Глэдис Митчелл - Быстрая смерть. Тайна Камня друидов (сборник)

– Ступай наверх, принеси мне вставные зубы!

Обри долго таращился на нее в недоумении, затем помчался наверх и вскоре вернулся с картонной коробочкой.

– Спасибо, – кивнула миссис Брэдли, забирая коробочку. – За клад с мусорной кучи следует платить звонкой монетой?

Обри засунул руки в карманы и склонил голову набок.

– Нет. Просто позвольте мне угадать, миссис Брэдли. Вы затеваете розыгрыш?

– Завтра в шесть часов вечера, – ответила она, со смехом тыча в него желтым пальцем. – Приведи Фелисити Брум и Джеймса Редси. Мне необходим Джеймс Редси, ясно?

– Нет! – со смехом признался Обри. – Но звучит заманчиво. Сразу после чая я схожу и предупрежу Фелисити.

– Джеймса Редси я приглашу сама. Тогда ему не хватит духу отказаться от приглашения. Этот молодой человек меня боится! При моем приближении прячется за кадками с пальмами, я сама видела! Ничего, на сей раз ему не скрыться!

Ее пророчество сбылось: бесхребетный Джеймс сразу пал жертвой приглашения, хотя остаток вечера чертыхался по его поводу, не найдя отваги отказать миссис Брэдли.

После чая Обри отправился на поиски Фелисити Брум и заметил ее лежащей в траве за отцовским садом. Она горько рыдала. Сначала он стоял над ней – высокий, худой, смуглый, полный сочувствия к ее горю. Потом, не выдержав, кашлянул. Фелисити приподнялась на локте, огляделась, медленно села и, повинуясь женскому инстинкту, стала приводить в порядок растрепанные волосы. Ресницы у нее были мокрые, щеки горели. Все это ей очень шло.

– Дело в том, что… – начал Обри, но зрелище ее слез сбило его с толку. – Ты, наверное, знаешь, что полиция никак не угомонится?

Фелисити кивнула, всхлипнула и сердито стиснула зубы. Не хватало еще, чтобы молокосос Обри увидел ее слезы! Виноват в них был мужчина, о существовании которого она узнала всего два с половиной месяца назад.

– Уверена, они думают, что Джим… – выдавила она.

Обри угрюмо кивнул:

– Я тоже этого боюсь. Сегодня они нашли этот чертов чемодан.

– Как? – удивилась Фелисити. – Инспектор приходил сюда и расспрашивал про чемодан, но я не знала, что они его нашли. Где?

– В яме, вырытой самим стариной Джимом, там, где мы сами собирались спрятать его. Смешно, да? Но ты не беспокойся, Фелисити, – поспешно добавил он. – Они не могут ничего доказать. Старина Джим был с ними честен. Признался, что ударил Руперта, и так далее. Это наверняка ему поможет. Вот бы выяснить, кто стянул чертов чемодан и кто потом его закопал!

– Зачем? – Фелисити вытерла глаза и откинула волосы со лба.

– Не понимаешь? Это же сделал настоящий убийца! Если тело разрубил не старина Джим – а он клянется, что не он, полиция тоже не верит, что это его рук дело. Я спросил инспектора, и он ответил, что проверит алиби Джима на понедельник, когда, как они считают, это было совершено, если не в воскресенье, когда Джим тем более не мог этого сделать, – то и убить Руперта Джим не мог, а только оглушил его, в чем сам признается. А затем Руперт встал, слабый от сотрясения мозга или что там еще с ним стряслось, но тут вмешался еще кто-то и прикончил его.

Фелисити поежилась.

– Однако полиция все равно подозревает Джимси. Я вижу это по глазам инспектора! – Она снова всхлипнула.

– Послушай, – сказал Обри, садясь рядом с ней и любуясь двумя совсем молодыми телятами, пасшимися рядом, – давай разберемся. Ты веришь, что Джим Редси убил Руперта? Да или нет?

– Обри! Я верю Джиму! Ведь что он говорит? Что решил, будто убил кузена! Он сам так подумал!

Обри вздохнул:

– Я обязательно найду того, кто – как называет это полиция? – расчленил тело. Так часто поступают, стараясь избежать наказания и помешать опознанию трупа. А мне кажется, что убийцы делают это потому, что им невыносим вид их бездыханной жертвы.

– Тихо! – прикрикнула Фелисити. – Послушай, Обри, я знаю, ты умница. И смельчак. Если тебе нужна помощь, то я сделаю все, что смогу.

– Молодец! Вот тебе первое задание. Пойдешь со мной к старухе, которую так ненавидит моя мать?

– К миссис Брэдли?

– Да, она ждет нас завтра в шесть.

– Конечно, пойду. Ты знаешь, что она дала отцу пятьсот фунтов?

– Зачем?

– На фонд реставрации. Но в церковь она не ходит.

– Почему?

Фелисити невольно хихикнула:

– Считает церковный катехизис аморальным.

– Я тоже! Не могу заставить себя учить его наизусть. Что вызывает у нее возражения?

– Вот это место: «те, кто лучше вас». По ее словам, деревенских детей учат, что это сквайр, охотники на лис и владельцы фабрик, платящие женщинам половину того, что платят мужчинам за ту же самую работу.

– Понятно.

– И насчет нашего места в жизни… Она говорит, что все это реакционные мысли. Дети учатся думать, что нечего пытаться как-то изменить свою жизнь. Плутократы пользуются такими фразами, чтобы рабочие жили, втянув головы в плечи, «знали свое место», не возмущались плохими условиями, считая их порядком, спущенным свыше. Она уверена, что церковь понимает это иначе, чем консерваторы и ханжи. Видит многообещающий признак в том, что мало кто из умных людей ходит в церковь. Говорит, что если на политическом митинге прозвучат речи, которые священники называют проповедями, то большинство разбежалось бы, а грубияны забросали бы оратора помидорами и осыпали грубыми шутками.

– Твой отец слышал ее разговоры?

– Еще бы! Они с отцом часами сидят в саду и спорят. Я только рада: это вносит в его жизнь разнообразие, и он не путается у меня под ногами. Миссис Брэдли часто приглашает нас к себе, поесть и вообще. Чаще всего – на ужин. У нее кухарка-француженка. Отец любит ходить к ней, я тоже, хотя побаиваюсь ее.

– Да уж, всегда такое впечатление, что она тебя осуждает, – согласился Обри. – Ты когда-нибудь играла с ней в бильярд?

– Нет.

– Она неподражаема! Что ж, навестим ее завтра. Я зайду за тобой без четверти шесть, хорошо?

Фелисити кивнула:

– Я буду готова. А теперь мне надо умыться. У меня, наверное, ужасный вид? – Она ослепила его улыбкой.

– Ты отлично выглядишь! – воскликнул Обри. Он был сражен ее красотой, сознавал, что никакие слова не передадут то, что он чувствует, и отказывался хоть что-то добавить. Оставалось подать ей худую смуглую руку, чтобы помочь встать.

На следующий день в шесть часов Обри и Джим зашли за Фелисити Брум, после чего втроем отправились в Стоун-Хаус. Миссис Брэдли приняла их в каменной гостиной с дубовым полом и без всяких предисловий, не считая просьбы к Фелисити снять шляпку, усадила за широкий стол, вручив каждому карандаш и лист бумаги.

– Бумаги полно, – предупредила она с неприятным довольным хихиканьем.

– Послушайте! – взмолился Джим Редси со смущенной улыбкой. – Честно, я не гожусь для салонных игр, вечно остаюсь в дураках. Лучше играйте втроем, а я побуду судьей, пригляжу, чтобы никто не жульничал.