Дональд Томас - Шерлок Холмс и крест короля

— Спасибо и вам, мистер Холмс, — сказала учительница, повернувшись к моему другу, — за то, что нанесли мне визит.

Все это время он сидел, слегка наклонив голову, как будто изучая рисунки на изразцах камина. Теперь детектив выпрямился в кресле и посмотрел мисс Кастельно в глаза.

— Боюсь, вы заблуждаетесь. Я приехал сюда не с тем, чтобы засвидетельствовать вам свое почтение — это было целью доктора Ватсона. Мне хотелось бы увидеть мистера Абрахама Кастельно.

Слова Холмса произвели едва ли не большее впечатление, чем разорвавшаяся бомба. В этой изысканно обставленной комнате воцарилась угнетающая тишина. Я был в полном недоумении, а наша клиентка сумела лишь пробормотать, будто сквозь сон:

— Я не понимаю вас, мистер Холмс.

— В самом деле? Тогда я объясню.

— Его здесь нет! — вскричала мисс Кастельно в отчаянии, так не гармонировавшем с ее обычной спокойной манерой, что по спине у меня пробежали мурашки.

— Он здесь, — сказал Холмс, — причем с вашего ведома. Прошу вас, не мучьте себя и не отрицайте моих слов прежде времени, сначала выслушайте меня.

Ничего не ответив, учительница посмотрела на моего друга так, словно считала одного из них двоих сумасшедшим.

— Итак, нас хотят уверить в том, — произнес детектив, — будто в воскресенье вечером, в назначенный час, то есть не позднее чем без четверти восемь, ваш брат Абрахам Кастельно намотал на барабан цепь светового механизма старого маяка в Саттон-Кроссе. Вместе с тем он должен был завести часы и регулятор, отвечающий за верную работу всего устройства. Едва успев выполнить свои обязанности, Абрахам в сумерках вышел на звук выстрела, донесшийся с берега. Нам неизвестно, что именно произошло между вашими братьями, но вскоре после их встречи Роланд Кастельно погиб. Мы предполагаем, что он утонул — по той или иной причине.

— Я знаю это, мистер Холмс, — прошептала учительница с тихим укором в голосе.

— Абрахам, судя по всему, предпринял попытку прямиком возвратиться в свою каморку. Однако младший брат, по-видимому, позаботился о том, чтобы вне зависимости от исхода поединка старший не вернулся на маяк живым: днем Роланд передвинул металлические ставни на куполе фонарной камеры. Никому ни пришло бы в голову их осматривать, поскольку стекла вымыли утром. На то, что направление луча изменилось, при солнечном свете опять же никто не обратил бы внимания. — Тут наша клиентка опустила голову и прижала к губам носовой платок, а мой друг продолжил: — Правда, мисс Кастельно, превыше всего. Маяк светил чуть в сторону от Бостонских глубин, ближе к Кингс-Линну, и это, конечно же, было подстроено с целью заманить жертву в зыбучие пески речного устья. Следовательно, никого не удивило бы отсутствие трупа. Если бы Роланду удалось осуществить свой замысел, он пришел бы на маяк после отлива и вернул ставни в прежнее положение. Но к несчастью, ваш брат утонул, прежде чем вода стала убывать. Поэтому перестановки в световой камере были обнаружены доктором Ватсоном и мной. Предполагалось, что они послужат достаточно весомым доказательством вины Роланда.

— Предполагалось? — Мисс Кастельно резко вскинула голову. — Я вас не понимаю. Доктор Ватсон уже все рассказал и был, бесспорно, прав.

— Вынужден сообщить, что это невозможно.

— Почему?

— По двум очень простым причинам. Абрахам не мог завести устройство без четверти восемь и вообще раньше девяти. Взгляните на самые обыкновенные дедушкины часы, такие как эти: на циферблате есть два отверстия для ключа, которые закрываются, когда часовая стрелка находится между цифрами три и четыре или восемь и девять. В эти промежутки времени механизм не заводят.

