Энн Перри - Брат мой Каин

– Вы ведь и дальше останетесь с нею? – с тревогой поинтересовалась она. – На всякий случай?

– Да, я останусь, – пообещала медсестра.

Впервые с тех пор, как Дингл увидела Эстер, на лице у нее появилась улыбка.

– Благодарю вас, мисс. Да благословит вас Господь! – прошептала служанка.

Теперь Монк окончательно убедился в том, что ему необходимо разыскать Кейлеба Стоуна. Никакие сомнения, касающиеся Женевьевы, не являлись оправданием задержки и порождали лишь тревожные и навязчивые подозрения о существовании других версий, все равно, так или иначе, связанных с Кейлебом. После того как сыщик выяснит судьбу Энгуса или у него появятся улики, достаточные, чтобы заставить власти начать расследование, ему в любом случае придется искать виновного, и это займет определенное время. Уильям оделся в поношенное платье, которое, вероятно, специально приобрел раньше для выполнения подобных заданий. Его собственный гардероб отличался безукоризненным подбором вещей. Об этом говорили старые счета от портных, одновременно свидетельствовавшие и о его немалом тщеславии. Качество материи, покрой и точность снятой мерки, а также безупречно отглаженные лацканы заставляли его с содроганием думать о стоимости костюмов и в то же время вызывали ни с чем не сравнимое чувство внутренней удовлетворенности. Одеваясь, детектив всякий раз с удовольствием ощущал прикосновение ткани к телу и любовался собственным отражением в зеркале.

Однако сегодня ему предстояло отправиться в поисках Кейлеба Стоуна в Лаймхаус и, возможно, даже на Собачий остров, и у него не возникало желания выглядеть там явным чужаком, к которому будут относиться с неприязнью и презрением и которому почти наверняка станут лгать. Поэтому Уильям надел рваную полосатую рубаху без воротника, а потом облачился в мешковатые, портившие фигуру коричневато-черные брюки. С усмешкой посмотрев на себя, натянул еще и жилет в грязных пятнах (главным образом для тепла), а поверх него надел коричневую шерстяную куртку, в нескольких местах проеденную молью. Наконец, водрузив на голову шляпу с высокой тульей и больше не отваживаясь смотреть в зеркало, он вышел на улицу, встретившую его моросящим утренним дождем.

Доехав в кебе до находящейся в самом центре Лаймхауса Коммершл-Роуд-Ист, сыщик отправился дальше пешком, заранее зная, что отыскать Кейлеба будет нелегко. Монк уже несколько раз настойчиво пытался это сделать, однако ни у кого из встреченных им людей не возникало желания распространяться о брате Энгуса.

Подняв воротник, детектив пересек по мосту Британия Лаймхаусский канал с его темной водой и прошел мимо ратуши, направляясь к Вест-Индия-Док-роуд, а потом, круто свернув на Три-Колт-стрит, зашагал по ней к реке, пока не достиг Ган-лейн. Монк загодя наметил несколько мест, где можно всерьез заняться расспросами о Кейлебе Стоуне. Судя по тому, что ему уже удалось выяснить, жизнь этого человека постоянно находилась под угрозой. Его имя прочно ассоциировалось с насилием и разными темными делами. Стоун обладал на редкость вспыльчивым характером, и поэтому о нем не говорили иначе как со страхом и понизив голос до шепота. Однако Уильям до сих пор не имел понятия, откуда Кейлеб добывал деньги и где жил. Сыщик лишь предполагал, что его следует искать где-нибудь в кварталах, расположенных ниже по течению реки к востоку от Вест-Индия-Док-роуд.

В первую очередь он зашел к ростовщику на Ган-лейн, где ему приходилось бывать и раньше. Монк не мог вспомнить чего-либо конкретного ни о самом ростовщике, ни о небольшой комнате, где тот принимал посетителей, набитой всевозможной домашней утварью – мрачными свидетельствами того, до какой степени нищеты дошли здешние жители. Однако встревоженное выражение, появившееся на лице хозяина и ставшее заметным при свете масляных ламп, когда он поднялся из-за прилавка, наводило на мысль, что Уильям уже встречался с ним в прошлом и что эта встреча дорого обошлась ростовщику.

Конечно, теперь Монк больше не обладал полномочиями полицейского, а Уиггинс – так звали хозяина лавки – был довольно крепким орешком. Ему бы просто не удалось заниматься своим делом столько лет, если б он при каждом удобном случае не пользовался несчастьями других.

– Да? – проговорил Уиггинс, приготовившись защищаться при виде сыщика, появившегося в лавке с пустыми руками. – Мне нечего вам сказать, – продолжал он тем же настороженным тоном, – у меня нет краденых вещей, и я не имею дела с ворами.

С этими словами ростовщик выставил вперед заплывший жиром подбородок. Он лгал, и они оба понимали это. Сейчас Уильяму было важно поймать его на лжи.

Монк заранее решил, как ему следует себя вести.

– Я тебе не верю, хотя, впрочем, с другой стороны, мне на это наплевать, – заявил он.

– Правда? С каких это пор? – Уиггинс изобразил на лице глубокое недоверие.

– С тех пор, как я понял, что мне лучше заниматься с тобою делами, чем сажать тебя в тюрьму, – ответил детектив.

– Вот как? – Ростовщик наклонился вперед через прилавок, заняв все пространство между двумя каменными кувшинами с одной стороны и кучей кастрюль и чайников – с другой. – Вы думаете, я возьму вас в долю, да? – Ему явно хотелось оскорбить посетителя, однако увидев, что тот как будто не собирается сердиться, Уиггинс неожиданно растерялся. – Вы что, сидите теперь на мели? А вот со мною такого не бывает. Подумать только! Ну и не повезло же вам, мистер Монк! Вы, наверное, жалеете, что вам перестали платить за то, что вы ловите людей? А кушать наверняка хочется и погреться тоже, так? Должен вам сказать, вы теперь уже не такой франт, как раньше. Но что делать, с кем не бывает? – С каждой новой мыслью, приходящей ему в голову, на лице у него все шире расплывалась улыбка. – Если вам захотелось заложить что-нибудь из этого тряпья, которое на вас надето, я могу сказать, сколько стоит ваше барахло. Могу даже продать его здесь за хорошие проценты. Если вы, конечно, не желаете, чтобы вас увидели за этим занятием… Оно ведь претит вашей гордости, да?

Уильяму с огромным трудом удавалось сдерживать гнев. Ему очень хотелось заявиться в эту лавку потом, в своем самом лучшем костюме, и сунуть в руку Уиггинсу золотой соверен, расставив таким образом все на свои места.

– Я становлюсь опасным противником, когда на меня давят, – ответил он сквозь зубы. – А ты сейчас как раз этим и занимаешься.

– Вы и так всегда им оставались, – язвительно заметил Уиггинс. – И таких друзей, как вы, тоже лучше не иметь. Так вы собираетесь что-нибудь заложить или нет?

– Я пришел сюда по одному делу, – осторожно ответил детектив. – Только не к тебе, а Кейлебу Стоуну.

Лицо ростовщика стало напряженно-серьезным.