Николас Блейк - Требуются доказательства. Бренна земная плоть (сборник)

– Леди и джентльмены, долго я вас не задержу. Судя по всему, сомневаться, что мистер О’Брайан совершил самоубийство, оснований нет. Но, чтобы в ходе дознания не возникло никаких вопросов, мне хотелось бы уточнить некоторые детали. Для начала не мог ли бы кто-нибудь сказать, когда вчера ночью пошел снег?

Все зашевелились, облегченно загомонили, словно ожидали каких-то иных вопросов, более заковыристых. Старлинг и Нотт-Сломан переглянулись, и последний взял слово:

– Мы с Кавендишем пошли в бильярдную. Кажется, это было около половины двенадцатого. Вскоре к нам присоединился Старлинг – просто посмотреть, как мы играем, подошел. Примерно в пять минут первого – я запомнил это, потому что только что часы пробили полночь – он сказал: «Смотрите, снег пошел». Он у окна стоял. Верно, Старлинг?

– Спасибо, очень хорошо, – кивнул суперинтендант. – И что, сильно пошел? Мистер Старлинг?

– Да нет, поначалу это были редкие снежинки. Правда, быстро начался настоящий снегопад.

– А когда он закончился, никто не заметил?

Ответа не последовало. Джорджия, уловил краем глаза Найджел, неуверенно смотрела на брата. И как будто решившись, сказала:

– Примерно без четверти два – точнее не скажу, дорожный будильник капризничает – я пошла к брату попросить снотворного. Он положил его в свой багаж. Брат не спал. Он поднялся и начал рыться в вещах, а я тем временем заметила, что снег стихает. Полагаю, вскоре он вообще прекратился.

– Благодарю вас, мисс Кавендиш. А вы, мистер Кавендиш, вы сразу к себе пошли?

– Нет, нет, только после двенадцати. Но все никак не мог заснуть.

– Ну что ж, с этим, полагаю, все ясно. Теперь еще вопрос. Коронер наверняка захочет узнать, когда мистера О’Брайана видели в последний раз и не выказывал ли он каких-либо признаков… того, что намеревался совершить?

После краткого обмена мнениями выяснилось следующее. После ухода Марлинуортов О’Брайан минут пятнадцать оставался в гостиной с Лючией и Джорджией. Затем, приблизительно в четверть двенадцатого, дамы разошлись по своим комнатам, а хозяин заглянул в бильярдную. Там он оставался минут двадцать, потом сказал, что хочет спать, и поднялся к себе.

– Таким образом, – заключил Бликли, – в последний раз мистера О’Брайана видели где-то около одиннадцати сорока пяти.

Что касается второй части вопроса, тут мнения скорее разошлись. Кавендишу и Нотт-Сломану показалось только одно: О’Брайан пребывает в отличном расположении духа. А с точки зрения Филиппа Старлинга, он, напротив, выглядел «довольно угрюмым и изможденным». Джорджия была согласна с тем, что пребывал он в прекрасном настроении, однако же выглядел бледнее и болезненнее обычного, и за его веселостью ощущалось некоторое напряжение. Лючия, когда с тем же вопросом обратились к ней, готова была, кажется, впасть в истерику и исступленно выкрикнула:

– Зачем вы меня мучаете? Неужели непонятно, что я… я… любила его?! – И неожиданно спокойно, так, словно это признание позволило ей очнуться, добавила: – Хибара. А что он делал в этой хибаре?

– Ну что, Бликли, – вклинился Найджел, – полагаю, мы услышали все, что нам было нужно, так?

