Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)

– Мисс Хейвуд! – воскликнул Бак. – Это из номера мисс Хейвуд.

Мы еще быстрее рванулись вперед, и Бак первым ворвался в номер, откуда раздавались столь устрашающие звуки.

Когда в комнате оказались мы оба, перед нами предстала поистине поразительная сцена. Вся растрепанная и взлохмаченная мисс Хейвуд растянулась на краю своей кровати. Она успела переодеться в белую ночную рубашку, которая сползла с одного из плеч и упала на пояс, обнажив еще более белую кожу. Ее взгляд был устремлен вверх, а лицо смертельно побледнело.

А над ней, склонившись, стоял, готовый схватить ее руками за горло, Вирджил Фэншоу, в глазах которого пылало почти бешеное пламя.

Несколько секунд после того, как мы вбежали в комнату, они не двигались с места. Могло сложиться впечатление, что женщина и мужчина позировали для иллюстрации к какой-то старинной мелодраме. Почти помимо воли я впитывал каждую деталь: измятую серую пижаму Фэншоу, порванную ночную сорочку мисс Хейвуд, ее крепкие девственные груди и остекленевшие, исполненные отчаяния глаза обоих.

Бак сделал шаг вперед, схватил Фэншоу огромной лапищей за плечо и отшвырнул в противоположный угол спальни.

По-прежнему никто не произнес ни слова. Нереальность происходившего только усугублялась наступившей тишиной.

А затем все постепенно приходило в норму, как будто действие пьесы закончилось, а актеры, сыграв свои роли, снова стали обыкновенными людьми. Фэншоу выпрямился у дальней стены, оправил на себе пижаму и уставился прямо перед собой уже лишенным всякой экспрессии взглядом. Только его лицо оставалось мрачным и словно потемневшим. Мисс Хейвуд поспешила прикрыться разорванной ночной рубашкой, провела рукой по прическе и несказанно удивила нас, улыбнувшись своей обычной, сдержанной и умной улыбкой.

Еще несколькими мгновениями позже в номер вошел мистер Митчелл с перекошенной от тревоги физиономией.

– Что такое? – скорее прокричал, чем спросил, он. – В чем дело? Я слышал шум.

Я сообщил ему, что увидели мы с Баком. Ни Фэншоу, ни мисс Хейвуд так ничего и не говорили. Казалось, оба лишились дара речи.

Митчелл строго оглядел их и спросил:

– Не молчите же, мисс Хейвуд. Хотите, я вызову полицию?

Мисс Хейвуд и Фэншоу обменялись быстрыми взглядами. Потом мисс Хейвуд очень медленно встала с постели, приняла исполненную изящества позу и удивленно сказала:

– Полицию? О боже, нет, конечно. Что за абсурдная идея? Ничего не произошло. Абсолютно. Все это сплошная и очень глупая ошибка.

– Ошибка? – эхом повторил я, все еще не оправившись от изумления.

– Да. Я задремала. И не узнала мистера Фэншоу. Испугалась, начала кричать. Такая нелепость с моей стороны. Ведь он всего лишь зашел, чтобы одолжить мазь от простуды для своей жены. Она куда-то положила свою и теперь не может найти.

Но даже после ее слов в комнате по-прежнему царило удивленное молчание. А затем Бак, который был явно поражен не меньше, чем я сам, простодушно выдал:

– Но мы же запомнили, каким был Фэншоу. Вы знаете, что видели. Он собирался чуть ли не задушить вас!

– Задушить меня! – мисс Хейвуд рассмеялась. – Мой милый мальчик, у вас слишком буйная фантазия. Это по-детски мило, но полная ерунда.

– В самом деле? – резко спросил мистер Митчелл и перевел взгляд на Фэншоу. – А у вас есть, что добавить к этому?

Лицо художника оставалось мрачным, но свой взгляд он уже полностью контролировал.

– Мисс Хейвуд, по-моему, достаточно ясно все объяснила.

Мисс Хейвуд между тем с чувством собственного достоинства подошла к своему туалетному столику. Я обратил внимание, что она с особой тщательностью уложила темные волосы вокруг ушей.

Через какое-то время она повернулась к нам вполоборота и улыбнулась, обнажив ослепительно белые, но острые зубы.

– Что ж, джентльмены, мне очень жаль, что так обеспокоила вас всех. Однако уже поздно. И если вы позволите…

Безмолвной шеренгой четверо мужчин один за другим вышли в коридор. Фэншоу сразу же удалился к себе в комнату. Мистер Митчелл поспешил спуститься вниз.

Мы остались вдвоем с Баком. Молодой человек испытующе посмотрел на меня.

– Ну, сумеете разгадать такую загадку? – поинтересовался он.

Мне нечего было ему ответить.

Расставшись с Баком, я направился по коридору от номера мисс Хейвуд в сторону своей комнаты. Проходя мимо двери спальни дочери, я непроизвольно открыл ее. Полоса тусклого света из коридора позволила различить часть раскладушки Бобби и его серьезное даже во сне лицо. Стала видна и кровать, в которой лежала, свернувшись калачиком, неподвижная фигурка Дон.

При виде этих двоих малышей, явно не ведавших, что творилось вокруг них, я испытал чувство облегчения, такое же успокаивающее и теплое, как и при глотке пунша в холодный день.

Ключ торчал в замке изнутри. Я вынул его и запер дверь снаружи. Если где-то рядом разгуливал опасный маньяк, непозволительно было рисковать, учитывая, что дети сами могут выйти наружу, либо кто-то проникнет к ним в комнату. Ключ я сунул в карман. Усталость овладела мной настолько, что не хотелось ни о чем думать, кроме одного – завалиться спать. Так я и поступил.

Хотя, если разобраться, время еще было не позднее – не пробило и полуночи. Как мне показалось, я немедленно заснул. И в мои намерения отнюдь не входило скоро вставать.

Но я внезапно проснулся от странного ощущения, словно кто-то невидимый коснулся моего плеча. Какое-то время я сидел в постели, а мое сердцебиение без всякой видимой причины участилось. А затем я отчетливо услышал звук, который, должно быть, и разбудил меня.

Легкие шаги по коридору мимо моего номера. Я посмотрел на фосфоресцирующий циферблат своих часов. Было ровно три.

Вообще говоря, в самом факте, что кто-то шел по коридору отеля в три часа ночи, не было ничего необычного. Но, вспомнив загадочные и необъяснимые события вечера, я вдруг ощутил сильное любопытство.

Свитер и джинсы валялись на стуле рядом с постелью, куда я их небрежно побросал перед сном. Я включил свет, быстро оделся, снова выключил лампу и выскользнул в коридор.

Все это заняло у меня не больше минуты.

Стоя в темноте за порогом своей комнаты, я услышал звуки со стороны лестницы, ведущей в вестибюль. По-видимому, страдавший бессонницей постоялец решил спуститься вниз.

Я ждал, затаив дыхание. Скрип донесся со ступени, а потом с расположенной еще ниже. Вскоре ноги слегка шаркнули, и это означало, что человек, бродивший в ночи, добрался до фойе. Тогда я тоже двинулся в сторону главной лестницы отеля. В ее пролетах звуки отлично резонировали, и было слышно все, что происходило внизу.

Шаги стали удаляться к парадной двери гостиницы. Раздался негромкий скрежет отодвигаемого засова и скрип открываемой, а затем закрываемой двери.