Дональд Томас - Шерлок Холмс и крест короля

— Вы знали, что вас заметили с церковной башни? — спросил я.

— Я подумал об этом, когда раздался выстрел из винтовки. Если они видели, как мы деремся — а такое бывало не раз, — а потом я пришел бы домой один, все стали бы говорить, будто Абрахам Кастельно удавил брата или загнал его в море. Тогда мне пришлось бы худо. Лучше бы люди решили, что погибли мы оба — Роланд во время драки, а я на обратном пути. Поэтому я вернулся на маяк, немного передвинул ставни на куполе, завел механизм и ушел. Я обо всем подумал, кроме письма в ящике.

— Вы направились сюда? — спросил Холмс.

— Несколько дней я торчал на болотах. Я знаю их как свои пять пальцев. Когда моя сестра приехала к вам в Лондон, она не знала, что я жив. Это правда. Я прятался почти неделю. Потом услышал, что отыскали тело Роланда, и пошел к Элис. Больше мне некуда было идти.

Мисс Кастельно до сих пор сидела на диванчике молча, закрыв лицо руками, и только теперь заговорила:

— Этот дом с большей частью обстановки принадлежит не мне, но у меня есть немного денег. Я все ему отдала бы. Поскольку брата считают погибшим и не ищут его, он мог бы поехать в Халл, а оттуда перебраться в Амстердам. Мне подумалось, что там он был бы свободен. Дорога заняла бы всего несколько часов.

— Но это невозможно! — возразил Абрахам Кастельно. — Что делать в Амстердаме такому человеку, как я?

— Восхитительно! — сардонически произнес Холмс. — Скажите мне, мисс Кастельно, надолго ли хватит ваших денег за границей? И чем прикажете заняться вашему брату, когда они кончатся? Он не говорит на голландском языке и никого в этой стране не знает. Ему нечем будет заработать себе на хлеб. Так что же он выиграет, кроме страха перед встречей с наблюдательным человеком, который однажды выведет его на чистую воду?

В маленькой нарядной гостиной, откуда открывался вид на залитую солнцем лужайку и гравиевую дорожку, воцарилась тишина. Наконец мисс Кастельно проговорила:

— Если вы не хотите нас выдать, то как же, по-вашему, мы должны поступить?

Мой друг повернулся к молодому человеку.

— Мое имя Шерлок Холмс, и многие люди полагают, будто я ставлю себя выше закона. В редких случаях это действительно так. Если бы меня уполномочили судить вас, я признал бы вашу исповедь весьма правдоподобной. Верю, что в тот вечер, перед тем как выйти на берег, вы не замышляли убийства. Ваш брат в самом деле завладел камешками: их нашли у него в кармане. Из обоих стволов дробовика стреляли, хотя только один из выстрелов был сигнальным. Роланд пытался причинить вам вред, но, не ранив вас, утонул сам. Вероятно, вскрытие покажет, что он был нетрезв. Эти факты говорят в вашу пользу, однако не являются неопровержимыми свидетельствами вашей невиновности. На суде вам придется нелегко. — Холмс поднялся с кресла и, как нередко делал, беседуя со своими клиентами на Бейкер-стрит, подошел к окну. — Ловкий прокурор сумеет убедить судью и присяжных в том, что вы виновны. Во имя закона вы, скорее всего, понесете наказание. Но во имя справедливости я вас не выдам, — сказал мой друг и взглянул на учительницу. Теперь он обращался и к ней: — Одинокий путешественник вызовет больше подозрений, чем семейная пара. Если вы любите брата, мисс Кастельно, то поезжайте с ним через Пеннинские горы в биркенхедский порт. Если захотите, можете выдать себя за жениха и невесту. Купите два места на корабле для переселенцев. Неженатые пары на таких судах размещают раздельно, но вечерами вам позволят проводить вместе час или около того. Такое путешествие будет вполне соответствовать вашим целям и вашим возможностям. Среди сотен или даже тысяч пассажиров вас вряд ли заметят. Дорога до Австралии займет три месяца. За это время пересуды о таинственном происшествии в Саттон-Кроссе успеют всем порядком наскучить. — Абрахам и Элис Кастельно молча смотрели на Холмса. Он продолжал: — Когда вы сойдете на берег в Квинсленде или Новом Южном Уэльсе, страна, которую вы покинули, уже забудет вас. И тогда без всякой опаски можно будет снова назваться братом и сестрой. Вы оба достаточно молоды, чтобы начать сначала. Таковы будут последние дни вашей старой жизни и первые дни новой.

— В школе сейчас проживают только три девочки, мистер Холмс, — поразмыслив, сказала мисс Кастельно. — Я уже сообщила о своей утрате их родителям и позаботилась о том, чтобы учениц перевели в Линкольн, в школу Эбби Клоуз. Ну а срок аренды этого здания скоро истекает.

Холмс кивнул и, открыв свой кожаный портфель, извлек оттуда предмет, обернутый корпией.

— Абрахам Кастельно, вот вещь, которая принадлежит вам. Может быть, это священная реликвия, а может, и простая побрякушка. По меньшей мере один из камней — настоящий сапфир, а металлическая планка покрыта золотом, хотя и невысокой пробы. Сам по себе сей предмет не представляет большой ценности. Но если в последние века этот крест утратил свою целительную силу, то, вероятно, теперь он снова ее приобретет, чтобы излечить вас.

Покинув Мейблторп и Саттон-Кросс, мы возвратились в наши комнаты на Бейкер-стрит. Три месяца, необходимые для путешествия в Австралию, истекли. О тайне старого маяка ничего больше не говорили и не писали. По прошествии еще нескольких месяцев на мое имя доставили конверт с запиской: Элис Кастельно двумя строками выражала свою благодарность. Своего адреса она не указала, но на штемпеле значилось «Брисбен». За завтраком я передал письмецо Холмсу. Он прочитал его и вернул мне с приглушенным хохотком.

— Что ж, пожелаем им счастья! Забавно, Ватсон! Вы наверняка заметили, сколь неодинаково мисс Кастельно относилась к Абрахаму и Роланду. Вам не кажется, будто наши беглецы не брат и сестра?

Это предположение поразило меня, точно гром.

— Тогда кто же они друг другу?

— Вероятно, мать и сын.

— Не может быть!

— Попробуйте сами сложить вместе кусочки этой мозаики: в возрасте пятнадцати лет мисс Кастельно внезапно покинула родной дом по причине, связанной с недомоганием, которое удобнее всего было назвать чахоткой. Жена отца сопроводила девушку на морской курорт, где они провели несколько месяцев. Затем их навестил старый Джон Кастельно. Незадолго до возвращения с побережья семейство отправило в Саттон-Кросс известие о том, что мачеха родила ребенка. Но так ли это было?

— Какая нелепость!

— Отчего же? Посудите сами: мать поддерживала связь с сыном и кое-чему его научила. На первый взгляд он похож на неандертальца, но вспомните его эпистолу, в которой он пишет «медик» и «терзаемый недугом». А чего стоят его знания об Эдуарде Исповеднике и Эдуарде Третьем?

— Все это домыслы!

— Очень хорошо, дружище, тогда просто посетите Сомерсет-хаус и полистайте журнал регистрации рождений, смертей и браков. Отыщите имя Абрахама Кастельно и проверьте девичью фамилию его матери. Не удивлюсь, если она тоже окажется Кастельно.