Йорг Маурер - Убийственная лыжня

Рядом со слесарем сидел сельский медиатор и специалист по исследованию конфликтных ситуаций Манфред Пенк.

— Что ты, как ученый, скажешь на это? — спросил его стекольщик Пребстль. От сверхумного образованного человека ожидали, чтобы он это прокомментировал. Пенк отхлебнул пива и сказал:

— Я знаю ее лично, Марию Шмальфус, еще со студенческих лет. Встретил ее здесь случайно. Она мне рассказала, что сейчас работает в полиции. Это очень типично: те, кто в учебе не особенно разрываются, те идут потом в полицию. Полиция — это сборище…

Пинк как раз хотел сейчас, что было в духе общественного мнения, подвести психологическое обоснование, пройтись по полиции, но тут вошел Вилли Ангерер со своей новой помощницей лесничего и сел за стол.

— Ангерер, а ты где был? — спросил Харригль.

— Когда я где-то должен был быть?

— Да ты ведь знаешь.

— Ничего я не знаю.

— Ничего ты не знаешь. Так.

Бургомистр тоже заглянул на минутку.

— Только ненадолго, — сказал он. — Мне нужно завтра рано уезжать, интервью, поэтому только маленькую кружку светлого пива. Мигрль, как дела с Крайтмайер? Ты какие-нибудь подробности знаешь?

— А Кумпфзайтль хладнокровно достает одну сосиску и ест ее, — сказал Волли Большой, тяжело шевеля языком.

— Нет, я этого не знаю, — сказал капитан пожарной команды Мигрль. — Запрет информации. Из больницы ничего не узнаешь.

— Ага, запрет информации, смотри-ка! — воскликнул Манфред Пенк. — Мы все должны поддерживать полицию, для этого мы достаточно хороши. Но когда хотим знать, как чувствует себя жертва, то они обращаются с нами как с последними дураками.

— Запрет информации да, но как бы то ни было кое-что все же просочилось, — сказал аптекарь Влашек, который переводил с чешского, второй человек с образованием за столом. — В сосиске был ботулин. Ботулин. Так называется яд.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Пенк.

— Связи, — подмигнул Влашек. — Ужасная эта штука. Последствия даже невозможно описать. Начинается с покашливания, когда все пристают, что ты так кашляешь. Потом это переходит в подергивание, легкое подергивание…

— А у тебя найдется пара граммов этого ботулина в твоей аптеке? — перебил его Вилли Ангерер.

— Конечно, — сказал Влашек, — у нас все найдется, любая мелочь, если вы это имели в виду.

Разговор вертелся не вокруг него, и это Харриглю не нравилось.

— Я проводил, так сказать, embedded operation, — сказал он так громко, что все сидящие за столом повернулись к нему.

— Что ты делал? — спросил священник, который после вечерней службы любил зайти выпить кружку пива.

— Уничтожить! Уничтожить! — кричал я, а Кумпфзайтль хладнокровно жрет сосиску, — лепетал Волли Большой.

— Пользуясь случаем, немного последил за работой полиции, — продолжил Харригль. — И я скажу вам, об организации там вообще говорить нечего. Они спотыкались, как новички. Одного моего слова было бы достаточно, только один звонок в баварское Министерство внутренних дел…

— Ну ладно, хватит, — сказал капитан пожарной команды Мигрль. — Еннервайн подходящий человек. И его люди тоже. Дайте ему спокойно работать.

— Верно, — сказал аптекарь Влашек и поднял свою кружку. — Каждый делает свою работу. Я мешаю свой ботулин, а комиссар гоняется за своим убийцей!

После двенадцати он часто переходил на чешский, этот Влашек.

— Да, защищайте их, этих чиновников! — С этими словами Тони Харригль поднялся. — Одного-единственного звонка было бы достаточно, — бормотал он, когда проходил, шатаясь, мимо стола с молчаливыми игроками в карты.

Некоторое время спустя старушка с двумя пластиковыми пакетами шла теплой, безлюдной ночью по курорту. Она торопилась, насколько это было возможно в ее возрасте. Некоторые полуночники качали головой, видя эту странную старушку, и отпускали ей вслед шуточки. Она улыбалась и не обращала на это внимания. Но потом остановилась и стряхнула пару седых прядей волос с лица. Впереди, в конце поднимающейся вверх улицы показался старый, обшитый деревом дом, большая вывеска со старомодной надписью «пансионат „Альпийская роза“» гордо выделялась на фоне ночного неба. Горела одна лампа, наверху в комнате директрисы. Маргарете Шобер наверняка опять получила новую порцию любовных романов. Старушка приблизилась к дому, замедлила шаг и внимательно осмотрелась. Несколько минут она стояла неподвижно и рассматривала фасад дома. Она здесь живет? Когда фигурка в помятом платке свернула за угол дома, то показалось, что это так и есть. Но за домом она ловко наклонилась и бросила камешек в окно на втором этаже. Старушка с удивительной ловкостью поднялась на штабель дров, спрыгнула оттуда на низенький сарай, который находится под прикрытием раскидистого бука, затем перебралась дальше по пожарной лестнице до узкого балкона. На втором этаже открылось окно, старушка перескочила как кошка на подоконник и проникла внутрь.

Фрау Шобер уже была на сорок шестой странице романа «Сердца горят только по воскресеньям», Вонг попытался подавить зевоту, а Шан сказала недовольным заспанным голосом:

— И что? Разузнал что-нибудь?

— Кое-что, — сказал Свобода, снимая искусственный нос и платок с головы. — В одном вам нужно отдать справедливость, квартира, которую вы здесь нашли, просто великолепная. За всю мою карьеру я не видел операционной базы, в которую можно войти совершенно незаметно и снова выйти.

— Но что он выяснил, господин решальщик проблем?

Можно только удивляться, как быстро Карл Свобода снова превратился в нормального, неприметного мужчину средних лет. То, что составляло старушку, лежало в двух пластиковых пакетах. У Свободы всегда с собой были реквизиты для превращения. Если бы что-то пошло не так во время его рейда по городку, то в туалете или в соседней комнате он моментально мог бы превратиться в другую фигуру. Пару раз такой пластиковый пакетик уже спасал ему жизнь.

— Я узнал кое-что интересное, — сказал Свобода. — Сочувствуют одной старой женщине, поэтому ей кое-что рассказывают. Знали вы, например, что Якоб Швиппингер перед своей женой, Кристиной Швиппингер, делает вид, что у него есть любовница, в действительности же он идет на рыбалку?

Шан вздохнула:

— Нет, мы этого не знали. Для нас это важно?

— Это просто был пример того, что можно узнать. Итак, короче говоря: этот Тони Харригль, местный политик, которого я вначале подозревал, он к покушениям не имеет никакого отношения, это я могу сказать с абсолютной уверенностью.

— Ах, так?

Шан и Вонг делали свои привычные утренние упражнения тай-чи. Шан как раз выполняла упражнение Лев прыгает через горящий куст, Вонг пытался сделать трудное упражнение Течение без цели.