Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)

Она словно заготовила заранее ответы на любые вопросы.

Я какое-то время молча наблюдал ее работу над рисунком. Он выглядел настолько беспомощным и неумелым, что во мне окрепла уверенность: она едва ли когда-либо прежде брала в руки кисть и краски.

– Вы весьма многосторонняя художница, мисс Хейвуд. Пейзаж, фигура мужчины, натюрморт…

– Натюрморт? О нет, доктор, я едва ли когда-либо пробовала себя в жанре натюрморта. Милые цветы! Они так прекрасны сами по себе. Так зачем же пытаться заключить их живую красоту в тесные рамки живописного полотна?

Я никак не мог позволить себе оставить незамеченным это довольно-таки противоречивое эстетическое заявление.

– Но разве вы забыли о восковнице? Вы сказали мне, что собираетесь писать букет восковницы. Вам очень понравилась такая идея, насколько я помню, – и после паузы добавил: – Кстати, миссис Фэншоу тоже без ума от этого растения.

К этому даже она оказалась не готова. Все ее тело заметно напряглось. Она бросила на меня быстрый, но пристальный взгляд. А потом с легким пожатием плеч сказала:

– Маленькая добрая миссис Фэншоу. Значит, ей тоже нравится восковница? Впрочем, ничего удивительного. Столь многие…

Она резко оборвала фразу. Потом, хотя ее пейзаж был еще далек до завершения, сунула альбом и краски в портплед, поднялась, окутанная облаком своего наряда, невнятно попрощалась и быстрым шагом направилась вдоль пляжа в сторону «Головы монаха».

Все произошло столь стремительно, что поначалу я лишь уставился на нее, не двигаясь с места. Затем я перевел взгляд дальше, куда смотрела сама мисс Хейвуд, ожидая увидеть надвигающуюся на нас фигуру какого-то мифического монстра.

Но не узрел ничего чудовищного.

Ко мне поспешно приближались по пляжу трое. Два маленьких человечка – Дон и Бобби, при этом еще и весело подпрыгивали. А третья фигура, появление которой, по всей видимости, и оказало на мисс Хейвуд столь необычный эффект, тоже не выглядела устрашающе, поскольку принадлежала всего лишь доктору Гилкрайсту.

Вся троица подошла ко мне. Гилкрайст промокнул носовым платком пот со лба.

– Суини послал меня к вам, Уэстлейк, сообщить, что ему ничего не удалось добиться от Бака. – Он с любопытством посмотрел на удалявшуюся от нас все быстрее мисс Хейвуд. – Что, у вас новая подружка?

– Это мисс Хейвуд. Постоялица гостиницы.

– Куда же она так заторопилась?

– Я как раз тоже об этом задумался, – ответил я. – Мне показалось, что она очень не хотела встречаться с вами.

– Но почему? – В глазах Гилкрайста застыло вопросительное выражение. – Я ведь ее никогда прежде не видел, верно?

– Вы, быть может, и не видели, но мне почему-то кажется, что она где-то видела вас.

Теперь во мне окрепло убеждение: моя «новая подружка» уже встречалась с Гилкрайстом, но по странной причине сделала все, чтобы избежать возобновления знакомства.

Когда я с детьми вернулся в отель к обеду, удрученный до крайности мистер Митчелл доложил, что инспектор до сих пор находится здесь, в обществе Вирджила Фэншоу.

Я воспринял его информацию без всякого интереса. На пляже успел принять лишь одно окончательное решение. Дон должна покинуть Мыс Талисман до наступления темноты, которая принесет еще одну потенциальную опасность. Одолжив у Митчелла расписание движения поездов, поторопил детей подняться наверх в номер Дон.

Теперь я стал непреклонен. Какие бы отрицательные эмоции ни вызывала тетя Мейбл у моей дочери, Дон отправлялась под защиту ее не слишком мягкого крыла. У тети Мейбл имелись крупные недостатки в характере, но зато жила она в Новой Англии, то есть совсем недалеко отсюда. Я выбрал поезд, отправлявшийся через несколько часов, и огласил мой план, ясно дав понять Дон, что это необратимое решение, и велел ей собирать вещи.

Я выслушал еще порцию нытья, насмотрелся на выпяченную нижнюю губу, но реальных возражений от дочери так и не дождался. Она только лишь сказала:

– Если я не могу остаться из-за опасностей и всего такого, тогда и Бобби нельзя оставлять здесь. Бобби должен поехать со мной. – Она бросила на меня лукавый взгляд. – Тетя Мейбл не будет такой сварливой, если я привезу Бобби.

Несмотря на все неприятности, которые подобный проект сулил тете Мейбл, я был склонен принять его при условии согласия всех заинтересованных сторон. Сами Фэншоу, насколько я знал, не могли пока никуда уехать, не нарушив распоряжения инспектора Суини. Однако после сцены с участием Мэрион, произошедшей этим утром в коридоре у меня на глазах, я не предполагал, что она откажется на время расстаться с Бобби.

Дон смотрела на меня, напряженно ожидая ответа.

– Так Бобби сможет поехать со мной, папа?

– Хорошо, – сказал я. – Начинай собираться, а я пойду и обсужу эту идею с миссис Фэншоу.

Дон послушно вытащила свой чемодан из-под кровати. Бобби вытянулся во весь рост, выдвинул ящик шкафа и достал оттуда кипу маленьких, но интимных предметов женского нижнего белья. Он почти донес их до чемодана, но на полпути им вдруг овладела скука, он все побросал на пол и сам уселся сверху.

Стало ясно, что помощи в доме от него ждать не приходится.

Проходя по коридору, я вспомнил, что Вирджил пока оставался внизу с инспектором. Это означало еще одну возможность поговорить с Мэрион Фэншоу наедине.

На мой первый стук в дверь никто не отозвался. Как и на второй. Я сообразил, что Мэрион могла быть у себя в спальне с закрытой дверью, ведущей в мастерскую. В таком случае она не услышала моего стука. Я прошел к следующей двери – прямому входу в ее номер – и постучал снова.

Голос миссис Фэншоу донесся теперь сразу же, бодрый и жизнерадостный.

– Да, я вас слышу! Кто там?

– Доктор Уэстлейк. Не мог бы я войти ненадолго, чтобы переговорить с вами?

– Конечно. Входите.

Я открыл дверь и оказался в пустоватой, немного запущенной комнате, обставленной в полном соответствии с представлениями мистера Митчелла о сочетании простоты и элегантности. Мэрион Фэншоу в белом пеньюаре сидела на низком стульчике перед зеркалом туалетного столика. Она встала и пошла мне навстречу. Меня поразило редкое выражение оживления на ее прелестном лице. Щеки ее раскраснелись, похожие на лепестки цветов глаза лучились, и, протягивая мне руку, она вглядывалась в мое лицо зрачками, сузившимся до размера булавочных головок, но выглядела счастливой почти до экстаза.

– Как же хорошо, когда кто-то навещает тебя, правда, доктор? Я как раз сидела перед зеркалом и думала, до чего же я хороша собой. – Она рассмеялась необычным птичьим смехом. – Подходящее занятие для женщины, которая считает себя интеллигентной, ничего не скажешь! – Она похлопала по покрывалу одной из двух стоявших в комнате кроватей. – Давайте присядем и поболтаем.