Найо Марш - Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник)

– Помолчите, Басгейт. Продолжайте, Фокс.

– Служанка прошла за ней в комнату, но Идрис сказала, что ей никто не нужен. Горничная клянется, что она плакала. Потом прислуга слышала, как хозяйка легла спать. Утром Мэри первым делом понесла ей чай, и, по ее словам, мисс Кампанула ужасно выглядела.

– И что дальше?

– Вчерашнее утро дама провела в ратуше со всеми остальными. Но когда она вернулась, то написала записку своим адвокатам и передала шоферу, чтобы он отправил ее. Вчера после обеда мисс Кампанула осталась дома.

– Я знаю, что у вас есть еще что-то, – заметил Аллейн. – Где промокательная бумага?

Фокс мягко улыбнулся.

– Оказалось, что все в порядке, сэр. Вот она.

Он взял листок промокательной бумаги с письменного стола и протянул Аллейну. Это был чистый лист только с четырьмя строчками. Инспектор поднес его к зеркалу и прочитал:

«Ув. Г. Пр шу и го ставителя ретить

Мной можно рее.

С жением.

РИС К МП НУЛА».

– Намеревалась изменить свое завещание, – предположил Басгейт, выглядывая из-за плеча Аллейна.

– Кошмар! – воскликнул инспектор. – Не удивлюсь, если вы окажетесь правы. Что-нибудь еще, Фокс?

– Больше ничего, сэр. Мисс Кампанула выглядела как обычно, когда пришла в ратушу. Отсюда она ушла в семь часов. Но ведь она появлялась в спектакле только во втором акте, и ей не было смысла приходить так рано.

– Кому, кроме адвокатов, известно, что еще она могла написать?

– Никому не известно, мистер Аллейн.

– Сейчас мы пообедаем, а потом сходим в дом пастора.

Когда они вернулись в гостиницу «Герб Джернигэма», то обнаружили там толпу молодых журналистов, одетых во фланелевые брюки и твидовые пиджаки, и они мгновенно окружили Аллейна. Он представил им сжатый отчет о пианино и его внутренних механизмах, но не упомянул о водяном пистолете, сказав, что, судя по всему, у преступника не было мотива. Потом инспектор попросил журналистов не ходить за ним по пятам.

– Это очень мешает моей работе и абсолютно бесполезно для вас. Я вижу, что у вас есть фотографии инструмента.

– Кто владелец «кольта», господин старший инспектор? – спросил дерзкий юноша в огромных очках.

– Это местное оружие, и есть предположение, что оно было украдено, – ответил Аллейн. – Если полиция предоставит еще информацию, я сообщу вам об этом. Полагаю, у вас уже есть достаточно данных для газетных статей. А теперь идите отсюда.

– Я хочу пообедать, – взмолился Фокс.

– Когда вы собираетесь жениться, мистер Аллейн?

– Как только представится возможность. Всего хорошего.

Он ушел, оставив Найджела им на съедение.

Аллейн и Фокс пообедали за десять минут, вышли из гостиницы через черный ход и уехали на машине Биггинса прежде, чем иссяк поток красноречия практически ничего не знающего Найджела. Старший инспектор расстался со своим помощником в деревне. Теперь в его планы входила встреча с членами Молодежного общества, получение новой порции сплетен и присутствие на вскрытии. Инспектор свернул на Вейл-роуд и через пять минут подъехал к дому пастора.

Как и многие священники, по воскресеньям пастор принимал гостей. Входная дверь была распахнута настежь. На столе в холле Аллейн увидел аккуратную стопку детских книг с церковными гимнами. Из комнаты раздавался женский голос.

– Очень хорошо, мистер Коупленд. На этом можно закончить.

– Согласен с вами, – ответил пастор.

– Сквозь тьму сомнений и печали, – радостно добавила леди.

– Им это нравится?

– О, они любят это, мистер Коупленд.

– Очень хорошо, – устало ответил святой отец. – Благодарю вас, мисс Райт.

Крупная деревенская девушка вышла из комнаты в холл. Она собрала книги с гимнами в соломенную сумку и быстро ушла, пристально глянув на Аллейна.

Инспектор снова позвонил в дверь, и вскоре появилась пожилая горничная.

– Можно мне увидеть мистера Коупленда?

– Я сейчас уточню, сэр. Как вас зовут?

– Аллейн. Я из Скотленд-Ярда.

– О да, сэр. Следуйте за мной, пожалуйста.

Он прошел за ней через холл. Она открыла дверь и сообщила:

– Сэр, к вам полиция.

Инспектор вошел.

Рядом с пастором находилась девушка, в которой Аллейн узнал его дочь. Они действительно оказались очень похожи. На их лицах было одинаковое выражение испуга и тревоги. Мистер Коупленд, облаченный в длинную рясу, подошел и пожал гостю руку.

– Мне очень жаль, что приходится беспокоить вас в такой день, сэр, – начал Аллейн. – Я понимаю, это не лучшее время для беспокойства священника. Но, к сожалению, дело не терпит отлагательств.

– Ничего страшного, – ответил пастор. – Мы очень обеспокоены. Это моя дочь. Я боюсь, что не…

– Аллейн, сэр.

– Да, конечно. Садитесь, пожалуйста. Дина, дорогая…

– Прошу, мисс Коупленд, не уходите. Возможно, вы сможете нам помочь, – обратился к девушке инспектор.

Вероятно, перед его приходом они сидели с гостьей из деревни у камина, так как полукругом стояли очень старые стулья. Камин, в который только что подбросили свежие поленья, приятно потрескивал и обдавал теплом выцветшие зеленые обои, изношенные балки на потолке, милые гравюры на стенах и горшок с желтыми хризантемами из теплиц Пен-Куко.

Дина выбрала для себя стул, стоящий строго по центру, Аллейн и пастор сели по обе стороны от нее.

Инспектор сунул руку в карман пиджака, но затем торопливо вынул ее.

– Пожалуйста, курите, – быстро проговорила Дина.

– Вы очень наблюдательны, – отметил Аллейн. – Я уверен, что вы окажете нам неоценимую помощь. Мне правда можно курить?

– Пожалуйста.

– Это бывает очень редко, – сказал в свое оправдание инспектор. – Но в данный момент мне это необходимо.

Пока он набивал трубку, его посетила странная мысль. Он подумал о том, что находится на пороге новой дружбы и обязательно вернется в эту старую комнату и снова сядет у камина. Аллейн подумал о любимой женщине, и ему показалось, что в следующий раз он приедет с ней сюда и она будет счастлива. «Странная мысль», – решил он и отогнал ее от себя.

Пастор произнес:

– Это большое несчастье. Страшно думать о том, что среди знакомых тебе людей есть кто-то, в чьем сердце зародилась такая чудовищная злоба на своего собрата.

– Да, – согласился Аллейн. – Думаю, что способность убить заложена во многих людях. Но когда она реализуется, это нас поражает. Я часто это замечал. Реакция на убийство – почти всегда глубочайшее изумление.

– Для меня, – вставила Дина, – самым ужасным в этом преступлении стала гротескная сторона случившегося. Это похоже на очень жестокую шутку.

– Значит, вы уже слышали о том, как это произошло?

– Полагаю, за двадцать миль вокруг нет человека, который не слышал бы об этом, – ответила девушка.