Энн Перри - Брат мой Каин

Энид отвернулась, и голос ее зазвучал еще тише:

– Да. Я не вправе его упрекать. И все же он, похоже, не испытывал к нему такого гнева, как я. Он как будто…

Адвокат замер в ожидании, подавшись вперед. Воцарившаяся в комнате тишина, казалось, колола ему уши.

Собеседница очень медленно обернулась к нему снова.

– Я не знаю, каких слов вы от меня ждете, мистер Гуд… – начала было она.

– Я жду правды, мадам, – прервал ее юрист. – Это единственное, что останется достаточно чистым, что окажется в конце концов превыше любых страданий.

– Мне она неизвестна!

– Он как будто… что? – напомнил женщине Гуд.

– Как будто знал, что это должно однажды случиться. Это стало для него чем-то вроде удара, которого он давно ждал – и который положил конец долгому напряжению, принес ему едва ли не успокоение. Вы не находите мои слова ужасными?

– Нет. Я нахожу их всего лишь печальными, – спокойно ответил Эбенезер. – И если мы останемся до конца честными, с ними мог бы согласиться каждый из нас. Иногда усталость пересиливает все остальные чувства.

Энид улыбнулась, и в глазах у нее впервые за все это время появился блеск.

– Вы очень добры, мистер Гуд, – сказала она. – Наверное, не напрасно вы носите такую фамилию [8].

Адвокат впервые за много лет ощутил, как его лицо заливает краска, почувствовав в то же время какое-то необычное удовольствие и осознав, насколько он одинок.

Оливер Рэтбоун находился в зале суда, когда его члены собрались на новое заседание. Предназначавшиеся для публики места теперь оказались почти пустыми. Газетные заголовки громогласно возвестили о том, что Кейлеб Стоун попытался совершить новое убийство, на этот раз покусившись на жизнь человека, заменившего ему отца и ставшего его благодетелем. Однако высшая справедливость в конце концов восторжествовала – он сам из убийцы превратился жертву. Истории пришел конец.

Поискав взглядом Эбенезера Гуда и убедившись в его отсутствии, судья обернулся к Рэтбоуну, удивленно приподняв брови.

– Ему больше некого защищать, – ответил Оливер, пожав плечами. Он не знал, где находился Гуд, и его отсутствие вызвало у него легкое разочарование, поскольку обвинитель рассчитывал на поддержку адвоката.

– Действительно, – сухо заметил судья. – Ваше объяснение не совсем меня удовлетворяет, но, я полагаю, нам придется им довольствоваться. – Обернувшись к присяжным, он в официальных выражениях сообщил им то, что они уже знали. Кейлеб Стоун мертв, и продолжение суда над ним стало невозможным ввиду того, что он неспособен давать показания или оправдываться. Поэтому у присяжных не будет оснований для вынесения вердикта. Объявив о прекращении разбирательства в связи с невозможностью соблюдения процессуальных норм, судья поблагодарил присяжных и отпустил их.

Вскоре после этого Оливер навестил председателя суда в его кабинете с обшитыми дубовыми панелями стенами, освещенными лучами яркого мартовского солнца, пробивавшимися сквозь стекла высоких окон.

– В чем дело? – спросил судья, не скрывая удивления. – Это дело больше не представляет интереса для вас, Рэтбоун. Что бы мы о нем ни думали, нам больше не удастся преследовать Кейлеба Стоуна. Он нашел прибежище там, откуда нам уже ни за что его не вернуть.

– Я понимаю, ваша честь. – Стоя напротив судейского стола, Оливер сверху вниз смотрел на сидящего в кожаном кресле худощавого человека с глубокими морщинами под глазами. – Я лишь желаю убедиться в том, что избранный им исход был либо несчастным случаем, либо заранее продуманным им самим шагом.

– Я вас не понимаю. – Судья сразу нахмурился. – Рэйвенсбрук утверждает, что это несчастный случай, но даже если это самоубийство, неужели вы в самом деле задались целью найти необходимые тому подтверждения? – Он чуть поджал губы. – Зачем вам это нужно? Вы желаете, чтобы его похоронили в неосвященном месте? Я не подозревал, что вы настолько мстительны. Это не имеет никакого отношения к заботе о вдове или к тому, чтобы она получила возможность впоследствии вновь выйти замуж, если вам так хочется.

– Я не верю, что он покончил с собой, – ответил Рэтбоун.

– Тогда вы думаете, что это было убийство? – Взлохмаченные брови судьи удивленно приподнялись. – Вам что, не говорили, как все случилось? Лорд Рэйвенсбрук вошел в камеру, чтобы увидеться…

– Я знаю, что он сказал, – перебил его обвинитель. – Я пришел туда спустя всего несколько минут после случившегося. Я видел Рэйвенсбрука и видел труп. И у меня есть подозрения, что Рэйвенсбрук мог убить его.

– Лорд Рэйвенсбрук? – Слова прокурора настолько потрясли председателя суда, что он просто не поверил собственным ушам. – Вы понимаете, что сейчас говорите, Рэтбоун? С какой стати лорд Рэйвенсбрук станет кого-то убивать, тем более своего приемного сына, каким бы отвратительным типом тот ни казался? Да еще до того, как началась его защита в суде, в результате чего дело вполне могли свести к несчастному случаю.

– Именно это я как раз и намерен выяснить, – сквозь зубы проговорил Оливер. – Вместе со мной расследованием занимается детектив Монк.

– У вас, наверное, помутился рассудок, – со вздохом заявил судья, откинувшись на спинку кресла, словно прикосновение мягкой кожаной обивки к его костлявой спине доставляло ему удовольствие. – Ваше предположение совершенно необоснованно. – Глаза его сузились. – Если только вы не скрываете от суда что-либо чрезвычайно важное. В таком случае вы подвергаете себя весьма серьезному риску.

– Я ничего не скрываю! – горячо возразил Рэтбоун. – Мне известно не больше того, что удалось выяснить; но я полагаю, здесь существует какая-то тайна. Я хочу, чтобы коронер начал дознание, а потом приостановил его до тех пор, пока мы не соберем достаточно улик, чтобы доказать наши подозрения.

– И вы надеетесь, что я потребую это от него? – Выцветшие голубые глаза судьи расширились от невыразимого удивления. – Извините, но даже если я соглашусь это сделать, не располагая подтверждающими вашу точку зрения уликами, коронер примет меня за сумасшедшего – так же, как я считаю сейчас сумасшедшим вас. Я могу предоставить в ваше распоряжение не более трех дней.

– Этого недостаточно.

– Вполне вероятно. А теперь, если у вас больше не имеется ко мне вопросов, позвольте мне подготовиться к рассмотрению следующего дела. Желаю вам всего доброго.

Эстер в тот день тоже проснулась рано и, наняв кеб, отправилась к Женевьеве домой. Она надеялась застать миссис Стоунфилд там, поскольку ей самой уже не требовалось ухаживать за Энид, а значит, и в присутствии ее помощницы в Олд-Бейли теперь тоже не было необходимости. Уйти еще куда-нибудь Женевьева тоже скорее всего не могла: при столь трагических обстоятельствах, в которых она сейчас оказалась, ей было не до того, чтобы принимать кого-нибудь у себя или наносить визиты, а что касается дел, связанных с гибелью Энгуса, то ей пришлось отложить их до завершения законной процедуры признания его умершим.