Энн Перри - Грехи волка

Уильям испытывал все большее недоумение. Как мог столь тонкий, глубокий и ироничный человек влюбиться в Айлиш, единственным достоинством которой была красота? Что может быть недолговечнее и незначительнее? Самое очаровательное создание на земле быстро наскучит, если оно лишено таланта общения, ума, воображения, веселости и способности отвечать на любовь, порой возражая, споря и даже ссорясь и тем лишь укрепляя ее!

Эта мысль с остротой, подобной боли от раны, воскресила в уме сыщика образ Эстер.

– Что ж, пожалуй, мне стоит просмотреть счетные книги, – произнес он с резкостью, не соответствующей всему тону их разговора.

Байярд попытался было возразить, но Уильям не дал ему сделать этого.

– Это все же лучше, чем обращаться к аудитору, – договорил он холодно. То была угроза, и его собеседник это понял.

– О, разумеется, – быстро отозвался он. – Без сомнения. Это потребовало бы больших расходов и к тому же могло бы внушить людям подозрения, что у нас что-то не в порядке. Конечно, просмотрите их, мистер Монк.

Детектив улыбнулся, а точнее, скорчил гримасу, изображающую улыбку. Значит, Макайвор убежден, что он не сможет найти в книгах ничего предосудительного, а если найдет, то сам он к этому не причастен. И все же он чего-то боится. Чего?

– Благодарю, – произнес Уильям, поворачиваясь к выходу, в тот момент, когда Байярд встал из-за стола.

Проведя остаток дня в Типографской компании Фэррелайнов, Монк не выяснил ничего полезного для себя. Если в книгах и были подчистки, у него не хватило сноровки обнаружить их. Усталый, с головной болью и в отвратительном настроении, он ушел оттуда в половине шестого и вернулся домой, где его ждало письмо от Рэтбоуна. Не содержавшее никаких хороших новостей, оно лишь напомнило сыщику, что его собственные успехи удручающе невелики.

В тот же вечер Монк, замерзая и все больше впадая в отчаяние, провел свыше трех часов на Эйнслай-плейс в надежде, что Айлиш повторит свое путешествие в район за Кингс-стэйблс-роуд. Но наступила и минула полночь, а возле дома номер семнадцать не было заметно ни малейшего движения.

Следующим вечером детектив вновь занял ту же позицию, заранее предвкушая неудачу. Однако вскоре после полуночи он был вознагражден появлением темной фигуры, которая пересекла открытое пространство перед домом и, пройдя в десяти футах от места, где, дрожа от холода и возбуждения, неподвижно стоял Уилья-м, быстро двинулась, как и в прошлый раз, по улице Гленфинлас, в направлении Шарлотт-сквер.

Сыщик пошел следом, стараясь держаться ярдах в тридцати позади и сокращая это расстояние лишь вблизи перекрестков, чтобы не терять Айлиш из вида на поворотах, и на этот раз время от времени оглядываясь через плечо. Он не собирался опять позволить ей исчезнуть, пока он будет без чувств валяться на земле, сраженный ударом сзади.

Ночь была холоднее, чем в прошлый раз: камни мостовой покрылись инеем, и морозный воздух обжигал губы. Монк был рад необходимости спешить, хотя и был удивлен той быстроте и легкости, с которой шла миссис Файф. Он не ожидал подобной энергии от столь вялой и ленивой женщины.

Она, как и тогда, миновала парк на Принсес-стрит, прошла по Лотиан-роуд и, свернув налево, двинулась по Кингс-стэйблс-роуд, почти скрытая тенью Замка, чей неровный массивный контур едва заметно темнел на фоне затянутого тучами беззвездного неба.

Затем Айлиш пересекла улицу Спиттал, направляясь к Грассмаркету. Неужели у нее свидание с кем-то из жителей этого района? Здесь ведь обитают одни только лавочники, содержатели постоялых дворов да приезжие вроде него самого. А что, если это Байярд Макайвор? Ведь если чувство, которое, как Уильяму кажется, они питают друг к другу, не взаимно, значит, он в жизни еще так не заблуждался!

