Джо Алекс - Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет)

— Нам надо поговорить с Чандой, Бен, — тихо ответил ему Алекс. — Когда мы с ним говорили, я чувствовал, что он о чем-то умалчивает. Чанда думает, что Каролина… Но почему он так думает? Он что-то видел из своего окошка на крыше. Нам необходимо узнать, что…

Чанда сидел на низкой постели среди подушек. Проникавший в окно лунный свет приглушал пламя горевших свечей и мягкими бликами играл на золотистом Будде.

— Каролина передала нам ваш разговор с ней, — Алекс встал перед старым бирманцем, глядя ему прямо в глаза. — Она очень страдает. Почему вы думаете, что Сомервилля убила она? Вы ведь знаете ее с детских лет и знаете, что она не способна на преступление…

Опустив голову, Чанда хранил молчание.

— Старик! — Джо взял его за плечи и встряхнул, как восковую куклу. — Опомнитесь! Вы любите ее! Возможно. Но я тоже люблю и знаю, что она не убивала своего дедушку, а утаивание фактов, умалчивание событий, разыгравшихся здесь сегодня утром, отдаляет нас от истины! Вы понимаете меня? — Джо еще раз встряхнул бирманца. Чанда пошатнулся и опустился на постель. Подняв голову, он страдающими глазами посмотрел на Алекса.

— Судьба… — наконец тихо произнес он. — Я предупредил ее. Сказал, что все знаю. Она должна была понять меня. И несмотря на это, повторила вам. Теперь у меня нет выхода… Я видел ее. — Он замолчал, а потом повторил: — Я видел, как она входила в павильон…

— Входила в павильон? — Джо отшатнулся и глубоко вздохнул. — А мне сказала, что не была там. Когда вы ее видели?

— В половине одиннадцатого… Тогда я ничего не подумал. Не было ничего странного, что она его навестила. Я не знал, что генерал умер. Но потом она стала отрицать, что была у него.

Джо обернулся и посмотрел на стоявшего за ним Паркера. Но комиссар уставился в пол и не поднимал головы.

— Генерал Сомервилль умер между девятью часами и десятью, — начал Алекс, но тут же замолчал, поняв, что если Каролина была в павильоне задолго до одиннадцати, тогда временной разрыв становился совсем незначительным. Тогда все становилось вероятным.

— Вы слышали выстрел? — Он машинально продолжал вытягивать сведения из Чанды, а в голове неотступно билась одна мысль: «Она обманула меня, она обманула меня…»

— Выстрел я не слышал.

— Но, если она убила генерала, вы должны были слышать выстрел, — Алекс засомневался вдруг. — Ведь на скале находился наш человек. Почему он ее не видел?

— За несколько минут до ее прихода этот человек покинул свой пост, — тихо сказал Чанда, — и вернулся через минуту или две после ее ухода… Я и заметил-то ее только потому, что он встал и начал спускаться. Он привлек мое внимание, и я стал смотреть на павильон.

— Значит, это случилось в те несколько минут, когда Хиггс разговаривал с парнем, собиравшим цветы для своей невесты, — Алекс глубоко вздохнул. — Но вы говорили мне, мистер Чанда, что балюстрада и скальный перешеек почти невидимы с крыши. Как вы могли узнать Каролину?

— Лица я не видел, но платье… — Чанда беспомощно развел руками. — Зеленое платье. Оно только дважды мелькнуло передо мной, но я видел ее получасом раньше, когда Каролина вышла на прогулку. Тогда она повернула к оранжерее…

— Но этого не может быть! — воскликнул Джо. — Хиггс отлучился с поста в десять сорок, но в то время я был с Каролиной и… — он внезапно замолчал. — Боже мой! — И совсем тихо произнес: — Всемогущий Боже! Какой я идиот! И вы, мистер Чанда! Это была не Каролина, а Дороти Снайдер, которую мы почти сразу встретили, и она сказала нам, что возвращалась на корт. Что искала там пудреницу! Пудреницу! Идем, Бен!

И он выскочил из комнаты, оставив Чанду в полном недоумении. Сжав губы и меча взглядом молнии, Паркер двинулся за ним.

В коридоре Алекс внезапно остановился.

— Что такое? — тихо спросил у него Паркер.

— Не понимаю… — шепнул Джо. — Вот сейчас я уже ничего не понимаю. Ведь ни она, ни ее отец не могли… — он замолчал. — Идем!

Дороти Снайдер и ее отец сидели в креслах друг против друга. Девушка явно только что плакала, когда Паркер, постучав, но не дождавшись ответа, вошел в комнату. Снайдер встал.

— Я не понимаю… — негодующе начал он, — как вы, господа, смеете…

— Я тоже кое-что еще не понимаю, — бесцеремонно прервал его Паркер, — и поэтому позволил себе навестить мисс, чтобы все понять!

Джо слегка коснулся его плеча.

— Мисс Снайдер, — спокойно сказал он, — если мы вас правильно поняли, то, рассказывая нам о том, что вы делали сегодня утром, вы говорили, что потеряли пудреницу, когда были с Каролиной на корте. Мы вас правильно поняли?

— Д-да, — Дороти платком вытерла слезы. Она была очень испугана. — Да, я так сказала.

Алекс старался не замечать ее состояния.

— Тогда еще один вопрос: у вас есть вторая пудреница?

— Что за чушь! — Снайдер встал напротив него. — Мы являемся американскими гражданами, и если вы, господа, считаете возможным ночью врываться ко мне или дочери, чтобы задавать идиотские вопросы, я категорически протестую и требую немедленно связать меня с консулом США!

— Телефон внизу, — ответил Паркер. — Можете быть уверены, что ни один из моих людей не помешает вам соединиться с любой дипломатической службой вашей страны.

— Прекрасно! — воскликнул Снайдер, сделал шаг к двери, но остановился. — Дороти! Я запрещаю тебе разговаривать с этими людьми. Не отвечай ни на какие вопросы, пока я не свяжусь с консульством.

— Очень хорошо, господин профессор. — Паркер кивнул головой, — но только не забудьте сказать консулу, что ваша дочь арестована и ей предъявлено обвинение в убийстве генерала Сомервилля.

— Что? Что вы сказали?

— Я сказал, что если ваша дочь откажется ответить на те вопросы, которые мы намерены ей задать в связи с проводимым расследованием, я буду вынужден арестовать ее по тому обвинению, которое вы слышали.

— Как вы смеете? — Снайдер покраснел. — Вам известно, кто я?

— Да, — голос заместителя начальника уголовного отдела лондонской полиции стал сухим и почти равнодушным. — Вы человек, принуждающий свою дочь уклоняться от дачи показаний, существенных для следствия по делу об убийстве. И вы поступаете так вполне сознательно. Поверьте, мне доставит удовольствие проинформировать американского консула о вашем поведении.

— Какие показания? — внезапно Снайдер пал духом. — Господа, вы не понимаете, что говорите. Ну что она может вам сказать?

— Я задал всего лишь один невинный вопрос, — спокойно сказал Джо. — Я спросил мисс Дороти, нет ли у нее второй пудреницы. И такой пустяк вызвал ваш гневный протест. Почему?

— Потому что это смешно! — взорвался Снайдер, но мгновенно сдержал себя. — Вы понимаете, насколько вы смешны? Вваливаетесь в двенадцать часов ночи, чуть ли не без стука, чтобы выяснить у моей дочери, нет ли у нее второй пудреницы? Какое вам, собственно, дело — есть или нет?