— Это могло быть сделано раньше!

— Утром следующего дня световую камеру осмотрели: хронометр к тому моменту уже остановился, что и должно было произойти по истечении восьмичасового срока. Если бы устройство проработало дольше, цепь стала бы слишком тяжелой для человека, который накручивает ее на барабан. В пять с четвертью шкипер грузового судна, стоявшего в Бостонских глубинах, записал в бортовом журнале, что маяк перестал светить.

— Разве все это имеет отношение к делу? — продолжала негодовать учительница.

— Да, мисс Кастельно, имеет. Об обмане свидетельствует не то, что после пяти часов луч погас, а то, что этого не случилось раньше. Если бы механизм завели около восьми вечера, стрелка заслонила бы собою отверстие до девяти. Утром работа устройства прекратилась бы на час с четвертью прежде, чем это произошло на самом деле. Кто-то вернулся на маяк и завел механизм после того, как Абрахам Кастельно вышел на песок по зову своего брата.

Клиентка смотрела на Холмса с ужасом, в котором угадывалась попытка понять, что еще ему известно.

— Случившееся на берегу могло быть убийством или несчастливым стечением обстоятельств, — продолжал мой друг. — Так или иначе, мы не сомневаемся лишь в том, что Роланд Кастельно утонул. Абрахам же, зная о гибели брата, благополучно вернулся в каморку около девяти.

— Разве свет маяка не загнал его в реку? — спросил я.

— В тот момент направление луча было верным. Абрахам понимал: что бы ни произошло там, на песке, его, вероятно, осудят и казнят за убийство брата. Возможно, он не нападал, а лишь оборонялся, но ни один свидетель не смог бы этого подтвердить. Никто не показал бы на суде, что именно Роланд, а не он, Абрахам, развязал конфликт выстрелом из ружья. Вернувшись на маяк, старший Кастельно, вне всякого сомнения, ощутил боль и страх. Он остался в живых, а Роланд погиб. Возможно, Абрахам заметил на церковной башне фигуры двух очевидцев его схватки с братом и слышал, как сторож выстрелил из винтовки. — Холмс немного помолчал, затем снова заговорил: — Кто поверил бы Абрахаму Кастельно? Он уже представлял себе суровые лица полицейских, прибывших в деревню из Кингс-Линна, видел скамью подсудимых и черную шапочку судьи, зачитывающего приговор: «Вас повесят за шею до наступления смерти…» Абрахам вообразил мучительные недели ожидания казни. Они ужаснее всего. За ним придет палач и в последний раз проведет его по тюремному двору к помосту с тринадцатью ступенями и свисающей с перекладины петлей…

В этот момент я впервые услышал, как мисс Кастельно всхлипнула. Холмс оставил это без внимания.

— Море прибывало, и старый маяк превращался в ловушку. Через несколько минут вода отрезала бы Абрахаму путь к бегству. Поэтому он, не теряя времени, поднялся в световую камеру и завел механизм: луч должен был сиять как можно дольше, скрывая отсутствие смотрителей. Затем Абрахам передвинул ставни, чтобы выдать себя за жертву обмана. Отчаяние иногда порождает вдохновение. Вы следите за моей мыслью? Итак, те, кто прибыл бы для расследования происшествия, непременно обнаружили бы эту перестановку. Вероятно, нашлось бы и тело Роланда. Его же, Абрахама, считали бы пропавшим без вести. Где же, по мнению полицейских, ему быть, если не под толщей песка, куда его обманом завлек убийца, передвинувший ставни? Кем же может оказаться этот изверг, если не братом убитого? Абрахама перестали бы искать. С такими мыслями он мчался по болотам, в то время как вода подступала к сваям маяка. Беглец знал: чем дольше он будет скрываться, тем вернее полиция заключит, будто несчастный заблудился в зыбучих песках дельты реки и погиб.