Фредерик Браун - Самое обыкновенное убийство. Где тебя настигнет смерть?

– Выигрыш ему выплатили тысячными бумажками?

– Да, я видел, как Рей их в бумажник запихивал.

– Ты рассказывал об этом Салли?

– Нет. Он попросил не говорить никому, я и не стал.

– Остаток вечера вы провели вместе?

– Еще чего. Рей выпил втрое больше меня, и его совсем развезло. Терпеть не могу, когда в хлам напиваются. Я с друзьями пришел – пора было их оттуда вытаскивать, пока последнюю рубашку не проиграли.

– Спасибо, Билл, – произнес я. – Не знаю пока, как твоя информация впишется в общую картину, но все равно спасибо. Извини, что не с той ноги начал – ты правильно сделал, что послал меня. Не подкинешь на Норт-Шор?

– Разумеется. Слушай, если я могу чем-то помочь…

– Ты уже помог. Спасибо еще за челюсть и за подбитый глаз – я в этом нуждался больше, чем в твоих показаниях.

– Обращайся, Эд! – засмеялся он. – В следующий раз возьмем перчатки потяжелее.

Билл отвез меня на станцию, там я нашел телефонную будку и позвонил Фрэнку Бассету.

– Привет, это Эд Хантер. Слушай, Фрэнк: казино, куда ушла из банка та тысяча, не «Серебряная ложка», случайно?

– Так с ходу не скажу, Эд. Там заправляет Хойнаски, а вот названия не припомню. Не вешай трубку, сейчас выясню. – Я подождал минуту, и он ответил: – Да, точно, «Серебряная ложка». Ты, как я понимаю, узнал, что ваш клиент – Вернеке?

– Полтора месяца назад он там получил крупный выигрыш. Тысячными бумажками.

– Да, не иначе как он. Стэнтон, поди, тысячи и в руках-то никогда не держал, да и не стал бы он заключать с вами контракт подобным способом. Вернеке хорошо их обчистил?

– На восемь штук.

– Недурственно, хотя для Хойнаски не так уж страшно. Поздравляю, Эд, ты нашел своего клиента!

Я доехал поездом до Луп и направился в офис, надеясь, что дядя уже вернулся. Его не было. Я позвонил в пансион и спросил хозяйку миссис Брейди, нет ли его в нашей комнате. Она ответила, что нет.

Было почти полтретьего, и я не знал, чем заняться до звонка Монике в шесть часов. Предстояло еще понять, как убили Салли – все прочее по сравнению с этим не значило ничего. Я сел и стал размышлять, не позволяя себе думать, где сейчас дядя Эм и что он там делает. Он сказал, что обстоятельства смерти Салли – моя проблема, и велел мне приготовить ответ к его возвращению. Без этого мы никуда не продвинемся, что бы он там ни выяснил.

Я перечитал свои отчеты, особенно тот, что относился к Салли, ничего нового не придумал и снова спрятал их в сейф, где лежала тысяча долларов.

Что-то либо подняли, либо опустили по вентиляционной шахте… Опустить не могли: я убедился на сто процентов, что ни крышей, ни верхней квартирой не пользовались. Остаются нижние, почтальон и Корбитски, один другого нелепее. Корбитски подозревать все равно что Элинор Рузвельт, почтальона с женой полностью оправдал дядя, которому я доверял, как себе. Хватит, сказал я себе. Забудь Корбитски, почтальона с почтальоншей и шахту. Анализируй.

Думалось мне лучше всего в кино, особенно когда картина не нравилась. Я отправился на Саут-стейт-стрит, где в дешевых кинотеатриках показывали всякую дребедень, но иногда повторяли хорошие старые фильмы. В одном шел «Экстаз» с Хеди Ламарр – я его видел дважды, давно уже, но боялся, что он и в третий раз будет меня отвлекать. В другом реклама была подходящая: гангстерский боевик и вестерн класса Б без каких-либо знакомых мне звезд. Я купил билет и просидел два часа, глядя на экран, где палили гангстерские и ковбойские пушки. Стена, о которую я бился головой, рушиться не желала.

