Дороти Сэйерс - Сильный яд

— Да, правда, но вы должны молчать. Я доверился только вам. Не выдадите меня ему?

— Ему? Этой прижимистой свинье? Да ни за что! Я согласна. Все сделаю. Будет сложновато — придется поработать ножницами, а мы обычно обходимся без них. Но я что-нибудь придумаю. Верьте мне. Правда, они будут совсем небольшие — он часто приходит. Но я вам принесу все, что добуду. И договорюсь с Фредом. Его всегда Фред обслуживает. А Фред все сделает, если я попрошу. Что мне с ними делать, когда они будут у меня?

Уимзи достал из кармана конверт.

— Внутри вы найдете две закрытые коробочки для пилюль, — отчеканил Уимзи. — Не доставайте их, пока не получите образцы: коробочки специально обработаны, так что сейчас они химически абсолютно чистые — понимаете? Когда будете готовы, достаньте конверт, вытащите коробочки, в одну положите обрезки ногтей, в другую — волосы, сразу же их закройте, поместите в чистый конверт, запечатайте и отправьте вот по этому адресу. Поняли?

— Да, — сказала она и протянула руку за конвертом.

— Хорошая девочка. И никому ни слова.

— Ни-ко-му! — эхом повторила она и приложила палец к губам, показывая, какой это страшный секрет.

— Когда у вас день рождения?

— Ay меня нет дня рождения. Я не взрослею.

— Значит, я когда угодно могу послать вам подарок на день нерожденья. [124] Реминисценция на главу VI «Алисы в Зазеркалье» Л. Кэрролла, в которой Шалтай-Болтай убеждает Алису, что гораздо приятнее получать подарки «на день нерожденья», то есть триста шестьдесят четыре дня в году Перевод с англ. Н. Демуровой. Думаю, норковое манто — самое то.

— Манто — самое то, — передразнила она его. — Да вы, смотрю, поэт.

— Вы меня вдохновляете, — любезно отозвался он.

— Я получил ваше письмо и решил зайти, — сказал мистер Эркарт. — Вы меня очень заинтересовали, написав, что у вас есть какие-то новые сведения о смерти моего бедного кузена. Разумеется, рад буду чем-нибудь помочь.

— Спасибо, — ответил Уимзи. — Прошу, садитесь. Вы, наверное, уже обедали? Но от кофе, надеюсь, не откажетесь. Если я правильно помню, вы пьете кофе по-турецки. У моего камердинера он получается отменно.

Мистер Эркарт согласился и похвалил мастерство Бантера, научившегося приготовлять этот приторный напиток, оскорбительный для европейского вкуса.

Бантер степенно поблагодарил гостя за добрые слова и предложил ему коробку с не менее тошнотворным лакомством, именуемым рахат-лукумом: он не только прилипает к нёбу и склеивает зубы, но еще и окутывает вас с ног до головы мучнистым облаком сахарной пудры. Мистер Эркарт тут же сунул в рот немалых размеров кусок и невнятно пробормотал, что это настоящая восточная сладость. Уимзи, жестко улыбнувшись, сделал пару глотков крепкого черного кофе без сахара и молока и налил себе выдержанного бренди. Бантер удалился, лорд Питер положил на колени записную книжку, взглянул на часы и начал свой рассказ.

Какое-то время он подробно излагал обстоятельства жизни и смерти Филиппа Бойза. Эр карт пил, ел и слушал, то и дело украдкой зевая.

Не сводя взгляда с часов, Уимзи перешел к истории с завещанием миссис Рейберн.

Мистер Эркарт с ошарашенным видом отставил в сторону чашку, вытер липкие пальцы носовым платком и уставился на Уимзи.

Через некоторое время он спросил:

— Позвольте узнать, откуда вы почерпнули эти удивительные сведения?

Уимзи махнул рукой.

— Это все полиция, — сказал он, — поразительная организация. Уж если они на чем сосредоточатся, такие вещи могут откопать — закачаешься. Полагаю, вы ничего не отрицаете?

— Я вас внимательно слушаю, — мрачно ответил Эркарт. — А когда вы завершите свое сенсационное выступление, я надеюсь понять, что именно я должен отрицать.

— О да, — отозвался Уимзи. — Постараюсь сформулировать это как можно яснее. Сам я, конечно, не юрист, но буду стремиться к максимальной четкости.

Еще некоторое время Уимзи что-то монотонно и немилосердно бубнил, а стрелки часов ползли вперед.

— Насколько я могу себе представить, — подытожил он сказанное по поводу мотива преступления, — отделаться от мистера Филиппа Бойза очень даже отвечало вашим интересам. По мне, он и правда был зануда и слизняк, так что на вашем месте я бы относился к нему примерно так же.

— То есть в этом и заключается ваше фантастическое обвинение? — спросил адвокат.

— Ну что вы. Я только подхожу к сути дела. «Тише едешь — дальше будешь» — вот девиз вашего покорного слуги. Понимаю, я украл семьдесят минут вашего драгоценного времени, но поверьте мне, этот час мы провели с пользой.

— Даже если предположить, что вся эта нелепица действительно имела место, — что я, кстати, категорически отрицаю, — заметил мистер Эркарт, — мне крайне любопытно узнать, как, по-вашему, я дал Бойзу мышьяк. Придумали какое-нибудь остроумное объяснение? Или попросту решили, что я подкупил кухарку и горничную, превратив их в соучастниц преступления? Согласитесь, последнее довольно безрассудно и к тому же открывает богатые возможности для шантажа.

— Настолько безрассудно, — ответил Уимзи, — что для такого предусмотрительного человека, как вы, это было бы совершенно неприемлемо. К примеру, запечатанная бутылка бургундского указывает на выдающиеся способности предугадывать последствия. Должен сказать, данное обстоятельство с самого начала привлекло мое внимание.

— Неужели?

— Вы спрашиваете, как и когда вы могли дать Бойзу яд. Точно не перед ужином. Заблаговременно опустошенная бутылка в спальне — ничто не осталось без внимания! — затем столько усилий, чтобы впервые встретиться с кузеном при свидетеле и ни в коем случае не оставаться с жертвой наедине, — полагаю, время до ужина можно исключить.

— Звучит убедительно.

— Херес, — задумчиво произнес Уимзи. — Бутылку откупоривают и тут же переливают херес в кувшин. Остатки куда-то исчезли, над этим можно бы поразмыслить. Но думаю, херес вне подозрений.

Мистер Эркарт иронично поклонился.

— Затем суп — его также пробовали кухарка с горничной и выжили. По мне, так и суп и рыбу можно пропустить. Порцию рыбы отравить гораздо проще, но для этого потребовалось бы содействие Ханны Вестлок, что уже противоречит моей теории. А теория для меня, мистер Эркарт, священна; вы бы, наверное, даже назвали ее догмой.

— Опасное умонастроение, — сказал мистер Эркарт, — но в данных обстоятельствах не стану с вами спорить.

— А кроме того, — продолжал Уимзи, — если бы яд содержался в супе или рыбе, то мог бы начать действовать еще до выхода Филиппа из дома — не возражаете, если я буду его так называть? Переходим к тушеной курице. Думаю, ей Ханна Вестлок с кухаркой могут выдать безукоризненный санитарный патент. И, кстати, судя по рассказам, курица удалась на славу. Говорю как человек в гастрономическом плане весьма искушенный, мистер Эр карт.