Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)

– Полагаю, мистер Брюс, вы сами найдете, что лучше всего ответить на него откровенно, хотя на первый взгляд он может показаться выстрелом наобум. – Доктор Эшвин выдержал паузу. – Мистер Брюс, вы были тайно женаты на Синтии Вуд?

Алекс уронил бокал на пол, даже не заметив, что из него вылилось все содержимое. Какое-то время он молчал, потом с трудом выговорил:

– Откуда это вам стало известно?

Курт и Мартин, утратив дар речи, обменялись изумленными взглядами. Доктор Грисуолд степенно разгладил бороду; казалось, он просто ждал дальнейшего развития событий.

Доктор Эшвин откинулся на спинку стула и еще раз оглядел собравшихся.

– Третий вопрос получил удовлетворительный ответ, – сказал он. – А теперь, мистер Брюс, с вашего разрешения, я попытаюсь объяснить, почему вы отравили Пола Леннокса.

Повисло напряженное молчание. Даже доктор Грисуолд удивленно подался вперед. Курт стиснул кулаки, вскочил было с кушетки, но тут же, беззвучно выругавшись, снова откинулся на спинку. Мартин пристально посмотрел на Алекса.

Какой бы реакции ни ожидать от человека, которого ни с того ни с сего обвинили в убийстве, одно можно сказать наверняка: он ни в малой степени не потерял самообладания. Внезапный вопрос доктора Эшвина задел Алекса куда больше, чем то, что за ним последовало.

Молодой химик наклонился и поднял бокал.

– Было бы весьма интересно выслушать вас, доктор Эшвин, – мягко сказал он. – А когда вы закончите, а другие поделятся своими соображениями, ну, тогда уж я и скажу то, что сочту нужным. Пока же, если вы не против, я налью себе немного виски?

– Ни в коей мере не против. – Эшвин протянул ему бутылку. – Простое обвинение в убийстве, мистер Брюс, вовсе не должно нарушать законов гостеприимства.

Алекс наполнил бокал, одним глотком осушил его, снова налил и вернул бутылку хозяину.

– Итак, я весь внимание, – сказал он.

– Господа, – начал Эшвин, – разумеется, вы отдаете себе отчет в том, что все здесь сказанное нынче вечером должно остаться исключительно между нами, если, конечно, мы сами, все пятеро, не решим иначе. А теперь, чтобы объяснить, каким образом я пришел к выводу, столь сильно поразившему трех из вас, думаю, лучше всего будет пройтись по событиям с самого начала и посмотреть на то, что бросается в глаза буквально на каждом шагу. Мистер Лэм знает, что именно это – очевидность, – давно стала моей idée fixe. Именно верность ей, этой идее, побудила меня, мистер Росс, задуматься над смертью вашего дядюшки, и она же заставила столь глубоко погрузиться в загадку всех последующих преступлений.

Начнем со смерти доктора Шеделя. Перед нами человек, как уверяет меня мистер Лэм, – и не сомневаюсь, что вы, мистер Росс, с ним согласитесь, – перед нами человек, я бы сказал, совершенно прямодушный, благородный, заслуживающий всяческого уважения и даже любви, человек, живущий честной, открытой жизнью. И такого человека находят убитым самым зверским образом. Как следует из его письма мистеру Россу, из смерти доктора Шеделя финансовую выгоду могли извлечь только несколько весьма достойных швейцарских учреждений. Впервые столкнувшись с этой проблемой, я, как, должно быть, помнит мистер Лэм, обратился к знаменитому перечню возможных мотивов убийства – любого убийства, это: выгода, ревность, месть, устранение, жажда убийства и приговор. Очевидно, что первые четыре мотива не могут иметь к доктору Шеделю ни малейшего отношения. Что касается жажды убийства, то, честно говоря, такую возможность я просто не стал рассматривать: никаких умственных усилий не хватит для обнаружения очевидного, когда имеешь дело с убийцей-психопатом; если нашего преступника влечет просто жажда убивать, то все мои рассуждения рассыпаются в прах.

Остается, таким образом, убийство по приговору – версия, которую подкрепляет символика, обнаруженная рядом с телом доктора Шеделя, и последовавшие вскоре комментарии мистера Леннокса. Но виньяры вызывали у меня сомнение с самого начала. Поверить, что человека, почти всю жизнь прожившего в Швейцарии, убили по приговору некоей швейцарской секты, только когда он оказался в Беркли, – право, для этого надо обладать слишком развитым воображением; к тому же о виньярах ничего не знали ни мистер Росс, ни в швейцарском консульстве. И это лишь усилило мой скепсис. Последующие события, как известно, полностью исключили возможность участия в них виньяров – к большому моему облегчению.

Как вы помните, убийца не оставил никаких следов, позволивших бы установить его личность. На орудии убийства не осталось отпечатков пальцев, происхождение самого этого орудия установить не представляется возможным, а описание, которое дал убийце своего дяди мистер Росс, оказалось настолько смутным, что под него подходит практически всякий, за вычетом, быть может, такого корпулентного господина, как я. Полиция, как говорят в таких случаях, оказалась у разбитого корыта: имеется труп мужчины, убивать которого ни у кого не было ни малейшего повода, при полном отсутствии следов возможного преступника.

Вот тогда мне и пришло в голову первое очевидное обстоятельство, связанное с этим делом, и в разговоре с мистером Лэмом и мистером Брюсом, которого в тот вечер, должно быть, само провидение самым мелодраматическим образом привело ко мне домой, я высказал предположение, что убили не того человека. В таком случае возникает вопрос: а кто тот ? Нет смысла гадать о личности убийцы, пока мы не установим личность жертвы.

Каковы ее приметы? Это должен быть мужчина среднего роста, среднего телосложения. Он носит или по крайней мере часто надевает серый костюм и шляпу. И главное, он более или менее регулярно наведывается к Синтии Вуд. Лишь с тем, кто удовлетворяет этим условиям, можно было спутать доктора Шеделя, который, будучи соответствующим образом сложен и соответствующим образом одет, оказался в тот вечер рядом с домом мисс Вуд. А удовлетворяют им только двое – Алекс Брюс и Пол Леннокс.

Доктор Эшвин замолчал, отхлебнул виски и закурил сигарету.

– Боюсь, – улыбнулся он, – мое выступление грозит превратиться в самый длинный монолог из всех, что мне приходилось когда-либо произносить, а вам выслушивать. Не надоело еще?

– Продолжайте, – откликнулся Курт. – Мне чрезвычайно важно знать, как погиб мой дядя. – И он бросил на Алекса взгляд, исполненный ненависти.

– Я тоже нахожу все это очень интересным, – поддержал его Алекс, – и с нетерпением жду продолжения.

Доктор Грисуолд улыбнулся и моргнул.

– Все это весьма напоминает, – сказал он, – тот метод, который я использовал, устанавливая авторство нескольких пьес, которые ранее приписывались Лопе де Вега. Я тоже с интересом жду продолжения рассказа, особенно если мне предложат выпить немного воды. Ваше знаменитое гостеприимство, коль скоро оно касается виски и табака, меня, извините, не греет.