Дональд Томас - Шерлок Холмс и крест короля

— Почему деревня называется Саттон-Кросс? [14] Первая часть двойного названия — часто встречающийся топоним, который в переводе со староанглийского может означать «южная ферма»; вторая часть — «крест, пересечение» ( англ. ). — спросил я, ежась от ночного холода, проникшего в нетопленое помещение.

Холмс взглянул на мозаику, выложенную им на столе.

— Потому что до строительства моста реку в этом месте можно было пересечь вброд. Есть и другая версия — по легенде, некий предмет из королевской сокровищницы был здесь потерян, найден, а затем снова утрачен.

— Предмет? Какой же?

— Согласно Великим казначейским свиткам, в октябре тысяча двести шестнадцатого года, когда король Иоанн возвращался из долгого похода, волны прилива и зыбучие пески поглотили обоз монарха. Как сообщил нам мистер Гилмор, королевское войско сражалось со знатными феодалами в различных частях Британии. Среди награбленных ценностей якобы был крест, отлитый из золота и украшенный сапфирами. Этот предмет, который некогда носили на поясе епископы Честера, — не просто дорогое украшение. Если верить хроникам, в руках святого человека он приобретал целительную силу. Как гласит предание, его передавали из поколения в поколение со времен Эдуарда Исповедника.

— Неужели этот малопривлекательный кусок металла и есть тот самый крест?

Холмс покачал головой.

— Увы, нет. Я воздержался бы от заключений. В хрониках говорится о многочисленных подделках, выдаваемых за сокровища из обоза короля Иоанна. Так или иначе, я очень хотел бы знать, что собой представляет эта вещь, по мнению братьев Кастельно.

Я взглянул в окно: половина диска луны вышла из-за облаков над Северным морем.

Рано утром я поделился с инспектором Уэйнрайтом своими выводами относительно исчезновения смотрителей маяка. В правильности своих умозаключений я не сомневался, поскольку не мог найти другого объяснения трагедии. На собственном опыте изведав леденящий страх перед гибелью в вязкой грязи посреди песков и морских волн, я знал, как легко было заманить жертву в устье реки. Между братьями существовала взаимная неприязнь, но именно Роланд задумал убить Абрахама — не наоборот. Младший Кастельно спрятал в карман драгоценные камни и передвинул ставни на куполе маяка, прежде чем выйти на берег. В сумерках он выстрелом из ружья подозвал к себе старшего брата. Они поссорились, после чего Роланд, по несчастливой случайности или по чьему-то умыслу, утонул. Абрахам, виновный или невиновный в этой смерти, а может быть, и не знающий о ней, направился по ложному пути, который указывал ему луч маяка, и погиб в песках речной дельты. Разве факты, доступные нам, позволяли сделать иные выводы?

По просьбе Холмса, я не сказал ни Уэйнрайту, ни смотрителю, прибывшему из Фрестона, о найденных нами камешках и загадочной полоске заржавленного металла. Возможно, именно эти вещи и послужили причиной смертельной схватки между двумя братьями, но пока у нас не было точных доказательств. Прежде чем использовать находки как улику, нам следовало установить, что они собой представляли.

Наша последняя беседа с преподобным мистером Гилмором прошла в обстановке не менее дружелюбной, чем первая, однако протекала в довольно необычном русле. Было одиннадцать часов, осеннее утро выдалось погожим. Солнце освещало церковный сад, и правильность его разбивки подчеркивали тени тисовых изгородей. Яркие блики сверкали на глади низкой воды. Горничная в накрахмаленном переднике поставила на стол серебряный поднос с хрустальным графином солерной мадеры Блендис урожая 1868 года, тремя стаканами и тонко нарезанным тминным кексом — покинув кембриджский Тринити-колледж, почтенный священнослужитель, очевидно, не забыл его славных традиций.

Когда воздух наполнился сладким ароматом янтарного напитка, Холмс прямо перешел к цели нашего визита:

— Вероятно, мистер Гилмор, в здешних местах иногда находят вещи, выдаваемые за сокровища из обоза короля Иоанна? Ведь с тысяча двести шестнадцатого года море отступило почти на милю, и кое-какие осколки драгоценностей могут оказаться неглубоко в земле…

На губах настоятеля мелькнула улыбка человека, услышавшего давно знакомую историю.

— Люди, конечно, поговаривают о подобных случаях, но сомневаюсь, мистер Холмс, чтобы в этих рассказах было много правды. Во всяком случае, в последние годы ничего заслуживающего внимания не попадалось. Как я уже говорил, большая часть сокровищ лежит, наверное, за деревней, в полях и лугах. Несколько отдельных предметов, вероятно, течением вынесло на отмель.

— Следовательно, их могли найти?

Мистер Гилмор усмехнулся.

— Следовательно, их могли подделать. Со дня смерти короля Иоанна и до тысяча четыреста восемьдесят пятого года, когда к власти пришли Тюдоры, в хрониках Суда казначейства встречаются записи о выплате вознаграждений мужчинам и женщинам, нашедшим и вернувшим короне украшения. Платили немного: как указано в Свитке судебных дел, за драгоценные камни из ожерелья самого короля Иоанна принесший их человек получил всего лишь двадцать шиллингов.

— И конечно, порой находки оказывались фальшивыми?

— Такое случалось столь часто, что вскоре после катастрофы одному из королевских секретарей поручили составить реестр с подробными описаниями всех утерянных ценностей. Позднее новые поступления тщательно сверяли с этим перечнем.

— А теперь?

Настоятель улыбнулся.

— В те времена, мистер Холмс, большая часть окрестных земель затоплялась. Церковь Святого Климента, где мы с вами находимся, и относящиеся к ней надворные постройки стояли на клочке суши чуть выше уровня моря, а во время прилива здесь возникал островок. В годы правления короля Иоанна и его преемника Генриха Третьего течения еще могли приносить сюда деревянные обломки того обоза и ювелирные изделия, недостаточно тяжелые, чтобы сразу опуститься на дно. Но если какой-либо предмет затягивает песками, он вряд ли когда-нибудь покажется наружу.

Холмс облегченно вздохнул и откинулся назад в своем кресле. Его прямая спина и узкие плечи перестали быть напряженными, острый профиль немного смягчился. Лишь теперь он сделал первый глоток из своего стакана.

— Мистер Гилмор, прошу вас быть со мной откровенным, — обратился он к священнику.

— Бог с вами, мистер Холмс! — воскликнул тот с мальчишеской горячностью. — Я друг вашего брата Майкрофта и охотно сделаю для вас все, что в моих силах!

— Я умоляю вас довериться мне и ни о чем не спрашивать. Пока я могу сказать лишь одно: от вашего суждения будет, вероятно, зависеть жизнь человека, не говоря уж о репутации его семьи.