Энн Перри - Грехи волка

– Благодарю, с удовольствием. Вы очень любезны.

Они попрощались, и, едва она удалилась, оставив Монка одного в пустом холле, тот бросился наверх в поисках Гектора Фэррелайна. Если дожидаться Мактира, придется объяснять, зачем ему понадобился майор, и вполне вероятно, что он получит вежливый отказ.

Уильям знал расположение комнат в доме по своим прежним посещениям, когда беседовал с прислугой и ему показывали спальню Мэри, будуар и гардеробную, где хранились ее чемоданы и аптечка.

Без труда найдя комнату старшего из Фэррелайнов, детектив постучался. Дверь почти тотчас распахнулась с энергией, получившей объяснение, как только он увидел лицо Гектора, явно поджидавшего кого-то другого – быть может, Мактира с порцией живительного напитка. Монк уже понял, что семейство не препятствует подобным возлияниям и не слишком старается удержать дядюшку в трезвом состоянии.

– А, опять сыщик! – неприязненно пробурчал Фэррелайн. – Так за все время ничего и не нашли… За что вам только это дурачье платит!

Уильям вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. При других обстоятельствах он разозлился бы на такие слова, но сейчас ему было важнее расспросить майора.

– Я занят поисками свидетельств, которые защита могла бы использовать, чтобы обелить мисс Лэттерли, – ответил он, глядя старику прямо в лицо. Тот производил впечатление совершенно больного – бледный, с покрасневшими глазами и неуверенными движе-ниями.

– Почему она убила Мэри? – с тоской произнес Гектор, съежившись в большом кожаном кресле у окна. Он даже не потрудился предложить Монку сесть. Все убранство комнаты явно свидетельствовало, что здесь обитает мужчина. У одной из стен в дубовом шкафу громоздились груды книг, но детектив издали не мог разобрать их названий. Над камином висела прекрасная акварель, изображающая наполеоновского гусара, а на стене напротив – другая, с изображением воина из полка Серых Шотландских драгун. Чуть пониже помещался портрет офицера в форме отряда горных стрелков – красивого молодого человека, стройного, с привлекательным лицом и большими спокойными глазами. Прошло несколько минут, прежде чем Уильям сообразил, что это – сам Гектор, каким он был лет тридцать назад. Что же должно было произойти, чтобы тот юноша превратился в эту развалину? Неужели все дело в том, что у него был старший брат – натура более сильная, умнее и смелее его? Или поражение и вызванная им зависть сродни тяжелой болезни?

– Почему такая женщина рискнула всем ради нескольких жемчужин? – настаивал Фэррелайн с внезапно вспыхнувшим раздражением. – Это же бессмысленно! Ее повесят… Вы понимаете, что пощады ей не будет?

– Да, – сдавленно произнес Монк. – Понимаю. Недавно вы что-то говорили о том, что конторские книги компании подделаны…

– Ну да. Так и есть, – без малейших колебаний и почти без выражения отозвался Гектор.

– Кем подделаны?

Майор прищурился.

– Кем? – повторил он. – Понятия не имею. Может быть, это Кеннет. Книги ведет он. Но надо быть дураком, чтобы поступить так на его месте. Слишком очевидно. В таком случае он просто глуп.

– А он глуп?

Гектор взглянул на Уильяма, проверяя, не риторический ли это вопрос.

– В меру, – медленно проговорил он. – Таково, во всяком случае, общее мнение.

Не сомневаясь, что он лжет, Монк не стал тем не менее уточнять, чем же Кеннет заслужил презрение своего дяди.

– Откуда вы это знаете? – спросил он, присев на стул напротив старого майора.

– Что? Господи, я ведь живу с ним в одном доме! Причем уже много лет. Неужели непонятно? – огрызнулся тот.

Сыщик даже удивился, сколь мало его разозлил этот выпад.

– Я уже понял, откуда вы знаете, что Кеннет глуп, – холодно пояснил он. – Меня интересует, откуда вы знаете о подчистках в книгах.

– Ах, вот что…

– Так откуда же?

Гектор устремил взгляд куда-то в пространство:

– Мэри что-то говорила об этом. Не помню, что именно. Но она была рассержена.

Монк подался вперед:

– Она сказала, что это сделал Кеннет? Да вспомните же!

– Нет, не говорила, – наморщил лоб старик. – Но была очень сердита.

– Однако в полицию она не заявляла?

– Нет. – Гектор самодовольно взглянул на Уильяма. – Потому-то я и подумал, что это работа Кеннета. – Он пожал плечами. – Однако какая свинья Квинлен! Своего никогда не упустит. Выскочка! Все отдаст ради того, чтобы пролезть наверх. И всегда окольными путями. Не понимаю, чем он нравится Уне. Не следовало позволять ему жениться на Айлиш. Я бы его выставил – хотя бы за одну его смазливость.

– Даже если Айлиш его любит? – поинтересовался Монк.

Фэррелайн помолчал, глядя в окно:

– Ну, если бы я был в этом уверен…

– А вы сомневаетесь?

– Я? – Гектор вскинул брови. – Откуда же мне знать? Она со мной не делится! – Его лицо внезапно исказила такая тоска, что сыщика охватила растерянность. Это редко посещавшее его чувство оказалось неожиданно болезненным, и он не сразу нашелся, что сказать.

Но собеседник, казалось, забыл о его присутствии. Погруженный в свои переживания, он не заботился о том, что могут о нем подумать.

– Я бы, однако, был удивлен, если бы Квинлен совершил растрату, – неожиданно заявил он. – Эта нищая козявка слишком умна, чтобы красть.

– А мистер Макайвор?

– Байярд? – отозвался Гектор, и на лице его появилось выражение насмешливой жалости. – Что ж, возможно… Никогда не мог его понять. Весь в себе. Мэри его любила, несмотря на всю его унылость. Всегда повторяла, что он лучше, чем мы воображаем. Это, впрочем, было не так уж трудно – думать о нем плохо, насколько я могу судить.

– Они с Уной давно женаты?

Майор улыбнулся, и лицо его сразу переменилось. Словно куда-то исчезли годы самоистребления и воскресла тень человека тридцатилетней давности в мундире горного стрелка. Сходство с висящим в холле портретом Хэмиша Фэррелайна одновременно и уменьшилось, и стало заметнее. В нем появились те же гордость, достоинство и уверенность в себе. Но в Гекторе ощущались еще и юмор, чуждый его старшему брату, и – как ни странно было увидеть это в том человеке, в которого он теперь превратился – спокойствие.

– Вы, наверное, считаете их странной парой, – доверительно обратился он к Монку. – Так оно и есть. Но, говорят, когда Байярд впервые появился здесь, он был очень порывистым, очень романтичным. Сплошная загадка, взоры исподлобья и скрываемая страсть. Словно и не англичанин, а горец. Уна дала отставку прекрасному шотландскому адвокату и предпочла Байярда. Из хорошей семьи адвокату, из прекрасной семьи.

– А как насчет матери этого адвоката? – спросил Уильям.

На лице старика появилось удивленное выражение:

– Вот оно что! Точно, свекровь. Сущее чудовище, а не женщина. Знаете, а вы не так глупы, как я думал. Это не лишено смысла. Пожалуй, Уна предпочла остаться в этом доме с таким мужем, как Байярд Макайвор, чем выйти за жителя Эдинбурга, имеющего мать, а тем более – такую. Что-то вроде Екатерины Стюарт. Не быть бы ей тогда хозяйкой в собственном доме и уж, конечно, не прибрать к рукам дело Фэррелайнов в такой мере, как теперь.