Энн Перри - Грехи волка

– Непременно съезжу, если представится возможность, – заверила она.

– Вроде бы Уна говорила, что вы там бывали. – Наморщив лоб, майор усиленно пытался сосредоточиться. – Уна никогда не ошибается. Никогда. Железная женщина. Никогда не возражайте Уне. Читает ваши мысли, как другой читает книгу.

– Я была в Крыму. – Эстер отступила еще на одну ступеньку. Ей не хотелось, чтобы пьяный хозяин дома сбил ее с ног, если он снова потеряет равновесие, а такая опасность была вполне реальной.

– В Крыму? – удивился он. – Чего ради?

– На войне.

– А!

– Позвольте… – Девушка собиралась попросить его дать ей возможность пройти, когда услышала за своей спиной осторожные шаги дворецкого Мактира.

– С чего это вы отправились на войну? – Гектору требовалась полная ясность. – Вы женщина! Вы же не можете сражаться! – Эта мысль его рассмешила.

– Ну, мистер Фэррелайн, сэр, – строго проговорил Мактир, – идите в свою комнату и немного полежите. Не сидеть же вам тут весь день. Нужно освободить лестницу.

Пожилой мужчина нетерпеливо отмахнулся:

– Уходите, вы! У вас физиономия могильщика! Причем на собственных похоронах!

– Извините, мисс, – обратился домоправитель к Эстер. – Он совершенно несносен, но безвреден. Только много болтает, но другого беспокойства вам не причинит. – Он подхватил Гектора под руки и приподнял. – Пойдемте. Не хотите же вы, чтобы мисс Мэри увидела, как по-дурацки вы себя ведете?

Упоминание Мэри подействовало на Фэррелайна магически. Он бросил последний злобный взгляд на портрет в зале, а потом позволил Мактиру поставить себя на ноги. Вдвоем они стали медленно подниматься по лестнице, дав мисс Лэттерли возможность беспрепятственно последовать за ними.

Сама того не желая, Эстер заснула, а когда проснулась, обнаружила, что пора собираться к раннему обеду. Свой саквояж и плащ она снесла в залу, чтобы сразу быть готовой отправляться на станцию.

Обед подали в той же столовой, но на этот раз стол был накрыт на десятерых, а во главе его сидел Элестер Фэррелайн. Это был представительный мужчина, и медсестра сразу узнала его благодаря семейному сходству. У него было то же длинное узкое лицо, прекрасные волосы, длинный нос с горбинкой и широкий рот. Телосложением он скорее напоминал свою мать, чем мужчину с портрета, а когда заговорил, оказалось, что у этого человека глубокий выразительный голос. Пожалуй, это была самая заметная его особенность.

– Здравствуйте, мисс Лэттерли. Садитесь, пожалуйста. – Элестер указал на единственное остававшееся свободным место. – Я очень признателен, что вы согласились сопровождать маму в Лондон. Теперь мы можем быть за нее совершенно спокойны.

– Благодарю вас, мистер Фэррелайн. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы облегчить ей путешествие. – Сев на свое место, девушка улыбнулась собравшимся за столом. Мэри сидела напротив Элестера, а слева от нее располагался мужчина лет сорока, столь же не похожий на Фэррелайнов, как и Дейрдра. У него была вытянутая к затылку голова, покрытая густыми, почти черными волосами, которые слегка курчавились, глубоко посаженные глаза под темными бровями и прямой длинный нос. Форма его рта выдавала страстную и сильную натуру. Эстер никогда прежде не видела столь интересного лица.

Мэри перехватила ее взгляд.

– Мой зять, Байярд Макайвор, – представила она этого мужчину с довольной улыбкой, а затем обернулась к молодому человеку, сидящему рядом с Уной. О его принадлежности к семье неопровержимо свидетельствовали та же неопределенность черт и цвет волос. В его лице читалась некоторая ироничность и одновременно ранимость. – Мой сын Кеннет, – представила его пожилая дама. – А это – другой мой зять, Квинлен Файф. – Она взглянула на мужчину, сидящего напротив – единственного, еще не знакомого медсестре. Он тоже был красив, но волосы у него были светлыми, почти серебристого цвета, плотно прилегающими к голове, лицо – вытянутым, нос – прямым и непропорционально большим, а рот – маленьким и четко очерченным. Это было умное и проницательное лицо человека, который знает больше, чем говорит.

– Здравствуйте, – вежливо обратилась к собравшимся Лэттерли. Все поздоровались с ней. Пока подавали первое блюдо, разговор не клеился и постоянно прерывался. Сиделку спросили, как прошло путешествие из Лондона, она ответила, что оно было прекрасным, и поблагодарила за внимание.

Элестер, нахмурившись, взглянул на младшего брата, который, казалось, торопился поскорее покончить с едой:

– У нас еще масса времени, Кеннет. Поезд отправляется только в четверть десятого.

Но тот продолжал есть, даже не взглянув в его сторону:

– Я не поеду на вокзал. Попрощаюсь с мамой дома.

На мгновение все замолкли. Уна тоже оторвалась от еды и повернулась к брату.

– Мне нужно уйти, – добавил он вызывающим тоном.

Элестера это объяснение не устроило:

– Куда это ты собрался, если обедаешь дома, а проводить маму не можешь?

– Какая разница, попрощаюсь я с ней здесь или на вокзале? – запротестовал Кеннет. – А обедаю я дома, чтобы побыть с мамой подольше. Поэтому я и не ушел еще до обеда. – Он улыбнулся, довольный убедительностью своего объяснения.

Его старший брат поджал губы, но ничего больше не сказал. Младший же Фэррелайн продолжал так же торопливо есть.

Время от времени Эстер бросала изучающий взгляд на присутствующих. Кеннет явно был поглощен какими-то своими мыслями. Он ел, не глядя по сторонам, а покончив с очередным блюдом, откидывался на стуле, нетерпеливо ожидая, когда ему подадут следующее. Два раза он резко вскидывал голову, словно собираясь что-то сказать, и сиделка догадалась, что этот мужчина хотел попросить принести ему порцию раньше других, но не решился.

Гектор ел очень мало, но дважды опорожнил свой бокал с вином. Прежде чем наполнить его в третий раз, Мактир оглянулся и поймал взгляд Уны. Та едва заметно покачала головой. Эстер уловила этот жест лишь потому, что в этот момент смотрела прямо на нее. Дворецкий убрал бутылку со стола, что Гектор никак не прокомментировал.

Дейрдра упомянула о каком-то предстоящем важном обеде, куда она рассчитывала быть приглашенной.

– И для этого тебе, без сомнения, понадобится новый туалет? – сухо заметил Элестер.

– Это было бы неплохо, – согласилась молодая женщина. – Посуди сам, дорогой, нужно ли, чтобы люди обсуждали, чем же занята жена казначея от одного приема до другого?

– Такое маловероятно, – с улыбкой заметил Квинлен. – Насколько я помню, у тебя за этот год прибавилось уже по крайней мере шесть туалетов. – В его голосе звучало не раздражение, а только легкая насмешка.

– Как жена казначея она должна ходить на приемы гораздо чаще, чем большинство из нас, – уточнила Мэри и как бы про себя добавила: – И слава богу!