Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)

– Мэгги убита! Доктор…

Бак осекся, потому что мисс Хейвуд вдруг громко выкрикнула слово «родинка», схватилась за горло и рухнула обратно в кресло, закрыв ладонями лицо.

Несколько мгновений она сидела, превратившись в нечто бесформенное, но затем сумела овладеть собой и подняла голову. Проблески страха еще виднелись в ее глазах, но прежнее спокойствие почти полностью к ней вернулось.

– Простите меня, доктор, – сказала она. – Но такая новость повергла меня в полнейший шок. Эта бедная девочка, бедная девочка. Я никак не была готова…

Лицо Бака загорелось неистовым негодованием.

– Мы должны выяснить, кто совершил это, доктор Уэстлейк. Убить маленькую, ни в чем не повинную Мэгги! Она была очень хорошей девушкой. Никому и никогда не причиняла вреда. Надо добраться до убийцы!

– Вы совершенно правы, Бак, – сказал я. – Я как раз подумал, что лучше поставить вас в известность, раз уж скоро сюда прибудет Суини, чтобы снова допросить. Поскольку Мэгги была вашей девушкой, а тело нашли в вашей лодке, ему будет необходимо выяснить, как вы провели сегодняшний вечер.

Бак бросил искоса беглый взгляд на мисс Хейвуд и выпалил:

– Ничего страшного, доктор. В этот раз Суини не удастся бросить на меня даже тени подозрения. Весь вечер после ужина я провел здесь в обществе мисс Хейвуд.

Руки мисс Хейвуд, несколько грубоватые для столь утонченной леди, разглаживали смятые складки на платье.

Затем размеренным тоном она сказала:

– Бак говорит вам правду, доктор Уэстлейк. Я пришла к нему с просьбой позировать почти сразу после ужина. Как я выяснила, он позировал прежде нескольким живописцам, включая мистера Фэншоу. И мы провели время в увлекательной беседе о художниках и об искусстве. Причем разговор так меня захватил, что я совсем потеряла счет времени.

Я переводил взгляд поочередно с Бака на мисс Хейвуд.

В делах об убийствах подозреваемым обычно как раз не хватает самого главного – алиби. Но и положение Бака выглядело сейчас не менее сложным. Иметь два совершенно разных алиби – явный перебор. Бак едва ли мог провести вечер, играя в нарды с мистером Митчеллом, и одновременно наслаждаться беседой об искусстве с мисс Хейвуд. Не требовалось быть детективом высокого класса, чтобы понимать это.

Именно этот момент мисс Хейвуд избрала для того, чтобы снова подняться с кресла. Улыбнувшись мне улыбкой, в которой отражались и женственность, и чувственность, она пробормотала:

– Все это ужасно, ужасно. Мне нужно прилечь. Голова так и кружится.

Она пересекла комнату. У самого порога задержалась, и на мгновение ее взгляд остановился на лице Бака. А потом исчезла.

Но меня ей одурачить не удалось. Этот последний взгляд на Бака был брошен в расчете, что я не обращу на него внимания. Но я сразу понял его цель. Перед уходом мисс Хейвуд глазами о чем-то предупредила Бака. Но предостережение было мной перехвачено.

Молодой спасатель стоял рядом со мной, не замечая, что халат наполовину сполз с мощных плеч, и его поза привела бы в восторг любого скульптора. Снова и снова он твердил одно и то же об убийстве Мэгги, подчеркивая ужасный характер преступления и настоятельную необходимость поймать виновного.

И хотя его сетования по поводу смерти девушки выглядели совершенно искренними, меня не оставляло чувство, что он преследует какие-то свои цели. Бак словно пытался выиграть время и при этом выжать из меня информацию, жизненно важную для него самого.

Внезапно он спросил:

– Вы с Гилкрайстом увидели тело в море?

– Да.

– Но где… Где находились вы сами?

– На старом кладбище.

– На дворе при старой церкви? – Голос Бака слегка дрогнул. – Ах да, я теперь вспоминаю, что собирались на старый погост. Найти чью-то могилу или что-то в этом роде, верно?

Я удивленно посмотрел на него, гадая, каким образом ему стало об этом известно. Конечно, мы с Гилкрайстом обсуждали наши намерения на террасе отеля вечером. Вероятно, он подслушал наш разговор. Да и Барнс, неисправимый провинциальный сплетник, мог запросто проговориться.

– Да, – ответил я. – Суини попросил идентифицировать одну могилу. Это оказалось захоронение некой Ирен Кейси. Слышали о ней что-нибудь?

– Кейси? – огорченное молодое лицо Бака не изменило своего выражения. – Нет, не думаю.

Он немного постоял рядом со мной в неловком молчании. Но вместо того, чтобы проявить естественное любопытство относительно нашей миссии, повернулся к каминной полке, взял из пачки сигарету и прикурил ее. Потом снова обратил лицо ко мне, пуская дым с нарочитой небрежностью.

– А вообще-то я много слышал об этом старом кладбище. Там, кажется, несколько могил уже смыло в море во время урагана?

– Похоже на то.

– Занятно. – Бак снял крошку табака, прилипшую к верхней губе. – Насколько мне известно, там похоронен отец мистера Фэншоу. И мистера Митчелла тоже.

– Так и есть, – отозвался я.

Бак грузно опустился на стул. Он вел себя сейчас настолько неестественно раскованно, что во мне окрепла уверенность – собирается задать вопрос, который имеет для него реальную важность.

– Странно, что Фэншоу и Митчелл до сих пор не позаботились о своих отцах, – сказал он. – Они давно могли бы перенести останки на новое кладбище. Гилкрайст случайно не показал вам, где расположены их могилы?

– Показал, – ответил я, недоумевая, зачем Баку это знать.

Бак пытался затушить сигарету и, не глядя на меня, спросил:

– И где же они расположены?

– Да там же, – сказал я. – Рядом с могилой Ирен Кейси. Соседствуют одна с другой.

Рука Бака, тушившая сигарету, задрожала. Я внимательно наблюдал за ним, ожидая, о чем еще он спросит. Но, очевидно, выяснив все, что требовалось, он поднялся со стула и сказал:

– Боже! Как подумаю о Мэгги… О несчастной маленькой Мэгги…

Он снова пытался напустить тумана и скрыть за ним свои истинные интересы. Мы еще немного поговорили о Мэгги. Когда же мне стало ясно, что дальнейший разговор не сулит ничего полезного или нового, я решил закончить его.

– Что ж, Бак, уже достаточно поздно. Думаю, пора отправляться спать.

Бак подошел к двери, чтобы открыть ее для меня.

Его рука потянулась к ручке, но внезапно застыла в воздухе. Он резко повернулся, вслед за ним и я.

Откуда-то из глубины отеля, с этажа прямо под нами донесся пронзительный, испуганный женский вопль.

– Уэстлейк, ведь это…

Крик раздался снова, громкий и визгливый.

– Быстро, – сказал я. – Спускаемся вниз.

Запахнув на себе халат, Бак открыл дверь. Мы оба выскочили в полутемный коридор и побежали к лестнице.

Нижний этаж, где располагались спальни большинства нынешних постояльцев гостиницы, был освещен совсем тускло. Я старался не отстать от Бака. А тонкий, ужасающе резавший уши крик донесся опять.