Броуди Харрис - Оксбридж

Пролог

I

Сидней, Австралия, 2010 год.

Тридцать рядов, в каждом двадцать пять кресел, яркие лучи проектора, направленного на сцену. Все это он видел не в первый раз.

За последние годы подобные встречи с его поклонниками и почитателями стали для него привычными.

Он стоял за тяжелыми портьерами старого кинотеатра и впервые за всю свою непродолжительную литераторскую карьеру боялся выйти на этот яркий белый свет, к людям, которые за многие тысячи километров от его дома, так восхищались им.

Высокий, но немного сутулый мужчина с зачесанной назад копной каштановых волос, держа в руке микрофон, расхаживал по сцене. Известный австралийский журналист Кэлвин Салливан, наконец, смог «притащить» его сюда, на свою родину, и теперь уверенно мерил сцену широкими шагами, подготавливал публику.

– Я впервые встретился с этим парнем, если его так можно назвать, в его-то возрасте, – зал рассмеялся, – четыре года назад, в Лондоне. Тогда до выхода его второй книги оставалось полтора месяца, первая же, после трех недель продаж, стала английским бестселлером, а через какое-то время и мировым. Уже тогда он показывал такой потенциал, которого я не видел ни в ком другом.

Том стоял и готовился к очередному «сеансу фарса», так он обычно называл встречи с поклонниками. Но на этот раз все было гораздо сложнее, и только он мог понять масштабы надвигающейся «катастрофы». Тем временем Салливан уверенно продолжал свою речь: «Но еще более примечательно, что в его творчестве наш родной континент, где сегодня мы с честью принимаем его. И было бы большой ошибкой, если бы сегодня он не приехал сюда. Позвольте представить вам… Мистер Томас Хейнс».

Том в последний раз глубоко вдохнул, резко выдохнул, а затем неуверенным шагом вышел на сцену. Яркий свет бил в глаза и ему пришлось на мгновение зажмуриться. Кэл приветственно похлопал его по плечу, пожал руку, и указал на два стула. Томас натянуто улыбнулся ему, и, развернувшись лицом к залу, поклонился. Раздались громкие овации, кто-то даже свистел.

Прежде чем Кэл дал старт вопросам из зала, он задал Тому свой последний вопрос, из тех что подготовил для этой встречи. Тот самый вопрос, который повторялся на каждой подобной встрече.

– Томас, – Кэл наклонился к нему настолько близко, насколько могло позволить ему расстояние между стульями. – Я знаю, ты никогда не отвечаешь на этот вопрос. Но, может быть, ты сделаешь исключение для такой «исключительно» публики, как твои австралийские поклонники.

– Посмотрим, – Том улыбнулся и посмотрел в глубину зала. Там было так темно, что он не мог разглядеть ни одного лица. Но все же, он чувствовал, как все вокруг «пожирают» его глазами.

– Невозможно, чтобы за такой героиней, главной движущей силы целой серии твоих романов, не стояла настоящая женщина, из плоти и крови. Которая, наверняка, оставила в твоей жизни такой глубокий след, и так вдохновила тебя. Не так ли?!

«Ну, вот опять! И почему ОНА никому не дает покоя. Как-будто с разрешением этого вопроса все смогут постичь его писательскую натуру, а заодно и его натуру мужскую. Не затем ли он заключил свои воспоминания о ней в ряды черных букв, чтобы навсегда распрощаться с ней настоящей? Он так надеялся, что никому не будет и дела до его личности, но этим вопросом они раз за разом бередили его старые раны, которые по приезду сюда снова открылись, еще сильнее, чем прежде.

А может ему стоит ответить? Впервые выговориться сотням незнакомых людей. Может быть, стоит признать ее роль? Вспомнить и рассказать им, какой была ОНА.

II

Лондон, Великобритания, 2004г.

А.Ф.

«Я его загадала!»

Сейчас, сидя на высокой стопке старых журналов, которые постепенно скапливались между стеной и книжным шкафом, я отчетливо начала это осознавать.

Тишина, что наполняла комнату в это время, успокаивала, заставляла забыться. Но она не была абсолютной. Где-то, на одной из полок, громко тикали его наручные часы, тем самым, не давая мне уснуть.

В самом центре комнаты лежала дорожная сумка с вещами, которые я ему так и не дала собрать; на столе стояли два бокала и опустошенная бутылка элитного шампанского, «тихий подарок» от Гарри; из шкафа виднелся подол моего праздничного платья, слишком дорогого, даже для меня. За окном уже давно было темно, стояла глубокая ночь. На Лондон тихо опускалась легкая пелена снега, который ровным слоем ложился на дороги и крыши.

Половина города, в отличие от нас, не спала сегодня. Это рождественскую ночь можно провести в теплой постели, но новогодняя ночь создана для того, чтобы с шумом и размахом провожать старый год!

Сейчас он, ничего не подозревая, спал в нашей постели, уткнувшись крючковатым носом в мягкую подушку, рассыпав по ней пряди непослушных светло-русых, уже начинающих седеть на висках, волос. Во сне он ни храпел, ни сопел, а лишь неуверенно ощупывал рукой то место, где должна была быть я. А я сидела, скользя шелковыми шортами по глянцевой поверхности, и не могла сдержать своей самой искренней улыбки.

«Я его загадала!»

Это случилось два года назад, в ту ночь, которая была словно срисована с той знаменитой праздничной песни 1 1 Речь идет о знаменитом Рождественском гимне «Тихая ночь» (нем. Stille Nachеt) .

Мы проделывали этот «фокус» каждый год. Я доставала старую карту Великобритании, которую мне подарила мама, закрывала глаза и тыкала пальцем в случайное место. Уверена, многие проделывали такое, с глобусом. И хотя масштаб нашего «мероприятия» был куда мельче, идея работала. Каждый год я, сначала с семьей, а потом с друзьями, совершала путешествия в небольшие города, что раньше видела только на открытках и на иллюстрациях в книжках по истории. Теперь их стало уже больше десяти.

В тот сочельник мой палец «ушел» на семьдесят километров к северу от Лондона, и остановился на потускневших черных буквах с надписью города. «Кембридж», – тихо произнесла я. «Ну уж нет, туда я точно не поеду. Только если не нарочно». Можно было сделать еще одну попытку, но в этот момент я услышала, как настенные часы пробили двенадцать. Наступил Новый год – еще один, что я встретила в одиночестве. И тогда, подойдя к окну и глядя, сквозь косые струи дождя и собственные слезы, куда-то вдаль, я тихо загадала: «Умаляю, найдись, избавь меня от страха».

«Я его загадала!»

И он нашелся. И теперь, он спал в моей постели. Но так и не смог исполнить своего предназначения. Мой страх стал лишь сильнее…

Руки сами потянулись к телефону. Я не знала, застану ли я кого-нибудь на другом конце провода, но решила сделать попытку, вдруг повезет. Ответили мне сразу же. Приятный мужской голос, с бархатистым гэльским акцентом был приятен слуху.