Суперинтендант намек понял и, уведомив собравшихся, что их могут попросить на день-два задержаться в Чэтеме, отправился вместе с Найджелом и Болтером назад, в садовый домик. Там они нашли чрезвычайно довольного собой сержанта. У ножки большого стола он нашел обломок запонки. Ему удалось также обнаружить четыре группы отчетливых отпечатков пальцев. Одна – на рукояти пистолета, дверце сейфа и иных предметах – скорее всего, принадлежала хозяину. На туфлях никаких отпечатков не осталось. Бликли не сомневался, что экспертиза подтвердит принадлежность и двух других групп – эти отпечатки явно оставлены Найджелом и Беллами. А четвертая? У Найджела подпрыгнуло сердце. Вот он, этот некто! Икс, неизвестный, чье существование ему предстоит доказать! Но сердце как подпрыгнуло, так и упало: в хибару приходил Эдвард Кавендиш.

Они вместе пришли сюда первыми нынешним утром. Он стоял возле книжного шкафа, потом отошел к окну. И наверняка наследил. Найджел поделился предположениями с суперинтендантом. Они вернулись в дом, оторвали Кавендиша от сестры и Лючии и попросили его позволить снять отпечатки пальцев – для сравнения с теми, что были найдены на подоконнике и пачке сигарет. Тот не противился, хотя и несколько разнервничался, по крайней мере оно так казалось.

В домике, когда они снова пришли туда, Бликли посмотрел на Найджела и печально покачал головой:

– Нет, сэр, так мы далеко не уйдем. Говорят, мертвые молчат, но в данном случае это не так. Ситуация ясна, как стекло. Мне неприятно думать, что такой джентльмен, как мистер О’Брайан, мог добровольно расстаться с жизнью, но против фактов не пойдешь.

– Против фактов… – задумчиво протянул Найджел. – А мне так кажется, что я мог бы заставить этого мертвеца поведать совершенно иную историю, и как раз на основании тех же фактов, что нам удалось пока установить…

Суперинтендант нерешительно подкрутил усы. Было в спокойной уверенности этого молодого мистера Стрейнджуэйса нечто неопровержимое. Армейская выучка внедрила в суперинтенданта, быть может напрасно, веру в высшую мудрость тех, кого он никогда бы не подумал назвать «офицерским сословием». И что это обещает быть за дело, если… – словом, Бликли решил послушать. Возможно, это было самым разумным за всю его жизнь решением. Он велел Джорджу доставить в Тавистон отпечатки пальцев, и как можно скорее, а Болтера послал в дом за завтраком для Найджела.

Размахивая руками – в одной вилка с наколотой на нее сосиской, в другой ложка для конфитюра, – Найджел приступил к повествованию.

– Я буду исходить из того, что О’Брайан был убит, и примерять эту версию к фактам. А вы могли бы выступить в роли felo-de-se [32]. Останавливайте меня всякий раз, как вам покажется, что я неверно эти факты истолковываю либо противоречу им. Мы с вами должны рассмотреть ситуацию со всех сторон. Начнем с психологических показаний.

Бликли опять важно подкрутил усы. Он был признателен мистеру Стрейнджуэйсу за его уверенность, что ему, Бликли, ведом смысл всей этой научной терминологии.

– Любой из тех, кто хоть сколько-нибудь близко знал О’Брайана, подтвердит, что уж чего-чего, а покушения на собственную жизнь от него можно было ожидать в последнюю очередь. Даже мой малый опыт знакомства с ним в этом убеждает. Это был удивительный человек – да, можно сказать, эксцентричный, но неуравновешенным его не назовешь. Физического мужества покончить с собой ему бы хватило, это я признаю; но он обладал не меньшим моральным мужеством, и оно бы удержало его от такого поступка. Я не верю, что ему бы не хватило решимости отнять чужую жизнь; мы знаем, что в воздухе он был беспощаден, и я вполне могу представить себе, что он способен хладнокровно убить человека, если только есть достаточный для того мотив – из мести, допустим. Чтобы пройти через все то, через что прошел он, надо обладать незаурядной волей к жизни, и вы хотите заставить меня поверить, будто человек, ею наделенный, способен спокойно зайти за угол и пустить себе пулю в лоб?