Эрл Гарднер - Доступен каждому

– О каких побегах вы говорите?

– Некий неплательщик – обычно бойкая на язык женщина – рассказывает регистратору душещипательную историю о своей несчастной доле, наобещает с три короба – и ее кладут в больницу. После операции она долго выздоравливает, и ее стараются не беспокоить денежными расчетами. А она, воспользовавшись случаем, убегает. Некоторые больные убегают сразу после операции, подвергая себя опасности. Надо сказать, и у меня тоже сбегали больные, то есть одна больная. Женщине сделали операцию, и она сбежала в тот день, когда ей в первый раз позволили принять душ.

– А что вы можете сказать о пропавших рентгеновских снимках?

– Да ничего. У Мелиты действительно сбежала больная, но к исчезнувшим снимкам она не имеет никакого отношения. В пропаже снимков виноват кто-то другой. Заведующая рентгенкабинетом должна строже вести учет и отмечать в журнале, если кто-то взял рентгеновский снимок, но дело в том, что она и Говард близкие подружки, и никто и не думает привлекать ее к ответственности. Эта глупая девица позволяет врачам самостоятельно брать снимки, не расписавшись в журнале, и никто не упрекает ее, если она положит снимок, который брал врач для себя или чтобы показать больному, совсем в другой конверт. В результате пострадала одна Мелита, и это выводит меня из себя.

– Что вы собираетесь делать?

– Я не знаю. Иногда мне хочется пойти и хорошенько обругать эту Говард.

– Разве вы работаете не в той же больнице?

– Я работаю на «Скорой помощи».

– Днем или ночью?

Она пожала плечами:

– В любое время.

– У вас много работы?

– Когда как, – рассеянно ответила она.

– У Мелиты болеет мать?

– Да. Мелита дает деньги на ее содержание. Других источников дохода у нее нет, и она работает как вол. Конечно, у нее есть знакомые врачи, но матери требуется операция, и Мелите нужно собрать на нее деньги. Старшая медсестра Говард знает, что у Мелиты проблема с деньгами, и поэтому сразу на нее набросилась.

– Ладно, – сказал я, – пожалуй, это все, что я хотел выяснить. Я вам очень благодарен. – Я встал и собрался уходить.

Жозефина подошла ко мне и остановилась рядом:

– Дональд, скажите честно: зачем вы приходили?

– Я вас не понимаю.

– Кто просил вас узнать о Мелите?

– Это обычная проверка.

– Кто ваш клиент?

– О господи! Коммерческой стороной дела ведает моя партнерша, а я на передней линии и только провожу расследования.

– Кто вас знает, может, вы работаете на эту Говард.

– Может быть.

Она надула губы.

– Вы совсем не любезны со мной, Дональд, – сказала она и подошла еще ближе. – Дональд, сознайтесь.

– Сознаться в чем?

– Кто ваш клиент и зачем это расследование?

– Вы хотите заставить меня нарушить обязательства и используете для этого свою сексапильность.

Она посмотрела мне в глаза:

– Я ее еще не использовала.

– Вы ослабляете твердость моего духа, женщина.

Она положила руки мне на плечи и прижалась всем телом:

– Дональд, скажи, Мелите грозят неприятности?

– Почему ей должны грозить неприятности, если она ни в чем не виновата?

– Я просто не доверяю этой Говард. У меня такое чувство, будто в этой больнице что-то происходит и что эта Говард в чем-то замешана. Она хочет сделать Мелиту козлом отпущения.

– Я честно провожу расследование.

– Дональд, ты сделаешь, о чем я попрошу?

– Что?

– Когда закончишь расследование, ты расскажешь мне, что узнал?

– Может быть.

– Дональд, знай, я… я буду тебе очень признательна… очень, очень признательна, Дональд.

– Посмотрим, – пообещал я и вышел.

Стоя у двери, Жозефина провожала меня взглядом. Когда я оглянулся у лифта, она послала мне воздушный поцелуй и вернулась в квартиру, тихо прикрыв за собой дверь.

Я позвонил в агентство Элси Бранд.

– Элси, – сказал я, когда она подняла трубку, – позвони Долорес Феррол на ферму «Холмистая долина» и узнай, не звонил ли кто Мелите Дун по междугородной в промежутке между нашим с тобой разговором и твоим звонком Долорес. Ты сможешь застать ее в два часа, сразу после ленча, перед сиестой. В этот момент у нее появляется немного свободного времени. Скажи Долорес, кто ты, и скажи, что звонишь по моей просьбе. Передай, что я скоро ее увижу и чтобы она никому не говорила о твоем звонке.

– О’кей, – сказала Элси. – Куда вы собираетесь?

– Я отправлюсь в Техачапи и вернусь поздно вечером.

Итак, я поехал в Техачапи. Разыскать место происшествия было нетрудно. Полицейские поднимали машину лебедкой, и колеса, на которых обгорели шины, оставили на земле целые борозды. Но обнаружить улики, позволяющие восстановить картину происшедшего, было гораздо сложнее – следов почти не осталось. Я прошел по шоссе и нашел-таки место, где, как я думал, машина миссис Честер сошла с дороги. Следы указывали на то, что пару сотен ярдов машина кувыркалась по крутому склону, пока не наскочила на скалу. Под скалой я обнаружил осколки стекла и камни со следами краски.

Изучив все это, я пришел к выводу, что кто-то, пожелав, чтобы машина оказалась на дне ущелья, воспользовался, по-видимому, домкратом, приподнял заднюю часть машины и отодвинул ее от скалы.

После этого машина совершила долгое беспорядочное падение вниз.

Склон холма находился под углом сорок пять градусов к горизонту, и машина катилась по нему все дальше и дальше, пока не достигла края обрыва высотой пятьдесят или шестьдесят футов и не упала в песчаное ущелье.

Повсюду, как у скалы, на которую натолкнулась машина, так и на дне ущелья, были видны следы деятельности полицейских: кругом валялись сгоревшие лампы-вспышки (очевидно, они сделали много снимков), множество окурков, на земле отпечатались следы обуви различных фасонов и размеров.

Мне потребовалось пять или десять минут, чтобы извилистым путем по крутому каменистому склону спуститься к месту, где лежала машина.

Судя по всему, полицейские поднимали машину лебедкой до самого шоссе, позволив ей цепляться за все выступающие камни, затем погрузили на грузовик и отвезли в главный город округа.

Должно быть, в машине имелись улики, которые полицейские сочли нужным сохранить.

Несомненно, подъем машины потребовал много метров троса, много сил и дорого стоил, но полицейские непременно хотели заполучить машину или то, что от нее осталось.

Место, где машина съехала с дороги, находилось на вершине высокой горы, там и сям усеянной камнями, но покрытой главным образом ровной высохшей травой и чахлой полынью, которые столь характерны для гор Южной Калифорнии.

Далее дорога спускалась, петляя между гор, местами довольно далеко удаляясь от ущелья, затем огибала горный хребет и появлялась вновь. Примерно в миле от меня дорога шла вплотную к обрыву, их разделяло каких-то несколько ярдов.