Юлия Эйч - Яр: Классический детектив

— Так вот, Саша. Дело затягивается, начальство требует результата. А этот ни гу-гу. Я, конечно, понимаю, если ты возьмешься, то должен будешь его защищать, но в первую очередь ты ведь должен стоять за справедливость.

— Андрей, я приеду. Но насчет помощи тебе ничего не обещаю.

Гончаров появился через пару часов.

— Привет, пропащий! — огласил мой кабинет радостный голос. Саша, худой и высокий в светлом костюме без галстука, в импозантных очках в оригинальной металлической оправе производил впечатление ортодоксального интеллигента. Он, как всегда, был слегка рассеянным и отрешенным. Но я знал, что как доходит до дела, от его отрешенности не остается и следа. Работать он страшно не любил, но если уж брался за что-то, то трудился на совесть.

Я проводил его к клиенту.

— Вы что его били? — тихо ахнул Саша, рассматривая внушительный, отдающий сиреневым синяк под глазом Баранова. Тот поежился под пристальным взглядом, стряхнул с плеча засохшую грязь.

— При задержании напросился. А ты думал, он на нас с оружием, а мы его по головке погладим?

Гончаров поправил очки, велел мне убираться и решительно вошел в комнату. Позвонил Гордеев узнать обстановку.

— Пока ничего нового, — отчитался я. — Нуда ничего, расколется, никуда не денется. Теперь-то нам спешить некуда, убийца у нас в руках.

— А ты уверен?

Я даже поперхнулся.

— А ты нет?! Он пытался нас убить! Зачем? Явно мы слишком близко к нему подобрались. Не думаю, что он устроил на нас ночную засаду, потому что мы ему просто не приглянулись.

— Все может быть… Ладно, если будут новости, сообщи, пожалуйста.

В трубке раздались короткие гудки. Я в сердцах кинул ее на стол. Я был уверен, что дело закончено, и осталось только расколоть Баранова. Неужели это не так?

— Андрей, тебя там Гончаров зовет, — в дверь просунулась голова Зайцева.

— Мой подзащитный хочет позвонить, — сообщил Саша, собирая со стола бумажки. Мрачный как туча Баранов сидел, уставившись в одну точку. Грязная одежда стояла на нем колом, глаз совсем заплыл. Мне даже стало его жаль. Но тут я наступил на раненую ногу, и боль, пронзившая все тело как разряд тока, быстро развеяла сочувствие.

— Только позвонить? — разочарованно уточнил я.

— Пока да. Георгий, я обдумаю, что мы можем сделать, выработаю линию защиты. Всего хорошего, — Гончаров выпорхнул их комнаты и, отсалютовав мне, исчез.

Естественно, меня разбирало любопытство, с кем же Баранов хочет связаться. Поэтому я привел его в свой кабинет, подтолкнул к телефону. Сам уселся за стол, усиленно делая вид, что совершенно не интересуюсь чужими разговорами. Хотя мои уши, кажется, увеличились раза в полтора.

Баранов хмуро на меня взглянул, но промолчал. Правильно. Право на звонок у него есть, и я ему не препятствую, а на счет условий звонка, это уж извините. Про это в законе ничего нет. Единственное что он мог сделать, это загородить от меня диск телефона. Ответили ему почти сразу, он обошелся без приветствий.

— Меня арестовали. Влип по полной. Вам лучше не соваться. Не волнуйтесь, мне не впервой, — слушая ответ, Георгий закрыл лицо ладонью, когда он отнял ее, мне показалось, что в его глазах блеснули слезы, но взгляд был решительным. Тоска и отчаянье исчезли, как не бывало. Не знаю, что говорил неизвестный на том конце провода, но, вероятно, что-то весьма обнадеживающее. — Да, я понимаю. Да вы не берите в голову. И не нужно ничего откладывать. Вы и так слишком долго ждали, действуйте. Да что говорить, и так все узнают. Разве Валерии Леонидовне передайте мои извинения, она всегда хорошо ко мне относилась, — грохнув трубку об аппарат, Баранов оглянулся на меня.

— Мне пока нечего вам сказать. Я хочу подумать.

— Вам кто-то обещал помощь? Поймите, Георгий, вы в таком положении, что сам Господь Бог вам не поможет. Вооруженные нападение на сотрудника милиции — до 25 лет. Только за это. А ведь ясно, что это не с бухты-барахты вы все устроили. За что вы убили Кость? Может быть, вы сделали это для кого-то? А, постойте, бриллианты. Вы решили, что продадите их и сможете жить в свое удовольствие, а за это и порешить человека не жалко? Или кто-то вас подбил на убийство, а бриллианты стали платой? Ведь это вы сдали их на продажу, верно? Вы, конечно, можете отпираться, но мы задержали того барыгу, и он наверняка вас опознает.

Щека у Баранова нервно дернулась, и я понял, что где-то попал в точку.

— Вы же не хотите отдуваться за все в одиночестве. Рассказывайте. Может, тогда я забуду о нападении, и вам останется только убийство, — я подался вперед, мне казалось еще немного, и он все выложит. Но в этот момент распахнулась дверь, и показалась Людочка:

— Никак не могла дозвониться. Занято и занято. Шеф требует. Говорят, у вас успех. Убийцу поймали, — девушка с любопытством уставилась на Баранова, тот отвернулся, звякнув наручниками.

Я покрепче сжал зубы, чтобы не наорать на нее. Сдержался, но с трудом. Сдав конвойному Баранова. Я отправился к шефу. Ничего особенно нового меня там не ожидало. Вся та же расслабленная поза и пренебрежение во взгляде. Разве что, тон был более снисходительным, чем в последний раз. Сдержанно поздравив меня с успехом, шеф поинтересовался, может ли он уже докладывать наверх о завершении дела.

— Мы точно знаем, что он напал на нас, но нет никаких доказательств, что он убил Кость или Фурье.

— Так добейтесь от него признания! — брызнул слюной начальник. — И поскорее! Ясно как день, что он старался вас запугать, сбить со своего следа.

Когда я, наконец, выбрался из покоев высочайшего, меня поджидала неожиданная встреча. По бесконечному коридору ко мне навстречу спешил Кирилл Сундуков собственной персоной. В элегантном черном кашемировом пальто и красном шарфе. Увидев меня, он притормозил.

— Похоже, у вас есть свойство вдруг появляться там, где вас не ждешь, — хмуро заметил я.

— Приветствую, — чуть наклонил он голову и без тени улыбки поинтересовался. — А почему вы смотрите на меня так, будто поймали с поличным на месте преступления?

— Разве? Ну что вы… А что, позвольте узнать, вы здесь делаете?

— Вообще-то, это не ваше дело, но раз вам так интересно, то у меня украли портфель с документами. Вот пришел писать заявление.

— Заявление? На Петровку? А что во всех ОВД сегодня неожиданный выходной?

Мое ехидство проняло даже его броню равнодушия. Он понял, что что-то не так, и у меня есть веские причины выказывать интерес. Юрист нервно провел узкой, ухоженной рукой по светлым кудрям, не повредив, однако их идеального порядка. Глаза зло сверкнули. Надо же, а он таки способен на эмоции. Но его голос по-прежнему был ровным и спокойным.

— Я не понимаю, почему вы себя так ведете, но… Я знаю, что пропавшими сумками у вас, мягко говоря, занимаются неохотно. А у меня там были важные документы, и мне очень, очень хотелось бы их вернуть. Здесь у меня работает друг, с которым мы вместе учились. Я решил попросить его помочь в расследовании. Вы удовлетворены?