Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)

Мэгги машинально потерла себе кончик носа.

– Ну, как я уже сказала, мне не удалось разглядеть его, и потому не могу ничего утверждать определенно. Но если правда все, что Нелли рассказывала Баку, то в таком случае… это мог быть только мистер Фэншоу.

Совещание в кабинете мистера Митчелла закончилось. Ашер поспешил удалиться в неизвестном направлении. Мэгги стояла и смотрела на хозяина с покорной отстраненностью, ожидая, что ее, несомненно, уволят. Но мистер Митчелл просто сиял, глядя на нее. Его радость, что с Бака были сняты подозрения, явно перевесила возмущение интимными отношениями между работниками гостиницы.

И сам Бак на глазах изменился, приосанившись, распрямив плечи, и снова вытянулся во весь свой громадный рост – шесть футов и четыре дюйма. Внимательный наблюдатель не мог бы не отметить, что Мэгги Хиллман едва ли играла главную роль в его сложной личной жизни. Но она только что очень пригодилась ему, избавив от возможного обвинения в убийстве.

И благодарно понимая это, он обнял ее за хрупкие плечи своими широкими ладонями. Потом он, Мэгги и Митчелл тоже ушли.

Настроение Суини оставляло желать много лучшего.

– Похоже, я выставил себя полнейшим тупицей. Но только при условии, что девушка говорит правду.

Сержант Барнс почесал затылок.

– Вы думаете, что она, возможно, все выдумала только для того, чтобы дать парню алиби?

– Едва ли, – вмешался я, рассказав им о лучшем платье и размазанной по лицу косметике. – Мэгги совершенно точно отправилась вчера вечером на любовное свидание, а Бак – единственный, с кем она могла здесь встречаться.

Инспектор провел пальцем по своим ставшим предельно жесткими усам.

– Как бы там ни было, но нам необходимо поговорить с Фэншоу. Похоже, он основательно увяз в этом деле. Гилкрайст, Барнс, вам лучше будет пойти со мной. Не желаете присоединиться, Уэстлейк?

У меня возникло искушение согласиться, но Дон с Бобби Фэншоу и так слишком долго оставались без присмотра.

– Мне нужно проверить, как там дети, – ответил я. – Но буду все время в гостинице. Быть может, вы сообщите мне, что скажет Фэншоу, когда закончите с ним?

Затем я достаточно быстро нашел Дон и Бобби. Оба сидели на террасе и вели себя подозрительно смирно. Пристроившись на полу в уголке, они держались за руки, а Дон вслух читала какую-то небольшую черную книжку.

Я опустился в кресло и стал от нечего делать слушать монотонно-напевный голос своей дочери, гадая, какое произведение литературы могло настолько завладеть вниманием детей. Мне представлялось, что это либо описание смелых подвигов Тарзана, либо какая-то выдумка о покорении Дикого Запада.

Но вместо этого услышал:

«…Арфаксад жил тридцать пять лет и родил Салу. По рождении Салы Арфаксад жил четыреста три года и родил сынов и дочерей. А Сала жил тридцать лет и родил Евера…»

Они сумели стащить Библию мистера Ашера и странным образом получали удовольствие от самых скучных глав книги Бытия.

Воистину о вкусах не спорят.

И бесконечная генеалогическая опись продолжалась.

«…Когда Пелегу было тридцать лет, у него родился сын Реу…»

Лицо Бобби приняло выражение почти полного экстаза. Он обнял Дон за талию, не сводя своих выразительных черных глаз с ее лица.

Внезапно своим непривычно низким голосом спросил:

– Что значит «родил»?

Дон посмотрела на него свысока и не менее громко объяснила:

– То, что папа сделал со мной.

Меня тихо затрясло от смеха, а она как ни в чем не бывало продолжала чтение:

«…Когда Тераху было семьдесят лет, у него родились сыновья Аврам, Нахор и Аран…»

Они все еще не переставали смешить меня, увлеченно занятые чтением, когда примерно через полчаса на террасу спустились Суини, Гилкрайст и Барнс. Я велел детям отправляться в комнату Дон. Они поднялись и, по-прежнему держась за руки, не отрываясь от книги, вышли в вестибюль.

Я еще успел услышать голос Дон, постепенно удалявшийся, а потом пропавший.

«…Первенец Измаилов Наваиоф, за ним Кедар, Адбеел, Мивсам, Мишма, Дума, Масса, Хадад, Фема, Иетур, Нафиш…»

Суини и Гилкрайст расположились в креслах рядом со мной. Сержант Барнс предпочел встать у застекленной двери, глядя сквозь нее на дюны и больше напоминая рыбака, чем полицейского. Уже по выражению лица инспектора мне стало ясно, что беседа с Фэншоу не принесла должного удовлетворения.

– Ну и… – вопросительно посмотрел на него я.

Инспектор усмехнулся.

– Фэншоу отрицает, что встречался с Нелли в дюнах. Этого и следовало ожидать. Рассказывает немудреную историю. Когда закончил писать вчера вечером, вышел подышать воздухом. Пошел по пляжу в противоположную от «Головы монаха» сторону, в направлении городка. По дороге никого не встретил. Почувствовав усталость, вернулся.

– А что его жена? – спросил я, вспомнив загадочное и бледное лицо Мэрион Фэншоу.

– С ней нам побеседовать не удалось, – вставил слово Гилкрайст. – Фэншоу сказал, она плохо себя чувствует и не встает с постели.

– Гилкрайст, как врач, предложил осмотреть ее, – сказал Суини, – но Фэншоу побелел как привидение и даже слышать об этом не захотел. Есть в их семейных отношениях что-то не вполне нормальное, если вам интересно мое мнение.

Я не мог с ним не согласиться.

– Скажу больше, – продолжал инспектор, – мне все здесь кажется несколько странным. Лжет либо Валентайн, либо Фэншоу. Тот вообще категорически не признает какой-либо своей связи с Нелли Вуд. Отрицает, что подарил ей кольцо. Она всего лишь занималась ребенком и позировала для его безумных картин. Ничего сверх этого, утверждает Фэншоу. – Инспектор пожал плечами. – Но кто мог ожидать от него иных показаний?

– Причем лично мне не показалось, что он лжет, – заметил Гилкрайст.

– Такое же впечатление на вас произвел Валентайн, – напомнил Суини.

– Но ведь есть вероятность, что оба говорят правду, – сказал я. – Возможно, у Фэншоу действительно ничего с Нелли не было, а Валентайн уверил себя в обратном. Быть может, она лгала, бахвалясь влюбленностью в себя Фэншоу, чтобы заставить Бака ревновать и подхлестнуть увлеченность собой.

Суини удостоил меня теперь более пристальным взглядом, словно впервые услышал из моих уст нечто разумное.

Гилкрайст положил пухлые руки на свои округлые колени. Это был характерный для него жест, предвещавший, что сейчас он выскажет некое веское мнение. Я уже успел привыкнуть к нему с тех времен, когда мы вместе проводили вечера за кружкой пива, плачась друг другу о прискорбной участи способных врачей, приговоренных практиковать в маленьких провинциальных городах.

– Мне кажется, вы напрасно тратите время, Суини, пытаясь разобраться в подробностях личной жизни Нелли Вуд. Назовите меня профаном, но я считаю, что она стала жертвой маньяка, которого прежде в глаза не видела.