Энн Перри - Брат мой Каин

– Эстер! – закричал ей вслед сыщик. – Зачем? Для чего они тебе понадобились? Что ты замышляешь? – Сделав несколько торопливых шагов, он оказался возле двери, но девушка уже взялась за дверную ручку.

– Я же сказала, мне сейчас некогда спорить, – коротко ответила мисс Лэттерли. – Потом я все объясню. Пожалуйста, сделай то, о чем я просила, и как можно скорее. До свидания.

Добравшись до меблированных комнат, где она жила, мисс Лэттерли поспешила приняться за дело. Хозяйка номеров немало удивилась, увидев ее, поскольку эта ее постоялица почти не появлялась здесь в последнее время. Эстер обратилась к ней довольно вежливо, сказав, что очень рада тому, что вернулась, наконец, домой, и заявив, что собирается весь вечер писать письма, и если к ней кто-то придет – хотя это весьма маловероятно, – она сегодня не сможет никого принять.

Хозяйка, несмотря на охватившую ее тревогу и удивление, все же не стала опускаться до того, чтобы требовать объяснений. Такое казалось этой женщине недостойным для настоящей дамы, кем ей очень хотелось выглядеть в глазах окружающих. Поэтому она предпочла воздержаться от столь грубого проявления любопытства.

Наскоро перекусив, Эстер приступила к выполнению своего замысла, старательно копируя витиеватый и слегка небрежный почерк Друзиллы:

Моя драгоценная любовь!

После нашей последней встречи меня до сих пор сжигает нестерпимый огонь. Я, конечно, понимаю, что должна хранить тайну – по крайней мере, в настоящее время, – однако твоего нежного взгляда оказалось достаточно для того, чтобы потрясти меня до самых сокровенных глубин души…

Столь разнузданный стиль показался ей довольно забавным. Мисс Лэттерли ни за что на свете не прибегла бы к подобным выражениям, если б ей пришлось подписаться собственным именем, независимо от того, какие чувства она испытывала. Но она тем не менее продолжала:

Я с нетерпением ожидаю минуты, когда мы сможем остаться вдвоем и мне больше не понадобится притворяться, когда ты заключишь меня в объятия и мы сможем отдаться друг другу с той страстью, которую наверняка испытываешь ко мне ты и которая разрывает меня на части. Я страдаю без тебя. Я постоянно вижу тебя во сне, слышу твой голос, ощущаю прикосновение твоей кожи к моему телу, наслаждаюсь сладостью твоих поцелуев…

Боже мой! Не слишком ли далеко она зашла?

Однако Эстер собиралась поставить адресата в как можно более неловкое положение. Прочитав такое письмо, мужчина должен почувствовать к Друзилле Уайндхэм отвращение, испытать чувство, близкое к паническому страху. Поэтому мисс Лэттерли стала сочинять дальше:

Мне известно все, что ты не отваживаешься произнести вслух. Тот холод, с которым ты отнесся ко мне во время нашей встречи при множестве свидетелей, меня вовсе не обманул. Я сгораю изнутри, и мне кажется, что мое сердце растает, прежде чем я смогу заявить всем о том, что мы любим друг друга, не говоря уже о том, чтобы подтвердить нашу любовь делом. Однако мне следует ждать, понимая, что мое ожидание продлится не вечно и что вскоре – да, вскоре, любимый! – ты разорвешь узы, связывающие тебя с женою, и мы, наконец, освободимся, чтобы навсегда принадлежать друг другу.

Твоя единственная настоящая любовь,

Друзилла

Вот так! Если это письмо не заставит мужчину вздрогнуть, значит, он законченный негодяй и мерзавец, начисто лишенный даже понятия о приличии!

Мисс Лэттерли, естественно, выбрала для своей цели лишь женатых мужчин или тех, кто собирался вскоре жениться.

Она перечитала написанное. Не хвачено ли через край? Друзилла совершила ужасный поступок, но одно подобное письмо могло навсегда ее погубить, а сразу несколько – тем более, из-за чего Эстер, с моральной точки зрения, будет выглядеть не лучше ее. Кроме того, ей сделалось неприятно от мысли об опасениях самого Монка, что Друзилла ненавидела его не напрасно.

Разорвав письмо на мелкие клочки и бросив их в мусорную корзину, девушка принялась за новое.

На этот раз она избрала более сдержанный стиль, допускавший двусмысленность, однако ей удалось построить фразы таким образом, что оно могло показаться весьма невинным, если прочитавший его человек будет обладать развитым воображением и воспримет его содержание с достаточной снисходительностью.

Теперь собственное произведение понравилось ей больше. Эстер смогла избежать чрезмерной мягкости выражений, так что это письмо в не меньшей мере будет способствовать тому, что к словам Друзиллы станут относиться с недоверием. У мужчин возникнут опасения за самих себя, и они с сочувствием отнесутся к тому несчастному, чьи слова или поступки столь неверно поняла эта пустая и излишне страстная женщина.

Потом мисс Лэттерли написала еще несколько писем. Когда часы показывали уже четверть девятого, она, наконец, отложила перо, ощущая боль в руке и жжение в глазах.

Спустя два дня лорд Фонтенуа просматривал за завтраком почту, состоявшую, как обычно, из нескольких счетов, приглашений и различных писем, составленных в учтивых выражениях. Ни одно из них не вызвало у него особого интереса, а тем более тревоги… пока он не распечатал последнее.

Леди Фонтенуа, читавшая письмо от кузины из Уэльса, оторвалась от него, услышав, как ее супруг что-то невнятно забормотал, а потом, охваченная тревогой, вообще позабыла о кузине.

– Что с тобою, мой друг? Ты выглядишь, словно больной. Какая-нибудь неприятная новость? – поинтересовалась она.

– Нет! – ответил лорд излишне громким голосом и тут же добавил: – Ничего подобного, обычное письмо.

Он стал торопливо придумывать какое-нибудь подходящее оправдание, которое объяснило бы его внезапную бледность и дрожь в руках и в то же время не возбудило бы любопытство его жены настолько, что ей, чего доброго, захочется прочитать эту проклятую писульку. Он, конечно, мог заявить, что не знает написавшую его женщину, но ему не хотелось, чтобы у супруги возникли подозрения. Лорда Фонтенуа вполне удовлетворяли существующие в его семье отношения, и ему хотелось, чтобы они сохранялись и в дальнейшем.

– Нет, дорогая, просто я получил весьма глупое письмо от человека, желающего, чтобы у меня возникли неприятности там, где я их абсолютно не ожидал. Это, конечно, неприятно, но тем не менее не стоит переживаний. Я приму необходимые меры, – ответил он наконец.

Возможно, его реакция оказалась чересчур бурной. Лорд мысленно перебрал содержащиеся в письме выражения. Сначала они ошеломили его, однако немного поразмыслив, он нашел их весьма двусмысленными и допускавшими куда более безобидное истолкование.

– Ты так считаешь? – настойчиво спросила леди Фонтенуа. – Ты так побледнел, Уолтер…