Дональд Томас - Шерлок Холмс и крест короля

Почти все письма, приходившие в наше детективное агентство на Бейкер-стрит, 221-6, были адресованы Шерлоку Холмсу и лишь очень немногие — лично мне. После знакомства с великим сыщиком я некоторое время продолжал медицинскую практику и больных, обращавшихся ко мне за помощью, принимал, как правило, в своем кабинете. Тем сильнее оказалось мое удивление, когда октябрьским утром 1884 года мне доставили телеграмму с просьбой о проведении криминального расследования.

Из послания было ясно лишь одно: его отправительница — мисс Элис Кастельно, учительница женской школы Опеншо, находящейся в линкольнширском городке Мейблторпе, — считает, что дело не терпит отлагательств. В ту пору Холмс и я не были заняты, и я сразу же дал ответную телеграмму. Приняв во внимание расстояние, которое предстояло преодолеть вышеназванной даме, я предложил ей явиться к нам на следующий день в четыре пополудни.

Не прошло и часа, как я получил согласие. Кроме того, мисс Кастельно сообщила о пропаже двух своих братьев: они исчезли двое суток назад, в воскресенье вечером, при весьма тревожных обстоятельствах. Мне показалось немного странным, что учительница, попав в столь затруднительное положение, обратилась именно ко мне, а не к самому Шерлоку Холмсу.

Излагая эти новости своему другу, я видел лишь табачный дым, поднимавшийся из-за развернутого экземпляра «Морнинг пост».

— Исчезновение братьев? Так-так… — наконец усмехнулся Холмс, не опуская газеты. — Дело, по крайней мере, приобретает некоторую остроту. Не беспокойтесь, Ватсон, на время вашей встречи с посетительницей я покину гостиную.

— Вероятно, дама предпочтет говорить при вас, — торопливо ответил я, — если, разумеется, речь не пойдет о состоянии ее здоровья. В этом случае я буду вам признателен за возможность остаться с ней наедине.

Холмс снова хмыкнул, но ничего не сказал. По мере того как проходили часы, я все больше убеждался, что мисс Кастельно лучше было бы обратиться за советом к моему другу. Сам я охотно взял бы на себя привычную роль помощника гениального детектива. Теперь же мне придется либо отрекомендовать Холмса как своего ассистента, чего я сделать не мог, либо не представлять его вовсе. Он понимал это не хуже моего и с искренностью, далеко выходившей за рамки учтивости, наслаждался тем, как мучило меня мое «главенствующее» положение.

На следующий день мисс Кастельно прибыла без опоздания, поспев к послеполуденному чаю. Держалась она, как и следовало ожидать, серьезно, выглядела опрятно и изящно. Я не заметил в посетительнице стремления быть подчеркнуто элегантной. Черты ее овального лица не отличались изысканностью, русые волосы были скручены в старомодный тугой пучок, однако во всем ее облике ощущалось своеобразное стародевическое обаяние. Эта дама, на чьей головке так хорошо смотрелся бы капор сороковых годов, напомнила мне героинь Шарлотты Бронте. На вид ей было четыре десятка с небольшим.

Шерлок Холмс, внезапно ставший услужливым и учтивым, с поклоном усадил гостью в кресло у камина. Вопреки своему первоначальному намерению, он не поспешил удалиться, лишь предупредил:

— Если вы желаете говорить с доктором Ватсоном наедине, вам стоит только сказать.

Ничего подобного мисс Кастельно не заявила. Достав из сумочки конверт, она сразу же перешла к цели своего визита:

— Я принесла письмо, написанное моим единокровным братом Абрахамом Кастельно и адресованное доктору. Как его зовут, здесь не упоминается. Думаю, Абрахам не знал ни одного врача настолько близко, чтобы обращаться к нему по имени. Если позволите, я буду называть обоих своих братьев по отцу просто братьями, поскольку необходимость уточнять степень нашего родства воскрешает в моей памяти неприятные сплетни и пересуды. — Эти слова показались мне свидетельством утонченности и чувствительности, каковыми и приличествовало обладать учительнице школы для молодых леди. Между тем наша гостья продолжала: — Я нашла конверт после того, как в воскресенье вечером Абрахам и Роланд пропали. До сих пор я никому его не показывала и теперь хочу, чтобы письмо прочитал медик. Даже у нас в Мейблторпе слышали о докторе Ватсоне, который работает вместе с мистером Шерлоком Холмсом на Бейкер-стрит. Этот документ, наряду с исчезновением моих братьев, стал причиной, которая привела меня сюда.

Мисс Кастельно показалась мне удивительной женщиной — благовоспитанной и в то же время решительной. То, что она вела себя так спокойно в столь тревожный момент, я приписал внутренней силе ее уравновешенной натуры. Примеры такой сдержанности мне как врачу доводилось наблюдать довольно часто.

— Для начала, мисс Кастельно, я попросил бы вас рассказать мне немного о ваших братьях.

— Оба они служат смотрителями старого маяка в Саттон-Кроссе. Он расположен на западном побережье залива Уош, в устье реки, примерно в сорока милях к югу от Мейблторпа и чуть выше Кингс-Линна. Если говорить точнее, это не столько маяк, сколько сигнальная башня на пяти деревянных сваях — наверху световая камера, а под ней комнатушка. Сооружение находится у края воды, в месте впадения реки в море, и во время прилива на несколько часов оказывается отрезанным от суши.

— А письмо?

— В понедельник, перед рассветом, механизм остановился и маяк погас. Вскоре обнаружили, что моих братьев там нет. Утром из Мейблторпа вызвали меня. В каморке, в глубине выдвижного ящика стола, я нашла это письмо и, разумеется, его прочитала. Теперь прошу об этом вас, доктор Ватсон.

Мисс Кастельно протянула мне конверт. Меня с первого взгляда поразило несоответствие между утонченно-сдержанными манерами школьной учительницы и неуверенным, корявым почерком смотрителя маяка. Не знай я об их родстве, мне никогда не пришло бы в голову, что они брат и сестра.

Я внимательно изучил письмо, умещавшееся на единственном листке бумаги. На первой строчке значился адрес отправителя: «Старый маяк, Саттон-Кросс, Бостонские глубины». Как известно, Бостонские глубины остаются единственным судоходным фарватером в мелких заиленных водах залива Уош. За несколько веков море отступило от этой части линкольнширского побережья. Сохранившийся глубоководный участок использовали мало — преимущественно как якорную стоянку для каботажных торговых судов. В этой местности, плоской, как и вся Восточная Англия, маяк, должно быть, теперь считался диковинкой. Вероятно, для кораблей он обозначал пределы, за которыми глубокая вода сменялась коварными песчаными отмелями.

Скользнув взглядом в конец страницы, я увидел подпись, выведенную большими неровными печатными буквами: «Абрахам Кастельно». Необычная фамилия для англичанина. Она напомнила мне о том, что двести лет назад Восточная Англия стала приютом для ремесленников-гугенотов, подвергавшихся гонениям во Франции. Эти трудолюбивые и законопослушные люди быстро прижились на новой родине.