Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)

– С удовольствием. Лучше во вторник.

– Прекрасно. А третий факт мне станет известен от самого мистера Брюса в ходе небольшой встречи, которую я собираюсь устроить здесь в среду вечером.

– Встречи?

– Да. Прежде чем извлечь из своих идей практические выводы, мне хотелось бы поделиться ими с заинтересованными лицами. Не то чтобы я хоть в чем-то сомневался; откровенно говоря, мне просто хотелось бы встретиться с аудиторией, способной оценить мои усилия.

– И кто же там будет?

– Естественно, вы, на этот счет можете не сомневаться. Далее – мистер Росс, как человек, представляющий интересы первой жертвы. Полагаю, на его скромность можно рассчитывать?

– Разумеется.

– Вас можно считать доверенным лицом мистера Леннокса, а третья жертва, мистер Брюс, будет представлять самого себя. Я намерен также пригласить доктора Грисуолда. В нем замечательно сочетаются ученость и ум, и мне трудно представить себе критика лучшего, нежели он. Вы, конечно, помните, «Панчатантру»:

– Может быть, все-таки поделитесь своим знанием?

– Грисуолд, – улыбнулся доктор Эшвин, – совершенно справедливо заметил, что вы меня испортили, мистер Лэм. У меня развился необыкновенный вкус к театру и театральным эффектам, и потому до вечера в среду уста мои – на замке.

Мартин выругался про себя и утешился еще одним глотком виски.

– Вы, конечно, возьмете на себя труд пригласить мистера Росса и мистера Брюса. С Грисуолдом я сам переговорю. Теперь что касается вторника…

Мартин записал под диктовку Эшвина все, что ему предстоит сделать, и сунул лист бумаги в карман.

– Боюсь, мне пора, – сказал он, поднимаясь. – Мне еще с Гуцковым предстоит сегодня покончить.

– Право, мистер Лэм, ваши робость и разочарованость так забавны. Эти ваши «извините меня», да и само имя [81]– оно провоцирует на всякие дурацкие каламбуры. Право, с нашей, детективов, стороны просто жестоко обращаться со своими Ватсонами таким вот образом.

– Да ладно, подожду, – буркнул Мартин с нарочито равнодушным видом.

– И все же позвольте мне хоть чуть-чуть приоткрыть завесу тайны и обратить ваше внимание на следующие моменты. Эшвин принялся загибать пальцы:

1. Религиозная вера отца.

2. Избыточное алиби (на самом деле это даже не один, а два момента);

3. Удачная заминка на крыльце.

4. Скомпрометированная версия.

5. Смена орудия.

6. Монолог в Севилье.

7. Око за око, зуб за зуб.

и главное, —

8. Семеро с Голгофы.

– Как видите, – заключил доктор Эшвин, – я не зря читал Стюарта Палмера и Эрла Стэнли Гарднера, не говоря уж о Джоне Диксоне Карре [82], которого я никогда не устану нахваливать.

– Спасибо за подсказку, – раздраженно бросил Мартин и вышел из комнаты [83].

Путешествие на пароме в Сан-Франциско оказалось, как всегда, приятным отдохновением от трудов праведных. Чтобы скоротать время, Мартин купил свежий номер «Вэрайети», но журнал так и пролежал нетронутым все время, что Мартин, устроившись спереди на верхней палубе, любовался видами моря и постепенно вырастающим из дымки городским пейзажем Сан-Франциско. Утро было одновременно и прохладным, и теплым: яркое солнце и резкий бриз, продувающий весь залив.

Осаждаемый неизбежной толпой таксистов и мальчишек – разносчиков газет, Мартин вышел из терминала, неторопливо двинулся вверх по Мишн-стрит и, дойдя до магазина, надпись на котором гласила: «А. Голдфарб, театральный реквизит», остановился.

Стоявший за длинным застекленным прилавком, на котором было выставлено все, от париков до кинжалов с утопающим лезвием, молодой продавец еврейской наружности одарил его сияющей улыбкой.

– Да, сэр? Чем могу быть полезен?

– У вас есть звуковая аппаратура – фонографы, позволяющие производить за сценой шумовые эффекты?

– Да, сэр. Что вас интересует?

– Запись стука клавиш на пишущих машинках. Есть?

– Да, сэр. Есть отличная запись. Прошу вас, сэр, сюда…

Он провел Мартина в комнатку, где стоял электрический фонограф, исчез на минуту и появился с искомой записью.

– Извольте, сэр. Записано в естественной обстановке, в учреждении. Работают сразу тридцать машинисток.

У Мартина вытянулось лицо.

– А так, чтобы только одна машинка стучала, – нет?

– Увы, сэр. Спроса нет. Если нужна только одна машинка, то проще и дешевле не записывать, а печатать вживую. Насколько я понимаю, вам нужен реквизит для любительского спектакля?

– Да.

– В таком случае, вот вам мой совет, сэр: пусть кто-нибудь из ваших рабочих сцены просто сядет за машинку. Если бы профессиональный спрос был побольше, можно выставить и настоящий инструмент, но для этого понадобится еще один работник – член профсоюза; а вам, любителям, об этом можно не беспокоиться.

И, провожая Мартина к выходу, продавец пустился в рассуждения о трудностях с выполнением профсоюзных правил на театре.

– Попробуйте зайти к «Золотому»! – посоветовал он, вспомнив. – Это в двух кварталах отсюда. Там все есть.

Не питая особых иллюзий, Мартин обратился с той же просьбой к седовласому, преклонных лет мужчине – продавцу в «Золотом». Реакция последнего его удивила: старик широко улыбнулся; казалось, что-то его сильно обрадовало.

– Ну вот, – закудахтал он, – говорил же я этому шлемазлу! Сколько раз говорил! Он не верит, а кто прав? Я. Так ему и надо. – Не переставая бормотать что-то под нос, старик проводил Мартина в комнатку – почти точную копию той, где он только что был у Голдфарба.

– Вы уверены, вам действительно нужна одна машинка?

– Уверен. Одна.

– Одну минуту, молодой человек, одну минуту. Сейчас у вас будет то, что вам нужно.

Старик действительно вернулся почти сразу и включил запись. Она оказалась очень хорошей, чистой, без посторонних шумов, что делало ее вполне натуральной. Клик-клик-клик-клик-клик-бамм! Мартин снова пил свой бурбон и читал «Убийства в поезде». И скорость машинописи была той же – чуть выше, чем обычно у Пола Леннокса.

Мартин вздрогнул.

Старик остановил запись.

– Ну как, вы удовлетворены, молодой человек?

– Даже слишком.

– Что?

– Неважно. Но хотелось бы задать вам пару вопросов.

– Да, да, конечно. – Старик сел и полностью сосредоточился на набивании трубки почтенного возраста и странной раскраски. – Так о чем вы хотели спросить меня, молодой человек?

– Видите ли, – начал Мартин, – я связан с Экспериментальным театром в Беркли. В последней постановке мы использовали точно такую запись, как эта. И вот кто-то пытается нас обдурить, подчищая бухгалтерские книги, меняя статьи расходов и все такое прочее. Ну, я и пытаюсь разобраться в этом деле. Хотелось бы узнать, не у вас ли взяли напрокат эту запись.