Фрэнсис Броуди - Убить до заката

– Я – миссис Кейт Шеклтон, навещаю сегодня миссис Армстронг.

Мисс Тримбл поправила неровно лежавший сборник церковных гимнов.

– Мисс Аврора Тримбл, сестра викария. Я уже видела вас, с Гарриет.

– Да. Ее мать попросила меня о помощи.

Я подумала, что лучше говорить прямо, надеясь, что она откликнется.

Мисс Тримбл вздохнула:

– Жаль, что миссис Армстронг не обратилась за помощью ко мне. Юной девушкой, будучи еще Мэри Джейн Уитекер и служа у доктора, она была добросовестным членом моего Общества дружбы девушек.

– Полагаю, это было давно.

– В тысяча девятьсот двенадцатом году, – сообщила мисс Тримбл. – Выйдя замуж, большинство девушек присоединяется к Дамскому обществу дружбы, хотя в случае с Мэри Джейн Армстронг этого не произошло. Я возлагала на нее большие надежды, пока… Что ж, естественно, я не могу раскрывать чужие тайны. Но теперь я верю, что грех в большей степени лежит на других, а не на ней. У меня есть миссал [1] Миссал – богослужебная книга католической церкви, содержащая тексты молитв, читаемых во время мессы. , который я хотела бы ей вернуть. Вот мне и хотелось поговорить с Гарриет, а заодно узнать, есть ли какие новости.

– Никаких, боюсь.

Она вздохнула:

– Жаль. Но Бог действует таинственным образом. Я знаю, что Гарриет хочет участвовать на Троицын день в процессии под церковным флагом вместе со школьными друзьями, и мне бы хотелось подбодрить ее. Если мистер Армстронг покинул деревню, тогда препятствий не будет.

– Мистер Армстронг был бы препятствием?

– Вы знали этого человека?

– Нет.

– Как ни прискорбно, но Этан Армстронг – атеист и революционер. Человек должен хранить брачные обеты… данные в этой церкви… и все же меня не удивляет, что он ушел.

– Вы думаете, он взял и ушел, не сказав никому ни слова? По-моему, это довольно странно.

– Странные люди совершают странные поступки, миссис Шеклтон. Он не разрешает детям посещать воскресную школу здесь или в часовне. Они ходят на встречи детей квакеров, и я уверена, что он запретил бы и это, если бы мог. Крайне безбожный социалист.

– Но многие социалисты – христиане.

– Он хуже социалиста. – Мисс Тримбл оглянулась. Словно боясь, что изображения святых на витраже могут услышать и ужаснуться, она понизила голос: – Этот человек – коммунист.

– Все равно я попытаюсь его найти или узнать, что с ним случилось.

– Разумеется. Так поступила бы и я. Поэтому-то я и сообщила сержанту, что тем днем во время прогулки видела у каменоломни миссис Армстронг. Я старалась быть полезной. Я считаю, что она шла умолять его не бросать семью, но ее мольбы пропали втуне.

– Вы думаете, он бросил жену и детей?

– Именно такого можно ожидать от подобного человека, от коммуниста. Конечно, Этан Армстронг жив.

– Откуда вы знаете?

– Бог не призвал бы его. Бог не принял бы его.

Что ж, вот оно: тайна вечной жизни. Стань коммунистом и живи вечно, потому что для тебя не будет места ни в раю, ни в аду.

– Вы уверены, что видели именно миссис Армстронг?

– Она носит очень приметную клетчатую накидку.

– В какое время дня это было?

– Я совершаю прогулку после дневного сна. Это могло быть около четырех часов. Я хожу мимо мельницы, за реку, вдоль железнодорожного полотна и возвращаюсь по другому мосту. Тогда-то я ее и увидела.

– А она вас видела?

– Она была спиной ко мне, шла по направлению к каменоломне.

Я начала понимать, почему Мэри Джейн попросила у меня помощи. Сержант не верил Гарриет. Мисс Тримбл рассказала небылицу о том, что Мэри Джейн вот-вот бросит муж. Если такова деревенская реакция, то Мэри Джейн должна была чувствовать себя очень одиноко.

Мисс Тримбл достала из кармана миссал в белом переплете из телячьей кожи.

Из книги выпала закладка – открытка с напечатанной на ней молитвой. Я подняла закладку и отдала мисс Тримбл, наблюдая, как она переворачивает страницы, минуя одно воскресенье за другим, перелистывая страницы помедленнее, пока не дошла до Пасхи. Она открыла книгу на богослужебных указаниях седьмого воскресения после Пасхи: Троицына дня. В этот день Гарриет надеялась надеть обновку и, возможно, принять участие в процессии. Мисс Тримбл вложила закладку.

– Пожалуйста, отдайте это миссис Армстронг, когда увидите ее. Она поймет.

Было восемь тридцать, когда я вернулась в коттедж. Я постучалась и открыла дверь.

Гарриет сидела за столом. Она замерла, не донеся до рта ложку с кашей. Светловолосый мальчик, сидевший рядом, поднял на меня озадаченный взгляд синих, как сланец, глаз. Из-за бледной, почти прозрачной кожи он казался цветочным эльфом, живущим на листьях колокольчика.

– Мама наверху, – произнесла Гарриет. – Можете поесть, если хотите.

– Я подожду, спасибо. – Я улыбнулась Остину: – Здравствуй.

Он что-то пробормотал с набитым кашей ртом. Обращаясь к брату, Гарриет сказала:

– Это миссис… – Она передумала или забыла мою фамилию. – Ты можешь называть ее тетя Кейт.

Остин снова что-то пробормотал. Возможно, в отличие от сестры, ему не хотелось сближаться со мной.

– Чтобы помочь нам узнать про папу, – ответила на его бормотание девочка.

Я разобрала следующие его слова:

– Там были гоблины?

Наверное, она сказала ему, что ходила в каменоломню.

– Нет там никаких гоблинов. Это просто сказки, чтобы дети туда не ходили.

Остин положил ложку.

– Я слышал гоблина за хижиной, хруст. Гоблин меня видел.

– Ешь кашу, – приказала Гарриет.

Я выдвинула табуретку рядом с мальчиком.

– Какой он был, этот гоблин?

– Ждал.

– Не видел он никакого гоблина, – устало проговорила Гарриет. – Если бы он видел гоблина, то и я бы его видела.

Мальчик издал возмущенный вопль.

– Я слышал, как гоблин хрустел! Он меня видел.

– Замолчи.

– Сама замолчи.

– Нет. Я первая это сказала. Ты замолчи.

Интересно, какие звуки издают гоблины? След ноги за хижиной был великоват для гоблина, но в самый раз для женщины или маленького мужчины.

У Рэймонда Тернбулла маленькие руки. А ноги у него тоже маленькие? Если Мэри Джейн придется освободить дом, он достанется ему. И у Рэймонда Тернбулла есть невеста. В ближайшую субботу он женится. На мой взгляд, на убийство у него не хватило бы духу. А вот у его отца хватило бы.

– Я поднимусь наверх поговорить с твоей мамой.

Каменные ступени узкой лестницы служили полками: на каждой ступеньке слева что-то стояло – туфли, принадлежности для чистки обуви, коробка с пуговицами, жестянка от бульонных кубиков «Оксо», из которой торчали рецепты, старая жестяная коробка из-под печенья, лопающаяся от документов.

Наверху по обе стороны от лестницы располагались спальни, та, что слева, была не больше чулана.