Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)

Она стояла чуть в стороне от меня и вдруг прервалась, а ее взгляд с моего лица переместился куда-то дальше вдоль коридора мне за спину. И было немного жутковато заметить, как выражение ее глаз, только что встревоженных и взволнованных, отразило неприкрытую физическую неприязнь.

Я уже видел однажды подобное выражение в ее глазах, когда она смотрела на мужа. И повернулся, ожидая увидеть мрачную, трагичную фигуру Вирджила Фэншоу, идущего по коридору.

Как же я ошибся!

В коридоре показался Бобби. Он выскочил из комнаты Дон и в распахнувшейся пижаме топал босыми ногами прямо к нам. Мальчик обогнул меня и вцепился маленькими ручками в пеньюар матери.

– Доктор Уэстлейк плохой человек, мама, – пробасил он. – Он хочет увезти Дон отсюда до того, как мы найдем черный бриллиант. Ты должна помешать ему. Вели ему не увозить Дон.

Мэрион Фэншоу продолжала стоять на месте, не сводя какого-то зачарованно изумленного взгляда с сына.

– Мамочка, пусть Дон останется, пока мы не отыщем…

Внезапно Мэрион Фэншоу словно вновь ожила. Ее губы скривились в гримасе отвращения. Она резким движением вырвала край пеньюара из пальцев сына, а другой рукой оттолкнула его от себя как нечто для нее глубоко омерзительное.

– Не прикасайся ко мне, – сказала она. – Уходи. Не смей прикасаться ко мне!

Ее красивое лицо болезненно сморщилось и стало маловыразительным. Она громко всхлипнула. Явно уже ничего не видя перед собой, метнулась к себе в номер, захлопнула дверь, закрыла ее на ключ.

По всем законам детской психологии, у Бобби должна была развиться глубокая душевная травма от такого грубого обращения собственной матери с собой. Но если она и имела место, мальчик умел очень хорошо скрывать ее.

Его лицо, подобное фарфоровому лицу японской куклы, оставалось совершенно невозмутимым. Он лишь сунул большой палец в свой маленький красногубый рот и принялся сосать его.

Затем, вынув палец изо рта, объявил:

– Мама глупая. – Его угольно-черные глаза сверкнули, встретившись с моим взглядом. – Мама тоже глупая.

Не приходилось сомневаться, что это «тоже» относилось ко мне.

Абсолютно спокойно он развернулся, прошлепал назад по коридору и исчез в комнате Дон.

Воистину семейство Фэншоу не переставало удивлять стороннего наблюдателя.

Вернувшись к себе в номер, я оделся и спустился вниз в расчете на завтрак. Зная, что дети тоже могут спуститься в любую минуту и желая немного отдохнуть от них, я намеренно не стал заходить на террасу, где они любили проводить время перед трапезами, а двинулся дальше по коридору первого этажа мимо кабинета Митчелла к выходу на задний двор.

И я как раз проходил мимо двери кабинета, когда изнутри донеслись два мужских голоса, по-видимому, происходил ожесточенный спор. Я чуть задержался и узнал сначала нервное покашливание самого мистера Митчелла, а потом монотонное гудение из односложных слов, которые мог произносить только Бак.

Я не любитель подслушивать, но моя вовлеченность в расследование убийств на сей раз служила веским оправданием этому. Я подошел ближе к закрытой двери. Голоса продолжали звучать слишком невнятно, чтобы разобрать содержание разговора. По крайней мере так было, когда свою реплику произносил Митчелл.

Но затем Бак внезапно оборвал фразу хозяина грубоватым, сердитым и достаточно громким тоном:

– Но мы не можем оставить ее там! Разве ты сам не понимаешь? Ее тело нужно куда-то переместить.

Ее тело? Чье же? Неужто Ирен Кейси?

Прошлой ночью при непосредственном участии мисс Хейвуд Бак копался в могиле старого мистера Фэншоу. А теперь скандалил с Митчеллом по поводу необходимости перенести труп женщины.

Во что я ухитрился влипнуть? В сообщество вурдалаков и упырей? Я немного подождал, ожидая услышать что-то еще, столь же умопомрачительное, но внезапно кто-то за спиной меня окликнул. Я повернулся в сторону вестибюля и увидел инспектора Суини в компании доктора Гилкрайста. Оба только что вошли в отель через парадную дверь.

Они не могли выбрать для своего появления более неудачного времени. Но Суини позвал меня снова, и мне пришлось оставить, быть может, самую интересную беседу, когда-либо происходившую в стенах «Талисман-инн».

Когда я присоединился к ним, и Суини и Гилкрайст выглядели усталыми и раздраженными. Маленькие усики инспектора щетинились особенно жестко. Я понял, что этим утром многие его подчиненные предпочли бы не попадаться ему на глаза.

– Привет, Уэстлейк, – сказал он. – Вы поступили очень мудро, отказавшись вчера поехать с нами в морг. Мы провели там много часов, дожидаясь результатов официального вскрытия этой Хиллман. И оно ничего нам не дало. Ни малейшей зацепки.

– Выяснили только одно, – вставил слово Гилкрайст. – Помада, которой обвели родинку, той же марки, что использовали в случае с Нелли Вуд.

– А мы ничего другого и не ожидали, – ухмыльнулся инспектор. – Да, доложу я вам, Уэстлейк, это что-то невообразимое, когда приходится иметь дело с маньяком. Мои люди прочесали всю округу в поисках чужаков, но никто незнакомцев не замечал. Наводили справки и в самом Талисмане, стараясь быть осторожными, но теперь это бесполезно. Правда уже известна каждому. Где-то рядом на свободе разгуливает опасный сумасшедший. Городок в панике. Многие пытаются на время уехать. Девушки боятся отойти на три шага от дома даже днем, если с ними нет сопровождающих. И все винят меня! – Он хмыкнул. – А как дела у сыщика-любителя? Есть для нас информация?

Я вообще-то собирался рассказать инспектору обо всем, с чем мне пришлось столкнуться. Но сейчас, когда он стоял передо мной и ждал, я подумал о поразительном разговоре, происходившим в кабинете управляющего.

Суини был очень хорошим человеком и эффективным работником. Но полицейский всегда остается им же. Даже лучшие из них, особенно в провинции, страдают излишней прямолинейностью. Ни мисс Хейвуд, ни Бак Валентайн не знали, что я выследил их прошлой ночью. Ни Бак, ни Митчелл не подозревали, что я подслушал важную фразу из их разговора. Ни мистер, ни миссис Фэншоу не ведали, что я видел на ночном кладбище.

Если бы я поделился с инспектором своей информацией, он бы непременно допросил всех этих людей с фактами на руках, пытаясь заставить говорить правду.

Но я слишком хорошо успел их узнать, чтобы не осознавать – такая тактика обречена на провал. Существовал только один способ добиться истины от скользких личностей, подобных мисс Хейвуд и иже с нею – дать им почувствовать себя в полной безопасности, позволить действовать дальше.

Такое решение представлялось мне правильным, учитывая перспективу дальнейшего расследования. Мне нужно было немного больше времени, прежде чем выложить все Суини.