Филлис Джеймс - Изощренное убийство

– Я и не считал, что связан. Мы едва ли рассчитывали обнаружить, что Дженнифер Придди была когда-то миссис Генри Этридж. Ни ее родители, ни супруг не имеют никакого отношения к преступлению.

Если не считать того, подумал Дэлглиш, что линии их жизни, словно по касательной, пролегли над кругом смерти. В расследовании любого убийства появлялись такие люди. Огромное количество времени Дэлглиш провел в гостиных, спальнях, пабах и полицейских участках, разговаривая с людьми, которые, пусть всего на мгновение, соприкоснулись с убийством. Насильственная смерть была катализатором, раскрывающим комплексы, чем-то вроде судорожного удара ногой, разрушающего муравейник человеческих чувств. Работа детектива позволяла ему проникнуть в потаенную жизнь женщин и мужчин, которых он мог никогда не увидеть снова, а лишь встретить их смутно знакомые лица в лондонской толпе. Иногда Дэлглиш презирал свой собственный образ терпеливого, безучастного, снисходительного исследователя несчастья и терзаний других людей. «Как долго можно оставаться равнодушным, – подумал он, – прежде чем потеряешь собственную душу?»

– Что произошло с ребенком? – спросил он.

– У нее был выкидыш, сэр, – ответил Мартин. «Конечно, – подумал Дэлглиш. – Иначе и быть не могло». У таких, как Придди, ничто не может пройти нормально. Сегодня он почувствовал, что их невезение передалось и ему. Он спросил, что Мартин выяснил о мисс Болем.

– Не многое из того, что нам до сих пор оставалось неизвестно. Они посещали одну церковь, и Дженнифер Придди входила в группу гайдов под руководством мисс Болем. Старики отзывались о погибшей с большим уважением. Она помогала им, когда они ожидали появления малыша. У меня создалось впечатление, что именно мисс Болем оплатила перепланировку дома, а потом, когда брак Дженнифер распался, предложила устроить ее на работу в клинику Стина. Думаю, старики были рады, что кто-то решил присмотреть за Дженни. Они не смогли много рассказать мне о личной жизни мисс Болем, по крайней мере сообщить то, чего мы не знали. Однако я стал свидетелем одного непонятного инцидента. Это произошло, когда девушка вернулась с продуктами для ужина. Миссис Придди пригласила меня поесть с ними, но я сказал, что мне лучше вернуться на работу. Знаете, как это бывает с рыбой и картошкой фри – всегда покупаешь определенное количество порций, так что еще одну выделить не так-то легко. Как бы там ни было, родители позвали Дженнифер попрощаться со мной, и она пришла из кухни бледная как полотно. Она постояла там секунду-другую, и старики, казалось, ничего не заметили. Но от меня это не укрылось. Что-то сильно напугало ее.

– Вероятно, то, что она увидела там вас. Может, она подумала, что вы упомянули о ее отношениях с Нейглом.

– Думаю, причина крылась не в этом, сэр. Дженнифер заглянула в гостиную, когда только вернулась из магазина, и сказала «добрый вечер», глазом не моргнув. Я объяснил, что пришел поговорить с ее родителями, поскольку они дружили с мисс Болем и могли поделиться с нами какими-нибудь полезными сведениями о ее личной жизни. Казалось, это ее не беспокоило. И только через пять минут она вернулась с таким странным видом.

– Никто не заходил в дом и не звонил по телефону за это время?

– Нет. По крайней мере я никого не слышал. Старики не подходят к телефону. Полагаю, что-то пришло Дженнифер в голову, когда она находилась на кухне. Я не мог расспросить ее об этом: я собирался уходить, и мне не за что было зацепиться. Я просто сказал им всем, что если они вспомнят о чем-нибудь, способном помочь нам, то пусть тут же сообщат.