Впрочем, неправда. Красивые женщины вводили его в заблуждение чуть ли не постоянно. Детектив с досадой вспомнил Гермиону, чьи нежные слова и поведение он принял за сострадание, тогда как на самом деле они объяснялись только лишь ее стремлением во что бы то ни стало оградить себя от всего, что может причинить боль. Она избрала для этого простейший путь, поскольку никогда ни к чему не стремилась настолько сильно, чтобы хоть чем-то пожертвовать ради достижения цели. Эта женщина вообще не знала, что такое сильные чувства, не умела ни испытывать, ни возбуждать их. Жизнь страшила ее. Можно ли ошибиться в человеке сильнее, чем Уильям ошибся в ней?

Интересно, обманывает ли Айлиш доверчивого Байярда так же, как своего едкого, куда более критичного мужа? А Уна? Представляет ли она, чем занята ее обожаемая сестренка?

И знала ли об этом Мэри?

Улица Грассмаркет еще не до конца опустела. Редкие газовые фонари бросали желтый свет на людей, стоящих группками или лениво привалившихся к стене и глазеющих по сторонам. Об их состоянии свидетельствовали внезапные вспышки громкого пьяного смеха. Между ними слонялась женщина в лохмотьях. Кто-то из мужчин прикрикнул на нее, и она отозвалась непристойной бранью, в которой Монк не понял ни слова, хотя смысл ее был вполне очевиден.

Не обращая на них внимания и нисколько не испугавшись, миссис Файф спокойно прошла мимо и продолжала свой путь.

Сыщик не забывал оглядываться, но не мог определить, преследует ли его кто-нибудь. Вокруг было слишком много народа. Какой-то человек в черной одежде трусил футах в тридцати позади, но ничто не свидетельствовало, что он следит за Монком, и когда тот на мгновение приостановился, незнакомец не обратил на это никакого внимания. Теперь они оказались почти рядом.

Вскоре Айлиш и Уильям миновали тот угол Свечного ряда, где в прошлый раз свернула Дейрдра, потом мрачные трущобы Каугейта и все проулки и лесенки между Холируд-роуд и Кэнонгейтом. Миссис Айлиш преодолела уже мили полторы, но не замедляла шага, и ничто не указывало, что она близка к цели. Еще более удивительным было то, насколько хорошо знала она эти места. Ни разу красавица не проявила колебаний в выборе направления и не остановилась, чтобы определить, где находится.

Она пересекла мост Георга IV, и детектив, следуя за ней, бросил взгляд на прекрасный классический фасад викторианской террасы, напоминающей Старый город, из которого они пришли. У него мелькнула мысль, не сюда ли направляется Айлиш. Это было вполне подходящее место жительства для любовника. Впрочем, что это за любовник, если он ждет – и более того, позволяет! – чтобы женщина шла к нему одна через весь город, да еще ночью?

Поодаль, ярдах в ста от них, находился Лоунмаркет с жилищем печально известного Дикона Броуди – того осанистого щеголя, который лет шестьдесят назад был столпом эдинбургского общества при свете дня и опасным взломщиком по ночам. Если верить трактирным сплетням, которым Уильям охотно внимал в надежде узнать что-нибудь о Фэррелайнах, подлость Броуди состояла в двуличии, позволявшем ему днем проявлять заботу о безопасности тех самых особняков, которые он грабил ночью. Он жил на Лоунмаркете, пользуясь исключительным уважением, и при этом имел не одну, а двух незаконных жен! Когда его сообщников схватили, Дикон сумел избежать ареста, сбежав в Голландию, но там он был сразу же пойман с помощью небольшой хитрости, возвращен в Эдинбург и в 1788 году повешен, до последней минуты продолжая отпускать остроты.