Стивен Кинг - Детки в клетке (сборник)

Вот тут молодой Клат допустил бестактность, громко рассмеявшись. Старый Клат побагровел, бросил салфетку на тарелку, поднялся. «Смейся, — сказал он. — Смейся сколько угодно. Почему нет? Для пьяницы лучше смеяться над тем, чего он не понимает, чем плакать над тем, чего не знает». Энди это разозлило, он что-то пробурчал насчет Мелиссы, безвременный уход которой и побуждает его тянуться к бутылке, на что Джон резонно спросил внука, сколько еще тот будет винить в своем пьянстве мертвую жену. После этих слов Энди побледнел как полотно и велел старику убираться из его дома. Джон ушел, и больше к Энди не заглядывал. Да и не больно хотелось ему туда идти. Кому охота смотреть на пьяного внука?

Но что бы там ни говорилось, факт оставался фактом: дом на холме пустовал последние одиннадцать лет, раньше никто не задерживался в нем надолго, а Банк Южного Мэна то и дело пытался продать его через одного из местных риэлтеров.

— Последние покупатели приезжали из штата Нью-Йорк, не так ли? — спрашивает Пол Корлисс. Голос он подает так редко, что все к нему поворачиваются. Даже Гэри.

— Да, сэр, — отвечает Ленни. — Очень милая пара. Мужчина собирался выкрасить хлев в красный цвет и приспособить его под антикварный магазин, так?

— Да, — кивает старый Клат. — А потом их мальчишка нашел пистолет, который они держали…

— Люди так беспечны… — вставляет Харли.

— Он умер? — спрашивает Ленни. — Мальчишка?

В ответ — тишина. Похоже, никто не знает. Наконец, с неохотой, ее нарушает Гэри.

— Нет. Но ослеп. Они уехали в Обурн. А может, в Лидс.

— Очень милые люди, — продолжает Ленни. — Я даже думал, откажутся от этого дома. Но они остановили свой выбор именно на нем. Подумали, все шутят, говоря им, что над этим домом висит проклятие, пользуются тем, что они издалека. — Какое-то время он раздумчиво молчит. — Может, теперь они понимают, что никто и не думал шутить… Кем бы они ни были.

И старики думают о семейной паре из штата Нью-Йорк, а может, о том, что стареющие тела все больше и больше подводят их, отказываясь выполнять положенные функции. В темноте за печкой булькает солярка. Где-то дальше поскрипывают петли ставни, качающейся под осенним ветром.

— Новое крыло строят быстро, — говорит Гэри. Спокойно, но уверенно, словно отметая возможные возражения. — Я это видел, поднимаясь по Речной дороге. Стены практически возвели. Крыло большое, длиной в сотню футов, а шириной — в тридцать. Строят из отличных кленовых бревен. Где сейчас только такие берут?

Никто не отвечает. Никто не знает.

Молчание решается нарушить Пол Корлисс:

— Они же не собираются там жить, Гэри? Неужели…

— Очень даже собираются, — обрывает его Гэри. — Говорю вам, к дому Ньюолла пристраивают новое крыло. Стены уже стоят. Если у кого есть сомнения, выйдите на улицу и убедитесь в этом.

Что тут говорить, на это возразить нечего — они ему верят. Ни Пол, ни кто-либо другой не спешат к двери, чтобы посмотреть на новое крыло, которое пристраивают к дому Ньюолла. Разумеется, вопрос этот важный, но и спешка тут не нужна. Время течет… Харли Маккиссик не единожды отмечал: если бы за время платили, они давно стали бы богачами. Пол подходит к стеклянному шкафу-холодильнику с газировкой, берет банку апельсинового «Краша». Дает Харли шестьдесят центов, тот на кассе пробивает покупку. А закрыв кассовый аппарат, чувствует, что атмосфера в магазине переменилась. Пришла пора обсудить другие проблемы.

Ленни Патридж кашляет, морщится от боли, потирает грудь в том месте, где два ребра так и не срослись, спрашивает Гэри, когда состоятся похороны Даны Роя.

— Завтра, — отвечает Гэри. — В Горхэме. Где похоронена его жена.

Люси Рой умерла в 1968-м. Дана до 1979-го работал электриком «ЮС джипсэм» в Гейтс-Фоллз и умер от рака кишечника два дня назад. Всю жизнь он прожил в Касл-Роке и любил рассказывать, что за свои восемьдесят лет он лишь трижды покидал штат Мэн: один раз ездил к тетке в Коннектикут, второй — в Бостон на матч «Ред сокс» на стадионе в Фенуэй-Парк («и они проиграли, засранцы», — неизменно добавлял он), а третий — на съезд электриков в Портсмут, штат Нью-Хемпшир. «Потеря времени, — так отзывался он о съезде. — Пьянка да бабы, ничего больше, а бабы — посмотреть не на что, не говоря уж о чем-то еще». Он был их добрым приятелем, его смерть, с одной стороны, печалит их, с другой — вызывает чувство облегчения.

— Они вырезали четыре фута его кишок, — напоминает Гэри. — Но ему это не помогло. Рак съел его всего.

— Он знал Джо Ньюолла, — неожиданно говорит Ленни. — Бывал в доме, когда его отец делал электропроводку, ему было лет шесть — восемь. Помнится, он говорил, что Джо дал ему как-то леденец, но он выплюнул его, когда возвращался домой в пикапе отца. Говорил, что у леденца был горьковатый вкус. А потом, когда фабрики вновь начали работать, в конце тридцатых, он уже сам обновлял электропроводку. Ты это помнишь, Харли?

— Да.

Вот так, через Дану Роя, разговор снова возвращается к Джо Ньюоллу. Старики молчат, вспоминая разные истории, связанные с этими двумя людьми. И тут старый Клат сообщает нечто удивительное:

— Скунса бросил в дом старший брат Даны Роя, Уилл. Я в этом практически уверен.

— Уилл? — Ленни вскидывает брови. — Я бы сказал, Уилл Рой для такого был чересчур добропорядочным.

— Да, работа Уилла, — поддерживает старого Клата Гэри.

Все поворачиваются к нему.

— Это жена дала Дане леденец в тот день, когда он пришел с отцом в дом, — продолжает Гэри. — Кора, не Джо. И Дане было не шесть или восемь лет. Скунса бросили незадолго до краха биржи, а Кора к тому времени уже умерла. Нет, Дана, возможно, этого не помнил, но ему было годика два. Леденец он получил в 1916-м, потому что проводку Эдди Рой делал в шестнадцатом году. И больше не появлялся в доме. Френку, среднему сыну, он десять или двенадцать лет как умер, могло быть шесть или восемь. Френк видел, что Кора проделала с малышом и, наверное, сказал Уиллу, не сразу, а спустя какое-то время. Уилл решил принять меры. Но женщина умерла, вот он и выместил злость на доме, который Джо для нее построил.

— Первый раз об этом слышу. — В голосе Харли звучит неподдельное удивление. — А что она сделала с Даной? Это самое интересное.

Гэри говорит медленно, буквально цедит слова.

— Из того, что Френк как-то раз рассказал мне, пропустив несколько стаканчиков, одной рукой Кора дала Дане леденец, а другой залезла в штанишки. На глазах у Френка.

— Не может быть! — вырывается у старого Клата.

Гэри смотрит на него, но ничего не говорит.

Вновь тишина, только ветер скрипит ставней. Дети на эстраде забрали пожарную машину и отправились играть в другое место, день тянется и тянется, никак не начинает темнеть, земля все ждет снега.