– Нам нужно снова с ней встретиться, и, естественно, чем скорее, тем лучше. Алиби необходимо опровергнуть, и она единственный человек, который может это сделать. Не думаю, что девушка лгала сознательно или даже намеренно скрывала факты. Просто она никогда не догадывалась о правде.

– Как и я, сэр, до тех пор пока мы не выяснили мотив. Что вы хотите предпринять сейчас? Заставить его немного понервничать?

– Я бы не стал рисковать, Мартин. Это слишком опасно. Надо продолжать работу. Думаю, сейчас самое время пойти и немного потолковать с Нейглом.

Но когда через двадцать минут они добрались до дома в Пимлико, то обнаружили, что дверь в квартиру заперта, а под дверное кольцо вставлен свернутый клочок бумаги. Дэлглиш развернул его и прочитал вслух:

– «Дорогой, жаль, что мы с тобой разминулись. Мне нужно с тобой поговорить. Если сегодня вечером мы не увидимся, то я буду в клинике завтра с самого утра. С любовью, Дженни».

– Есть ли смысл ждать его, сэр?

– Сомневаюсь. Думаю, я могу догадаться, где он сейчас. У коммутатора дежурил Калли, когда мы звонили сегодня утром, но я позаботился о том, чтобы Нейгл и, вероятно, остальные сотрудники клиники узнали: я заинтересовался медицинскими архивами. Я попросил доктора Этриджа убрать их обратно, когда ушел. Нейгл приходит в клинику вечером один или два раза в неделю, чтобы посмотреть, все ли в порядке в котельной, и выключить печь для обжига в отделении творческой терапии. Полагаю, сегодня он как раз отправился туда, решив воспользоваться возможностью и посмотреть, какие документы передвигали. В любом случае нам стоит туда заглянуть.

Когда они ехали в машине на север, по направлению к реке, Мартин сказал:

– Несложно прийти к выводу, что ему нужны были деньги. Невозможно снимать такую квартиру на зарплату дежурного. А потом еще эти его принадлежности для живописи…

– Да. Студия весьма впечатляет. Жаль, вы там не побывали. К тому же он брал уроки у Сагга. Возможно, Сагг с Нейглом и сошлись на низкой цене, но мэтр никого не учит даром. Не думаю, что вымогательство было особенно прибыльным. Вот где он проявил смекалку. Вероятно, у него была не одна жертва, и он очень точно рассчитал необходимое количество денег. Но даже если он получал от пятнадцати до тридцати фунтов в месяц без всяких налогов, этого должно было хватить на безбедное существование, до тех пор пока он не получил бы стипендию Боллинджера или не стал знаменитым художником.

– Он хорошо пишет? – поинтересовался сержант Мартин. По некоторым вопросам он никогда не выражал собственного мнения, но принимал как должное то, что его шеф был в них экспертом.

– Доверительные управляющие траста Боллинджера, очевидно, полагают, что да.

– В этом почти нет сомнения, не правда ли, сэр? – И Мартин имел в виду отнюдь не талант Нейгла к живописи. Дэлглиш ответил с раздражением:

– Конечно, сомнение есть. И оно всегда присутствует на этой стадии расследования. Но давайте обдумаем то, что нам известно. Вымогатель потребовал отправлять ему деньги в конверте, подписанном так, чтобы он отличался от остальных, предположительно с той целью, чтобы вытаскивать конверт, прежде чем начнут разбирать почту. Нейгл приходит в клинику первым и отвечает за сортировку и раскладывание почты. Полковника Фентона просили отправлять деньги так, чтобы конверт доставляли первого числа каждого месяца. Нейгл пришел в клинику первого мая, хотя и был болен, а потом ушел домой раньше. И я не думаю, что туда его привело волнение из-за предстоящего визита герцога. Единственный раз он не успел приехать на работу первым – в тот день, когда застрял в метро, и именно в тот день мисс Болем получила пятнадцать фунтов от неизвестного благодарного пациента.