Джорджетт Хейер - Шаги в темноте

– Но он сказал, что никому в голову не придет искать нас здесь. Господи, Питер, и почему мы не уехали отсюда, как хотела Селия?

– Когда Чарльз обнаружит, что мы пропали, он перетряхнет весь монастырь. Послушай меня, сестричка! Не падай духом! Чарльз уже знает, что с этим местом что-то неладно. Они с Селией наверняка догадаются, что мы не просто исчезли, а попали в западню где-то в нашем доме. Они сообщат в полицию и поднимут на ноги всю округу. Я ни минуты не сомневаюсь, что нас найдут.

– А пока нас найдут, мы можем рассчитывать только на это, – сказала Маргарет, указывая на бутылку. – Поиски могут затянуться. Или же Монах нас просто убьет.

– Если нас собираются убить, зачем тогда принесли воду и второй стул? Сестра, если будешь паниковать, я в тебе разочаруюсь. Вероятно, мы сами сумеем выбраться отсюда. В двадцатом веке людей не хоронят заживо!

Маргарет понимала, что брат стремится подбодрить ее, и постаралась успокоиться.

– Да, конечно. Прости меня. Как ты думаешь, эта машина работает круглые сутки? Или они все-таки уходят?

– Наверное, уходят. Днем работать слишком рискованно. Когда они уйдут, мы попробуем поднять заслонку. Может, я дотянусь до верхнего засова, и тогда нам легче будет сломать дверь. А пока давай поговорим о чем-нибудь другом. Интересно, а как сюда попадает воздух?

Маргарет попыталась подыграть ему:

– Видимо, здесь есть вентиляция. Душновато, но дышать можно. Как они этого добиваются?

– Не знаю. Но если у них хватает электричества для печатного станка, значит, они могут понаставить каких-нибудь вентиляторов, как в шахтах, например. Тогда где-то должна быть вытяжка, а вот это для меня загадка.

Так они болтали некоторое время, а потом Питер достал портсигар, и они покурили, стараясь не думать ни о чем плохом. В каменном мешке было сыро и холодно, а Маргарет была в одном платье. Увидев, что она дрожит, Питер снял пиджак.

– Почему ты молчишь, сестричка? Наверняка ведь продрогла в своем платьишке? Надень.

Маргарет смутилась, но брат настаивал, и в конце концов она с радостью сдалась. Питер посмотрел на часы:

– Уже почти час. Хотел бы я знать, что поделывает старина Чарльз?

– Селия будет беспокоиться. Интересно, что они подумали, когда не нашли нас дома? Ой, Питер, а если они задержались и решили, будто мы уже легли спать?

– Ты забываешь про Бауэрса. Он пошел за углем, а когда не застал нас в библиотеке, наверняка что-то заподозрил. Хорошо, что разожгла огонь. Когда они увидели, что мы растопили камин и куда-то исчезли, то почуяли неладное. Ясно же, что после этого мы вряд ли отправились спать или пошли бродить по саду.

Эти шутливые предположения заняли еще полчаса. Каждый старался выдвинуть побольше версий о возможном поведении родственников. Но скоро они иссякли, и брат с сестрой замолчали, погруженные в невеселые мысли.

Более всего Питера беспокоил фактор времени. Несмотря на свой показной оптимизм, он вовсе не был уверен, что Монах не заморит их голодом. Он ведь видел, как хладнокровно убийца расправился с Дювалем. Разумеется, Чарльз сделает все, чтобы найти пропавшую парочку, и, если потребуется, разнесет монастырь по камню, но он может и опоздать. Надеяться, что Чарльз наткнется на нужную панель в библиотеке, глупо. И вряд ли кто-нибудь догадается, что их похитили именно там. Скорее Чарльз подумает, будто они куда-то ушли. В одном Питер был уверен: он обязательно свяжет их исчезновение со Стрейнджем. Только это давало шанс на спасение – ведь Майкла можно заставить говорить.

Маргарет мыслила не столь логично и последовательно; она все еще переживала случившееся, и в ее мозгу всплывали обрывки разговора со Стрейнджем в гостинице. Тогда он сказал, что человек «его рода занятий» вряд ли может надеяться на благосклонность Маргарет. Но тут же добавил, что с его стороны ей ничего не грозит. Однако заметил, что он не единственный, кто замешан в этом деле. И упомянул об опасности, от которой не сможет ее уберечь. Нет, Стрейндж не может быть Монахом, разве что он законченный негодяй и лжец. Вероятно, он работает под началом у Монаха и вынужден подчиняться ему. Стрейндж заявил, что должен довести дело до конца. Что он имел в виду?

Голос Питера вывел Маргарет из задумчивости:

– Ты сказала, что меня сюда втащил Монах. Как он выглядел?

Она вздрогнула.

– Ты видел, как изображают инквизиторов на рисунках? Вот так он и выглядел. В длинной черной рясе, подпоясанной веревкой, с капюшоном, опущенным на лицо. Помнишь, тетя Лилиан рассказывала, как к ней протянулась черная рука? Все верно. На нем были черные нитяные перчатки с расстегнутыми пуговицами. Виднелись только запястья. Я так хорошо запомнила, потому что это единственное, что выдавало в нем человека. На одной из перчаток не было пуговицы. Забавно, на какие пустяки иногда обращаешь внимание.

– Не было пуговицы? Я так и думал.

– А что ты думал?

– Ничего. Нам кое-что сообщили в полиции, но просили молчать. А какого он был сложения?

– Высокий, но не огромный. Сильный, раз сумел притащить тебя сюда. Ему явно никто не помогал. Руку мне сжал, как железными тисками.

– Он ничего не говорил?

– Нет. От этого еще страшнее было. А его жуткий смех…

– Негусто, – вздохнул Питер, посмотрев на часы. – Половина третьего. Послушай, сестричка, постарайся немного поспать. Ты столько пережила сегодня, и вид у тебя совсем измученный. А нам еще предстоит потрудиться, когда эта банда уберется отсюда. Садись ко мне на колени и клади голову на плечо.

– Я не могу, Питер. Кстати, не такая уж я пушинка. Тебе будет тяжело.

– Нисколько!

– Нет, мне совсем не хочется спать. Давай лучше поиграем в отгадки, чтобы скоротать время. Животное, овощ или минерал. Начинай.

– Хорошо. Я придумал. Давай отгадывай.

Они мужественно предавались этому тоскливому занятию в течение часа, пока Маргарет не сдалась, после чего разговор опять перешел на Чарльза и Селию.

Около четырех часов шум машины стих. Маргарет схватила Питера за руку. Они молча сидели, пока наконец не услышали, как открылась дверь и раздались голоса. Однако слова до них не долетали. Когда голоса и шаги затихли, они услышали, как в замке́ поворачивается ключ. Кто-то остался, и теперь ясно, кто это был.

Питер помог Маргарет встать и отвел ее к стене, на случай если будут стрелять через решетку. Сам он приблизился к двери, готовый наброситься на Монаха, если тот вдруг войдет. Но никто так и не пришел. Лишь послышались приглушенные шаги, но и они скоро затихли вдали.

В камере стало так тихо, что до Маргарет вдруг дошел истинный смысл выражения «мертвая тишина». Ничто не нарушало тягостного безмолвия, и она почувствовала себя замурованной заживо. Слова застыли в горле, но тут Питер обернулся и сказал: