Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)

Представив себе переводчика Калидасы читающим описание подвигов Бака Роджерса, Мартин улыбнулся.

– Вообще-то вам должны были попасться на глаза газетные отчеты, – сказал он, – но на тот случай, если вы все же пропустили их, я прихватил с собой. – Мартин извлек из кармана несколько газетных вырезок и протянул их Эшвину.

Скользнув взглядом по заголовку «Крупный ученый заколот стилетом», он слегка поморщился и посмотрел на Мартина, словно желая спросить: «Я действительно должен это читать?» Но он задал другой вопрос:

– У вас есть какие-то особые причины интересоваться этим убийством?

– Да. Я встречался с доктором Шеделем буквально накануне его гибели, и он произвел на меня чрезвычайно благоприятное впечатление. К тому же, мне кажется, я знаю, кто его убил.

Мартин был доволен эффектом, произведенным этим драматическим заявлением. Эшвин промолчал, но читать стал более внимательно. Дошел до конца, затем обратился к фотографиям и биографии.

– Мне кажется, эта юная дама обедала с нами неделю или две назад, верно? – спросил он. Мартин кивнул. – Да-да, – вспомнил Эшвин. – Кажется, это было в пятницу, и она с особенным вкусом поглощала мясо – в знак протеста, что представляется изрядной глупостью, против домашней рутины. К тому же она все время вызывающе сквернословила. – Он насупился. Воспитания, полученного в Новой Англии, хватало, чтобы вызывать у Эшвина стойкую аллергию на грубые выражения в устах девушек, даже таких привлекательных, как Синтия Вуд. – На снимке она почти так же хороша, как в жизни, – резюмировал он. – Кажется, я начинаю понимать причину вашей заинтересованности.

Он еще раз просмотрел вырезки и положил их на стол.

– Так, а что-нибудь новое появилось? – осведомился он. – Это ведь утренний выпуск. В вечернем ничего нет?

– Из существенного – только одно. Нашли орудие убийства.

– Стилет?

– Нет. Ледоруб.

– И где же его нашли?

– В двух шагах от дома Синтии, у подножья холма. Но из этого не следует, будто убийца ушел в эту сторону. Ледоруб вполне могли добросить туда с места, где лежало тело. Он весь в крови, но отпечатков пальцев, увы, не осталось.

– Так, с газетами все ясно. А сами вы ничего не узнали? Вы с кем-нибудь из этих людей, кроме мисс Вуд, знакомы?

– Неплохо знаю Мэри Робертс, ну и еще Курта Росса.

– Племянника?

– Да.

Эшвин откинулся на спинку вращающегося стула.

– Так, а от меня-то вы чего хотите? Чтобы я поиграл с вами в детектива?

– Просто подумал, что если мы с вами обсудим все стороны этого дела, то и сами для себя его проясним и, не исключено, обнаружим нечто настолько очевидное, что все это проглядели.

Этот прозрачный намек на его собственный любимый аргумент явно польстил доктору Эшвину.

– Что ж, в любом случае это может быть интересным умственным упражнением, – согласился он. – Ладно, говорите, что вам стало известно от ваших друзей.

Мартин начал с недавней попойки, что позволило сказать о неожиданном появлении Курта Росса. Затем повторил реплики Мэри и Моны за обеденным столом и, в качестве комедийной разрядки, закончил теориями Борицына, Уортинга и Моралеса, заставившими Эшвина улыбнуться.

– Это все? – спросил он.

Мартин утвердительно кивнул.

– И на этом основании вы пришли к выводу относительно личности убийцы? В таком случае вам вряд ли нужна моя помощь. Но давайте начнем в традиционном стиле детективных романов, с классического треугольника: «мотив», «средство», «возможность». – Доктор Эшвин наполнил бокал, открыл новую пачку сигарет, предложил закурить и Мартину и, чиркнув спичкой, продолжил: – Полагаю, «средство» мы можем отбросить, тут нам вряд ли что светит. Ледоруб – оружие, хоть и смертельное, но явно нетипичное и не поддающееся идентификации. Даже объединенные силы Скотленд-Ярда вряд ли смогли бы арестовать убийцу, проверив все подозрительные приобретения ледорубов за последние две недели. Шерлок Холмс, разумеется, методом дедукции пришел бы к выводу, что, коль скоро убийца воспользовался ледорубом, то это скорее всего рогоносец. Но мне такое предположение кажется слишком смелым.

– Рогоносец? Но с чего вдруг?..

– А с того, что у всех сегодня дома есть холодильник, а в его семье продукты все еще хранятся в леднике, что – с большой степенью вероятности – позволяет его жене крутить роман с пресловутым продавцом льда. Элементарно, дорогой мой Лэм; и все же такую версию мы отбросим, решив, что ледоруб скорее всего был куплен с целью убийства. Можно также с немалой долей вероятности предположить, что убийца скорее всего обладает элементарными познаниями в области хирургии, поскольку даже незначительная ошибка в определении местоположения сердца приведет к тому, что рана окажется просто опасной, но не смертельной. Впрочем, это нам помогает немногим: такого рода познания могут быть в случае необходимости приобретены самым обыкновенным человеком. И поскольку, как вы говорите, на рукоятке следов не обнаружилось – изыскания мсье Бертильона [31]наверняка оказали громадную поддержку развитию перчаточной мануфактуры, – можно, с моей точки зрения, считать проблему «средства» исчерпанной. Далее переходим…

– К «мотиву»?

– Это мы оставим напоследок. А пока займемся «возможностью», непонятной «возможностью», этой гнусной подстрекательницей, этой известной искусительницей. В знаменитой диатрибе Лукреция против «возможности» содержится немало справедливого, но, боюсь, в данном случае она не подходит. Это преступление не из тех, когда убийце неожиданно подворачивается «возможность», а не будь ее, то и вообще ничего бы не было. Люди не прогуливаются по Панорамик-вэй, помахивая ледорубом. А между прочим, мистер Лэм, сам-то доктор Шедель как там оказался?

– Курт как-то обронил, – ответил Мартин, – что его дядя «любит пройтись перед сном». Наверное, гулял по холмам и потерял дорогу домой.

– В таком случае как убийца мог знать, где он окажется – если, конечно, не шел за ним с самого начала? Заносим этот пункт в графу «возможность». Но этим дело не исчерпывается. На месте преступления мог оказаться любой житель Беркли. Что обеспечивает безупречное алиби, ну, пусть не безупречное, пусть просто надежное – ведь известно время – одиннадцать тридцать, и за это, наверное, можно зацепиться. Что скажете?

– Что в таком случае я тоже среди подозреваемых. На этот час у меня нет алиби. Я просто выпивал и читал «Убийства в поезде». Среди тех, кого я знаю, Мэри Робертс и Синтия могут взаимно подтвердить свои алиби. У Курта Росса, насколько мне известно, такового нет. Когда он зашел ко мне, было без четверти или без десяти двенадцать.

– Мистер Лэм, – укоризненно покачал головой доктор Эшвин, – не стоит, прошу вас, становиться в красивую позу подозреваемого. А за информацию благодарю. Полагаю, из «возможности» мы выжали почти все соки.