Рональд Нокс - Следы на мосту. Тело в силосной башне (сборник)

– Спустился и передал. Дерек ни за что бы не поймал. Потом он оттолкнулся от нижних ступенек, а я прошел по мосту у запруды и направился на вокзал. Мы договорились, что у меня должно быть безупречное алиби, чтобы я имел все основания ничего не знать об исчезновении братца. Смотритель шлюза назвал мне точное время. По дороге я смотрел, кто бы мог меня увидеть, чтобы потом подтвердить. Но никого не было. И тогда я, как советовал Дерек, перелез через живую изгородь (она была у меня слева) и зашел на какую-то ферму, хотя мне было не по дороге – но там, как сказал Дерек, обязательно должны быть люди. Я увидел только пожилую женщину в верхнем окне, но снял шляпу, чтобы она меня запомнила.

Я специально не торопился, чтобы сесть на поезд в последний момент, – это была еще одна идея Дерека. Он сказал, что если я поеду без билета, то мне потом придется высунуться в Оксфорде, и служащий, который будет продавать билет, впоследствии меня вспомнит, чем подтвердит алиби. Все сработало. Дальше алиби, как вы понимаете, должен был подтвердить экзамен. Не вышло, но оттуда я взял такси и зашел в какой-то бар, чтобы у меня был повод спросить официантку, который час. Таким образом, прорех в моем алиби не осталось.

Затем по плану мне полагалось куда-нибудь сесть и ждать. Мы, конечно, не думали, что ждать придется так долго, это произошло из-за сбоя с экзаменом. Договоренность была такая, что около половины второго я подхожу к заброшенному лодочному сараю; по нашим подсчетам, примерно в это же время туда должна была подплыть и лодка. Я дал Дереку организовать все по-своему. Он должен был максимально убедительно сыграть, что у него прихватило сердце, упасть в реку, лодка при этом затонула, ну и так далее.

Дальше я неплохо разыграл беспокойство и взял с собой гостиничного служащего, чтобы у меня был свидетель, когда я найду каноэ. Я пришел туда минута в минуту, мой свидетель втащил лодку на берег и принялся нырять в поисках Дерека. Пока он там нырял, я обнаружил в лодке эту проклятую дырку и попытался ее заделать, причем ужасно разозлился, что Дерек решил утопить каноэ самым простым способом и не подумал, олух, что потом всякие люди будут задавать всякие вопросы. Это было плохо.

Но дальше больше. Мы договорились с Дереком, что, добравшись до Уайт-Брэктона, он пошлет мне письмо – по нашим подсчетам, около десяти утра, значит, письмо я должен был получить тем же вечером. Мне нужно было ответить ему из моей берлоги, подтвердив, что все прошло нормально. После этого мы решили больше не переписываться из опасения, что мою корреспонденцию будут просматривать. Так вот, когда я добрался тем вечером до дома, никакого письма не было. Я придумал шифр и сообщил его «Г. Эндертону», думая, что, может быть, Дереку проще будет передать сообщение таким способом, в крайнем случае через газеты. Но на следующее утро опять не было никакого письма из Уайт-Брэктона. Я забеспокоился всерьез, но не мог действовать, не навлекая подозрений. День проходил за днем, от Дерека не было никаких известий, никаких указаний, что мне делать.

Вам, может быть, неизвестно, что в Оксфорде значит конец семестра, я хочу сказать, вашего последнего семестра. Такое неприятное чувство, что вам нечем заняться – хочется пойти куда-нибудь и умереть. Ваше жалкое эстетство перед отъездом видится таким пустым, бессмысленным… Как в театре, когда вы не можете найти свою шляпу, а вокруг уже гасят свет. Это подействовало на меня так, что захотелось бросить все к чертовой матери и начать сначала. Своего рода религиозное обращение… Если Дерек намыливается куда-нибудь в колонию, почему бы и мне не поехать? И тут же у меня в голове молнией пронеслось: если Дерек решил исчезнуть, почему бы и мне?..

Я не знал тогда, что уже нахожусь под подозрением, и не хотел уезжать слишком далеко от того места, где все случилось, но оставаться в Оксфорде, где надо мной в голос смеялось прошлое, было слишком. Почему бы не раствориться где-нибудь в округе и ненадолго стать новым человеком? В маскировке я не нуждался, нужно было просто сбросить маску. Я решил, что надежнее будет представиться американцем. Я так долго жил в Штатах, что маленький спектакль не составлял для меня никакого труда. Я вспомнил об этой гостинице, мне она показалась довольно удобной. Я был уверен, что меня не узнают, если коротко подстричься и все такое. Я решился. По счастью, у меня было довольно много наличных, так как я собирался на континент и еще не заказывал билеты. Словом, я отправил багаж в Лондон, а сам, через несколько минут сев на ближайший поезд, растворился в воздухе. Вроде бы все прошло гладко. Правда, в последний момент у меня возникло ощущение, будто за мной наблюдают, вот я и постарался улизнуть, не привлекая к себе излишнего внимания.

Этот трюк с поездами пустяки, думаю, вы его уже разгадали. В Суиндоне я просто перешел на другой перрон, вернулся на пригородном поезде до Фарингдона и был всего в одной автобусной остановке отсюда. По дороге я заглянул в Уайт-Брэктон и с ужасом увидел, что мое письмо на имя «Г. Эндертона» мирно лежит на полке. Тогда мне в первый раз подумалось, что все всерьез пошло наперекосяк. Я проторчал там около часа, ждал, пока проход опустеет, чтобы спокойно забрать письмо, но возможности не представилось. Мне надоело, и я отправился сюда.

Я надеялся, что в гостинице никого не будет, и разозлился, когда ко мне подошла незнакомка. Но я же американец, стало быть, обязан был представиться по имени, и я выбрал первое попавшееся, из книги, которую как раз листал. И тут мне стало ясно, как я вляпался, поскольку вдруг появились вы и мне пришлось представиться вам. Хотя у вас вроде бы не возникло подозрений. Наверно, вы актер посильнее меня, потому что до вчерашнего дня я не догадывался, что вы меня раскусили. Я забыл об осмотрительности и решил разобраться, что к чему. Плюс ко всему я надеялся посодействовать тому, чтобы Дерека объявили умершим. Он мне оставил свою визитную карточку, а также у меня была его пятифунтовая банкнота, которую он мне дал, чтобы расплатиться в гостинице. Я засунул их в бумажник и бросил в реку на радость бойскаутам. Затем я решил, что неплохо было бы втереться к вам в доверие, и придумал этот трюк в «Миллингтонском мосту» с отпечатками пальцев на графинах. Мне показалось, вы все это проглотили.

Картину радикально изменила смерть тетушки Альмы. Когда вы рассказали мне о завещании, я понял, в каком глупом положении нахожусь. На кону тетушкины деньги, и, если не предъявить Дерека, они отойдут этому пройдохе Феррису, а я понятия не имел, где Дерек! Тогда я вспомнил про письмо в Уайт-Брэктоне и, решив попробовать фокус с шифром, отправил самому себе открытку из Паддингтона. Я чуть не закричал от радости, когда визит в Уайт-Брэктон закончился так, как мне было нужно. А потом… короче, случилось то, что случилось. Меня теперь будут судить за мошеннический сговор? Думаю, это вполне возможно, хотя, если вы не найдете живого Дерека, никакого смысла в этом нет, а если найдете, все денежки тетушки Альмы, увы, пойдут на уплату наших долгов. В общем и целом сейчас у меня на душе лучше, чем неделю назад.