Дональд Томас - Казнь Шерлока Холмса

В течение тридцати секунд, которые, казалось, длились целую вечность, во мне происходила борьба: с одной стороны, я боялся за сохранность драгоценности, с другой — не хотел выставить себя перед всеми круглым дураком. Вдруг я подниму шумиху напрасно и окажется, что владелец этой мантии никогда не держал в руках «Королевы ночи»? Прижав к глазам окуляры, я тщательно изучил золотой эполет, что вовсе не помогло мне, поскольку похожие знаки отличия были на всех одеяниях. В конце концов брошь могли для пущей надежности запереть в отдельном ящике! В свой бинокль я видел примерно три-четыре дюйма стоячего воротника с золотым шитьем. Рисунок представлял собой три пера, торчащие из короны, которую обвивала лента с микроскопической надписью «Ich dien!». Я готов был поклясться, что верно разобрал эти два слова: по одной легенде, они произошли от немецкого «Я служу!» и некогда украшали шлем короля Богемии, убитого Черным принцем [44] Прозвище Эдуарда Вудстока, полководца, старшего сына короля Эдуарда III. в сражении при Креси в 1346 году; согласно другой — Эдуард I, показывая покоренным жителям Уэльса своего новорожденного сына, их будущего правителя, сказал по-валлийски: «Eich dyn!» — «Ваш человек!» Так или иначе, эта фраза много веков назад стала девизом принца Уэльского и теперь красовалась на мантии его герольда. А рядом должна была сиять «Королева ночи», но вместо нее я видел лишь синий бархат. Мое сердце замерло от ужаса.

По-прежнему не желая зря поднимать тревогу, я все же вышел из кабинета лорда Холдера и устремился к комнате для переодевания. У входа в нее дежурили два сержанта и капитан. Как любил говорить Холмс, нельзя было терять ни секунды. Но что я мог сделать? По моей просьбе караульные не открыли бы дубовых дверей. Да и ключи наверняка доверены не им. Если я объявлю полковника Мориарти вором, а в гардеробной скрывается кто-то другой, я добьюсь лишь того, что врагу станут ясны наши намерения.

Я приближался к посту, лихорадочно думая: «Кем бы ни был полковник Мориарти, я должен его увидеть!» — и внезапно меня озарило. Теперь очевидно, что тогда я недостаточно взвесил свое решение, но в спешке оно показалось мне правильным. Если наш враг здесь, он не может находиться в другом месте. Я подошел к молодому капитану:

— Мне срочно нужно переговорить с полковником Мориарти, камердинером графа Дорсетского. Он обедает в Венецианской гостиной.

Сейчас будет ясно, прав я в своих предположениях или нет.

— Раз полковник обедает, — ответил капитан, слегка краснея, — то вызвать его никак нельзя.

— Я доктор Джон Ватсон, хирург-майор Нортумберлендского фузилерного полка. Мне совершенно необходимо сейчас же увидеть полковника Мориарти! Дело не терпит отлагательств!

По правде говоря, полковым хирургом-майором я был пятнадцать лет назад, когда служил в Афганистане, и не слишком надеялся на то, что эта белая ложь меня выручит. Но чудесным образом мне повезло. Как врач, я научился неплохо читать по лицам людей: услышав, кто я такой, капитан подумал, будто полковнику срочно требуется медицинская помощь. Не задавая лишних вопросов, он зашагал прочь по коридору и у поворота выкрикнул чью-то фамилию. Молодой солдат вытянулся перед ним по стойке «смирно», выслушал команду и отправился ее выполнять. Я же последовал за капитаном. По пути я заметил в стенной нише три скрещенные винтовки Мартини — Генри. Защитники империи и монарха были готовы ко всему!

Минуту или две я расхаживал туда-сюда по мраморному балкону над широкой лестницей. Наконец раздался отдаленный стук шагов. Сердце у меня упало. Пока мне мерещилось, будто я поймал вора, Мориарти обедал в Венецианской гостиной, что обеспечивало ему железное алиби!

Я попятился. Полковник поднимался по первому лестничному маршу, и со спины я видел его красный мундир и черные брюки. На нем была простая треуголка, которую полагалось снять перед входом в обеденный зал. У следующего пролета он повернулся ко мне, но глядел себе под ноги, и я не мог рассмотреть его лицо. Что делать? Когда полковник приблизился, я шагнул вперед с решимостью, какой от себя не ожидал. Он поднял голову, и я оцепенел, узнав Шерлока Холмса!

— Поздравляю вас, мой дорогой друг! — сардонически произнес он. — Я предполагал, что вы не способны следовать простейшим инструкциям. Вы чуть не испортили все дело.

— Где полковник Мориарти и почему на вас его придворный мундир?

— Это обыкновенный военный мундир, который я раздобыл по такому случаю. А Мориарти, полагаю, в данный момент занят похищением нашего национального достояния. Думаю, сейчас «Королева ночи» уже на пути к месту назначения.

— Как? У входа в комнату для переодевания по-прежнему стоит охрана, внешняя дверь заперта, как и две внутренние. Человек, оставшийся внутри, оказался бы в ловушке. Подозреваемый сидел с вами за столом?

— Он и сейчас там сидит. Я не выпускал его из виду с тех пор, как закрыли гардеробную.

— Тогда в чем же, черт побери, дело?

— Бедный старина Ватсон, боюсь, роль охотника за ворами мировой величины не для вас, да и крупным похитителем вам тоже не стать, — усмехнулся Холмс. — Я нисколько не сомневаюсь в том, что Мориарти заранее подготовил для себя выход через одно из смежных с гардеробной помещений. Вероятно, он сделал это до коронации, когда комнаты еще не охранялись и туда можно было попасть без особых препятствий. Я разгадал затею полковника, но решил до поры до времени никому о ней не говорить. Так что бриллиант в компании сапфиров, скорее всего, уже едет в Париж.

Я по-прежнему не понимал, как такое возможно и откуда Холмсу все это известно.

— Почему вы в мундире?

— Несмотря на то что в Венецианской гостиной нас с Мориарти разделяла колонна, я предпочел иметь неприметный вид. Нужно было одеться так же, как большинство присутствующих. Лорд Холдер любезно предоставил мне необходимые вещи.

— Так кто же все-таки сидит за столом?

— Фотографии, которые прислал мне полковник Пикар, поначалу ввели меня в заблуждение, но я обратил внимание, что все они датированы. Вскоре при сопоставлении дат выяснилось, что один снимок сделан в день визита Мориарти к ювелиру Раулю Гренье, проживающему в Брюсселе. Значит, на фото запечатлен кто-то другой. О своих подозрениях я сообщил Пикару, и тот посоветовал мне обратиться в полезнейшую организацию, именуемую Вторым отделением. Там узнали человека, изображенного на карточках: им оказался ловкий жулик и весьма неплохой знаток языков, известный французской полиции как полковник Лемоннье. У него, разумеется, множество псевдонимов. Возможно, иногда он называет себя полковником Мориарти, в чем я сильно сомневаюсь. Обратная вероятность тоже довольно неправдоподобна.