Выйдя из кинотеатра, я с удивлением понял, что теперь всего пять часов. Еще день, жарко, и Монике рано звонить: у нее только-только рабочий день закончился.

Обед во время свидания не намечался, поэтому я поел и прогулялся до офиса, чтобы позвонить оттуда и заодно проверить, не вернулся ли дядя. Он отсутствовал, зато со свиданием был полный порядок. Кавалер Моники зайдет за ней в восемь часов, я должен прибыть в то же время, и мы вместе отправимся к Шарлотте. Живет она, к счастью, недалеко.

– Сверим наши легенды, – сказала Моника. – Салли вы знали, но не близко, видели ее несколько раз. Познакомились с ней через меня, месяца четыре назад. Учитесь в Чикагском университете на психиатра или психолога. Сможете на эту тему поговорить?

– Если девушка не шибко умная, то сумею. А как у нее с зубами? Неважно, да?

– Откуда вы знаете?

– Слышал. А ваш молодой человек в курсе, нет?

– Ни сном ни духом.

– У него, надеюсь, зубы нормальные?

– Зубы да, а вот заячья губа… Не говорите ничего на этот счет, хорошо?

– Моника, за кого вы меня принимаете?

– Я просто предупреждаю: очень уж болезненно он относится к этому. Конечно, вы никого не станете обижать, но…

– Глупости. Спасибо вам, Моника, увидимся в восемь часов.

Я зашел домой, принарядился к вечеру и вспомнил, что в книжном шкафу среди других выпусков «Современной библиотеки» есть «Очерки психологических нарушений». Просидел над книгой около часа, поднабрался психожаргона и ровно в восемь явился к Монике.

С заячьей губой Моника меня разыграла. Ее ухажер, высокий и красивый блондин, был к тому же и одет лучше меня, хотя я облачился в свой лучший костюм и новую белую рубашку. Звали его Харви Уэллс, и парень он был вполне свойский. Хотелось спросить, насколько у них с Моникой все серьезно, но я, конечно, промолчал.

Моника выглядела как миллион долларов в подарочной упаковке. Она была уже готова, когда я пришел, и они с Харви допивали коктейли. Хотела и мне приготовить, но я предложил зайти за Шарлоттой, выпить всем вместе и обсудить, куда пойдем дальше. Так мы и сделали.

Шарлотта оказалась не такой страшной, как мне представлялось. Трещала она без остановки – к ночи у меня в ушах будет звенеть, но если навести ее на разговор о Салли, цели своей я достигну.

Выпив в баре по коктейлю, мы решили, что смысла нет идти куда-то еще. Напитки хорошие, музыкальный ящик не слишком орет, и потанцевать под него можно – а когда мы ближе к полуночи проголодались, то неплохо поели.

Моника танцевала с Харви почти без передышки, хотя вопросы, которые я задавал Шарлотте, можно было задать и при нем. Правда, он бы подумал, что у меня сдвиг на Салли Доуэр, но это не имело значения. Вечер, хоть и приятный, пропал впустую – к часу ночи, когда Шарлотту начало клонить в сон, я это понял яснее некуда. Информация, которую я от нее получил, ни на что не годилась. Я выяснил, где Салли покупала чулки и сколько за них платила, куда любила ходить на свидания и какие у нее были любимые кинозвезды. Шарлотта знала и семью Салли, и Билла Хабермана, но все, что она о них говорила, мне было уже известно.

Ушли мы все вместе. Моника и Харви сели в такси, а я проводил Шарлотту до дома и направился к себе в пансион. Дяди Эма не было, и домой он явно не заходил. Я заснул сразу, как только опустил голову на подушку, и проспал до звонка будильника.