Энн Перри - Палач из Гайд-парка

– Спасибо, – поблагодарил ее Питт. Десерт вышел отличный, и он тут же сказал ей об этом.

Девушка покраснела от удовольствия.

– Как продвигаются дела, сэр? Скоро поймаете этого Палача? – спросила она серьезно, как взрослая.

– Не так уж все хорошо, – ответил он, продолжая есть, а потом подумал, что ответил Грейси не очень приветливо, и стал рассказывать. – Я попробовал расспросить проституток в парке, знают ли они кого, кто обижает их или, может, напускает на них сутенеров, но они все отрицали. Никто из них ничего не видел, никаких чужаков, кто бы ночевал в парке, никаких бродяг.

– И вы верите им? – скептически спросила Грейси.

Питт улыбнулся.

– Не знаю, но сутенер убьет клиента лишь в крайнем случае, тем более двоих сразу.

– Может, и убьет, если клиент покалечит девушку, – задумавшись, произнесла Грейси. – Это порча товара, как если бы громила вломился в лавку. Он должен заплатить за это.

Она встала и пошла к плите за чайником, все еще о чем-то думая. Вскоре вернулась с кружкой чая, которую поставила перед Питтом. Озабоченная чем-то, даже забыла поставить на стол фарфоровый чайник с заваркой.

– Грейси? – окликнул ее Питт.

– Да, сэр? Чай слишком крепкий?

– Нет, как раз нужной крепости. А что ты думаешь о девушках в парке?

Морщинка между бровями у Грейси разгладилась. Она посмотрела на хозяина невинными глазами.

– Ничего особенного. Думаю, они сказали вам правду. Почему бы нет?

Этот ответ почему-то не удовлетворил Питта. Он и сам не знал почему. Выпив чай, Томас поблагодарил девушку, а затем, извинившись, поспешил в свою комнату, чтобы переодеться в свой самый парадный костюм. Поскольку Шарлотта вернется не скоро, он, пожалуй, нанесет визит вдове Арледжа.

Был уже ранний вечер, когда на Маунт-стрит Питт вручил дворецкому свою визитную карточку. Вскоре тот провел его в прелестную гостиную, выходившую окнами в сад с длинной лужайкой, полого спускавшейся к старой каменной стене. За клумбой белых лилий виднелся угол оранжереи, в стеклах которой отражался закат. Далси Арледж была, как положено, в трауре, который лишь подчеркивал белизну ее нежной кожи и мягкость темно-русых волос. Как отметил констебль Бейли, она была исполнена грации и миловидности, хотя ее лицо не отличалось ни классической правильностью черт, ни особой красотой. В нем, однако, была своя прелесть. Ничто в ней не оскорбляло взгляда, всему ее облику были присущи женственность и обаяние.

– Как это любезно с вашей стороны, суперинтендант, что вы лично посетили меня, – воскликнула она, приветствуя Питта. – Однако, боюсь, я мало чем могу вам помочь. Я уже рассказала все, что могла, вашим людям.

Она подвела его к креслу, обитому дамастом в розах, с вычурными резными ручками. Второе такое же кресло, стоявшее напротив, красиво смотрелось на фоне темно-вишневых гардин и приглушенно-розовых тисненых обоев. Мебель в этой красивой комнате, как успел заметить Томас, была из красно-коричневого дерева редких тропических пород.

Указав ему на кресло и подождав, пока он сядет, хозяйка села в другое.

– И тем не менее, миссис Арледж, – любезно промолвил Питт, – я буду вам чрезвычайно признателен, если вы мне расскажете о том, что происходило вчера. Все, что вы помните.

– Конечно. Мой бедный муж сразу же после десяти вечера собрался на короткую прогулку, чтобы подышать свежим воздухом перед сном. Кажется, он не собирался встречаться с кем-либо, и прогулка не должна была продолжаться более двадцати минут или получаса. Обычно мы с ним ложимся спать в разное время. – Она виновато посмотрела на Питта. – Видите ли, Эйдан часто работал по вечерам, дирижируя то в концертах, то на репетициях. Возвращался после полуночи или даже позднее, в часы театрального разъезда найти кэб всегда трудно.

Несмотря на тяжесть потери, эта женщина сумела сохранить всю мягкость своей женской натуры. На память снова пришли слова Бейли о ее женском обаянии.

– Ожидание всегда мучительно, вы меня понимаете? – промолвила она тихо. – Бывали вечера, когда я ложилась спать, так и не дождавшись мужа. Я пыталась, но… – У нее перехватило дыхание. – Он был всегда так внимателен.

– Я понимаю вас, – поторопился сказать Питт, не зная, как помочь бедной женщине в ее горе. – Миссис Арледж, как я понял со слов сержанта, мистер Телман не спрашивал вас, знакомы ли вы с капитаном Оукли Уинтропом?

– О боже. – Она с тревогой и пониманием подняла на него свои красивые темно-голубые глаза. – Нет, он не спрашивал меня об этом, но разве это может чем-то помочь? Боюсь, я услышала это имя лишь после убийства того человека. Это важно, суперинтендант?

– Не знаю, мэм.

– Конечно, мой муж знал очень многих людей, о которых я и понятия не имела. У него было немало ценителей его работ, музыкантов и других знакомых. Ведь среди них мог бы оказаться и капитан Уинтроп, как вы думаете?

– Возможно. Надо спросить об этом у миссис Уинтроп.

Миссис Арледж печально отвернулась, выражая всем своим видом сочувствие вдове.

– Бедняжка, – произнесла она тихо. – Смерть не знает возраста и безжалостно оставляет вдовами молодых женщин, которым нет и сорока. Кажется, она в этом возрасте? Признаюсь, я не читаю газет – мой муж не хотел, чтобы я их читала, – но невольно доходят слухи, слышишь разговоры слуг…

– Да, миссис Уинтроп примерно этого возраста. Кажется, две ее дочери недавно вышли замуж. Миссис Уинтроп действительно молода.

– Мне так жаль ее, – промолвила миссис Арледж, сжав руки, лежавшие на коленях.

Томас много отдал бы, чтобы избежать некоторых вопросов, и старался быть как можно более деликатным. Он восхищался выдержкой этой женщины, тем, что горе не озлобило ее, не повергло в состояние отчаяния и жалости к себе, что в таких случаях вполне объяснимо. Однако профессиональный долг требовал задать вдове неприятные для нее вопросы личного характера, и он не мог откладывать этого. