Йорг Маурер - Убийственная лыжня

— Штенгеле, вы распределите людей, которые еще раз должны обыскать всю территорию. У сектора С я попрошу вас обратить внимание на следы пропавшей лыжи: деревянные обломки…

— Простите, как вы сказали — деревянные обломки? — спросил спортивного вида претендент на должность полицмейстера.

— Ну ладно, пластиковые обломки, остатки лака, металлические части крепления, все равно, что. На остальной территории основное внимание мы обращаем на пулю от пистолета или ружья, которая где-то же должна лежать, если Ангерер прав.

Штенгеле, Шваттке и оба местных полицейских кивнули.

— Мы пойдем, шеф, — сказала Николь Шваттке. Комиссар из Реклингхаузена была самой молодой в команде и самая настоящая пруссачка, если такое выражение вообще уместно с учетом вестфальских корней. Она показала на массивную стартовую полосу трамплина. — Это совсем другое место происшествия.

— Другое место происшествия, чем что?

— Чем обычные узкие помещения, которые у нас до сих пор были: кладовая для продуктов и шкафы, набитые до отказа трупами соперников и главных свидетелей обвинения, сообщников, богатых теток, шантажистов…

— Мы установим лимит времени, — сказал Еннервайн. — Если до двенадцати часов дня мы не найдем пулю, то с теорией Ангерера будет покончено. Итак, за дело!

Небольшая группка пехоты криминалистов отправилась на покрытую ледяной коркой и растоптанную территорию, оснащенная палками, пластиковыми пакетами и несколькими металлоискателями. Затребовали даже двух ищеек, специально обученных «служебных собак», им дали понюхать сохранившуюся левую лыжу Оге и его одежду, чтобы они попытали счастья на грязной территории. Поисковым собакам лабрадорам, имевшим клички Сцилла и Харибда, поиски следов не доставляли никакого удовольствия, несколько дней тому назад здесь прошло более двадцати тысяч человек — обонятельный торнадо раздражал их чувствительные носы.

У подножия трамплина заняла позицию оснащенная цифровой техникой горная труппа под верховным командованием Ханса-Йохена Беккера. Один из фанатов стратегических инноваций откусывал, совершенно в классическом духе, гамбургер и запивал колой, в которую он еще добавил пару кусочков сахара. Еннервайн задумчиво наблюдал за их действиями. Действительно ли была причина, почему именно датчанина нужно было обстрелять? Может быть, стоило вначале проверить окружение Оге Сёренсена, чем искать здесь…

— Мы, со своей стороны, уже закончили приготовление, — прервал Беккер ход его мыслей и небрежно показал большим пальцем назад через плечо. Еннервайн взял бинокль и посмотрел наверх на вершину трамплина. На самом верху выходного проема было видно две фигуры, которые медленно и осторожно двигались. Главная фигура в красной лыжной шапочке сидела на балке, нервно дрожа, а возможно, и занималась только упражнениями на расслабление мышц, в любом случае, готовая съехать вниз в долину. Вокруг этой фигуры толпились двое или трое мужчин, вероятно, убеждали ее не бояться. Наконец, фигуру в лыжной шапочке слегка подтолкнули сзади, и она поехала. Еннервайн следил за ней в бинокль. Ее манера езды была решительной, но необычной.

Гизела начала разгон, точно так же как это сделал Оге несколько дней тому назад, но Гизела не собиралась превзойти Оге, она хотела прыгнуть точно так же, как он, она была запрограммирована так, чтобы прыгнуть точно, как он. Гизела — гордость баварской полиции — была манекеном, способным с радостью работать на территории ФРГ. Гизела участвовала уже в десятке автомобильных аварий, ее расплющивали, убивали, поджигали, пропускали через решето, топили, переезжали и подбрасывали в воздух — но она всякий раз добросовестно сообщала заключительные данные жаждущим информации компьютерам криминалистов. И Беккер отправил ее сегодня снова на дело. Она была его чудодейственным оружием.

Ее пришлось сделать более худой, чтобы иметь такой же вес, как у Сёренсена. Специалисты проанализировали телевизионные кадры и преобразовали полученные данные: скорость разгона, угол прыжка, поведение в воздухе. Кроме того, фирма по производству лыж предоставила оригинальные лыжи, даже не заклеив предварительно хорошее фирменное название черной лентой. Еннервайн до этого даже не знал, что такие лыжи стоили годового оклада чиновника высокого ранга в Министерстве внутренних дел.

Предполагалось, что Гизела будет обстреляна. К этому она была привычна, с ее пропиленовой кожей она воскресала после града пуль, и тогда всегда точно знали, явился ли выстрел смертельным с того или иного расстояния, с того или иного угла, или нет. Но сегодня с ней самой ничего не должно было случиться, предполагалось попасть в ее правую лыжу точно в том месте, на которое указал Ангерер. Беккер со своими людьми рассуждал, может быть, выстрел нужно было произвести вручную, это мог сделать, например, обермейстер франкской полиции, который в 1992 году в Барселоне получил бронзовую медаль в стрельбе по тарелочкам. Старший лесничий Вилли Ангерер также выразил готовность продемонстрировать свое мастерство в охотничьей стрельбе, после того как он окольными путями узнал о плане. Но в итоге сошлись на том, чтобы использовать автоматическое оружие с компьютерным управлением, которое давало более точные результаты. Ангерер был оскорблен.

Предмет с программным управлением, который устанавливали там внизу, был мало похож на что-то серьезное, скорее на заржавевшее духовое ружье, реквизит из ужастика, который теперь следит за траекторией Гизелы и должен стрелять по ее лыже на высшей точке зенита.

— Какой калибр вы берете? — спросил Еннервайн. — До тех пор пока мы не найдем пулю, нам не от чего оттолкнуться.

— Мы будем стрелять калибром 5,45 мм. Действие всех других размеров пули мы сможем вычислить в сторону уменьшения или увеличения.

— А почему вы установили ваше духовое ружье именно в этом месте? — добавил Штенгеле. — Мы ведь совершенно не знаем, где стоял или лежал стрелок.

— Это место также условная точка моделирования. Все другие места можно рассчитать отсюда.

— Можно ли это будет использовать в суде? — спросил Еннервайн.

— Нет, конечно, нет. Но если потребуется подтвердить подозрение или опровергнуть…

— …и стоит все это десятки тысяч денег налогоплательщиков, — продолжил Еннервайн мысленно.

Гизела спрыгнула и висела в воздухе почти как один из великих прыгунов. Было удивительно смотреть на это, даже для не специалистов по технике, трудно было представить, как это можно заставить кучку колесиков и железа, — ах, простите, Гизелу, — мешок с болтами, совершить такой прыжок, которым мог бы гордиться любой спортсмен. Ну ладно, несколько очков с нее сняли бы наверняка, за дрожание и размахивание руками, за не очень безупречную позу, за не совсем человекоподобную угловатость. А сейчас, когда она была на самой высокой точке, у нее сорвало правую лыжу, ржавое духовое ружье внизу пальнуло, и из-за этого она полностью сошла с пути. Полностью. Гизела сдалась. Она еще посылала поток данных измерений на наземную станцию, затем она направила свое движение к неизбежной нулевой точке.