Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)

– Как ее убили?

Барнс направил вниз луч своего карманного фонарика.

На первый взгляд лицо Нелли Вуд выглядело серьезным, но спокойным, как у спящей. Но теперь я заметил, что подобное впечатление создавалось только благодаря розовому сиянию китайского фонаря. На самом деле кожа уже успела посинеть. Приподняв веки, увидел, что глаза немного выкатились и остекленели.

Я раздвинул воротник красного плаща и увидел тонкий шнур от оконной шторы, плотно стянувший шею девушки.

– Задушена, – констатировал я и приподнял златовласую голову. На шее шнур связали крепким, грубым узлом.

– Должно быть, – предположил Гилкрайст, – он подкрался к ней сзади в темноте, накинул шнур на горло и задушил еще до того, как она начала сопротивляться.

– При ней нашли кошелек, – раздался хриплый, с типичным местным прононсом голос сержанта Барнса. – В нем осталась пара долларов. И кольцо на пальце выглядит дорогим, как мне кажется. Едва ли было ограбление.

– И никаких признаков попытки изнасилования, – сказал Гилкрайст. – Это не обычное убийство, Уэстлейк. Кажется, мы имеем дело с маньяком.

Все действительно указывало на такую вероятность.

Но я, знавший о Нелли Вуд гораздо больше Гилкрайста, подумал о напряженных отношениях, сложившихся в треугольнике, в который входила гувернантка и супруги Фэншоу. Не мог я не вспомнить и о любвеобильном Баке Валентайне, последовавшем с террасы вслед за Нелли Вуд, ушедшей, как оказалось, не только из гостиницы, но и из жизни. Пришел на память мистер Ашер, отвлекшийся от своей Библии, чтобы лишний раз оценить имбирно-карими глазками роскошные формы гувернантки.

Нельзя было исключать, что маньяк принадлежал к числу тех, кто подобно мне вносил мистеру Митчеллу еженедельную комплексную оплату.

Затем мысленно перешел к церковному погосту и другому фонарю (если этот не был тем же) у вскрытой могилы. Но здесь мои размышления зашли в тупик.

– Как давно, по вашему мнению, наступила смерть? – спросил я у Гилкрайста.

– Почти невозможно с точностью определить в условиях тумана и соленого морского воздуха.

– А который теперь час?

– Почти ровно час ночи, доктор Уэстлейк, – отозвался сержант Барнс.

Я произвел быстрый обратный отсчет времени.

– В таком случае это не могло произойти намного раньше, чем два часа назад. Я видел, как она выходила из гостиницы примерно в половине одиннадцатого.

– Вы ее видели? – удивленно спросил Гилкрайст.

– Да, и она сказала, что хочет перед сном подышать свежим воздухом, – я повернулся к Барнсу: – У меня есть кое-какая информация, сержант, которая может дать вам зацепку. Но учитывая, что сюда в любую минуту должен прибыть инспектор из Халинга, наверное, лучше будет дождаться его.

– Думаю, что так, сэр. – В голосе Барнса звучала некоторая растерянность. – Ведь прежде моя работа сводилась к тому, чтобы никто не ездил по городским улицам с превышением скорости, а местные мальчишки не купались голышом слишком близко к отелю. – Он смущенно рассмеялся. – Если разобраться, я совершенно не готов к исполнению обязанностей настоящего сыщика.

Потом мы все замолчали. Мне показалось, что сквозь шум моря и ветра до меня доносится женский плачущий голос.

– Что за женщина тут поблизости? – спросил я. – Или мне мерещится?

– Нет, вы не ошиблись, – пробормотал Барнс. – Это Мэгги Хиллман из гостиницы. Одна из официанток. Она ведь и обнаружила труп первой. Позвонила мне с поста береговой охраны, а теперь боится идти домой одна. Думаю, ей лучше тоже задержаться здесь до прибытия Суини.

Обуреваемому эмоциями, мне и в голову не пришло поинтересоваться, кто первым нашел тело. Мэгги Хиллман я, конечно же, знал. Это была одна из двух работниц отеля, обладавшая более запоминавшейся внешностью, чем ее подруга, которая подала нам с Дон ужин. Хрупкого сложения девица с мышиного оттенка волосами и с миленьким носиком, кончик которого начинал лосниться, когда его обладательница почему-либо волновалась.

Мой прежний опыт участия в расследованиях убийств привил мне привычное желание всегда быть в курсе событий. И хотя в этом случае официальной просьбы не поступало, я задал сержанту вопрос:

– Не будете возражать, если я поговорю с ней, Барнс?

– Валяйте. Быть может, вам удастся добиться от нее хоть какого-то толку. Уж точно больше, чем мне самому. Думаю, она побаивается, потому что я коп. Хотя доктор Гилкрайст, который лечил Мэгги сильный ожог ноги ядовитым плющом в прошлом июле и кого она, кажись, не должна опасаться, тоже не сумел разговорить ее.

Судя по доносившимся звукам, Мэгги Хиллман определенно находилась на грани нервного срыва. Я окликнул ее по имени и вышел из круга света, направившись туда, откуда слышались приглушенные рыдания.

Оказалось, что девушка сидела в темноте совсем близко на песке, сгорбившись. Луч моего фонарика упал на ее бледное, но вполне привлекательное личико. Чуть вздернутый кончик носа блестел ярче, чем когда-либо прежде.

– Не надо бояться, Мэгги, – сказал я. – Ты же меня знаешь – доктор Уэстлейк.

Пристроившись рядом, взял ее холодную руку.

– Послушай, Мэгги, инспектор из Халинга появится здесь в любую минуту. Возможно, если ты поговоришь сейчас со мной, тогда не придется беседовать с ним. Наверняка будет проще ответить на некоторые вопросы мне, чем офицеру из полиции.

Она промокнула глаза смятым носовым платком.

– Ах, доктор Уэстлейк, мне так страшно разговаривать с полицейскими. – Мэгги снова начала всхлипывать. – Бедная мисс Вуд. Надо быть чудовищем, чтобы сотворить с ней такое, а потом еще уложить… Как укладывают мертвых похоронных дел мастера. Это один из тех извергов, о каких пишут в газетах. Они всегда убивают молоденьких девушек. Он может убить нас всех. Я знаю, что так и сделает.

Ее слова прозвучали для меня прелюдией к той волне страха, которая накатит на жителей небольшого городка, когда новость станет известна всем.

Сексуальный монстр… Маньяк разгуливает по Мысу Талисман… Все девушки в опасности…

Еще раз упомянув о скором прибытии инспектора Суини, я сумел заставить ее изложить свою версию происшедшего. Закончив приготовление столовой к завтраку, она отправилась на прогулку. Заметила розовый фонарь у подножия «Головы монаха», и ей стало любопытно.

– Я спустилась на пляж, доктор Уэстлейк. А потом обнаружила это, лежавшее на песке. – Голос ее сорвался. – Хотела побежать обратно в гостиницу, но увидела, что в домике береговой охраны горел свет. А потому бросилась туда, и они вызвали сержанта Барнса. Вот и все. – Она с силой сжала мою руку. – Клянусь, больше ничего не знаю, доктор Уэстлейк. Я никогда в жизни не совершала ничего дурного. Пожалуйста, расскажите об этом инспектору. И умоляю вас, пусть не заставляют меня разговаривать с ним. Только не этой ночью.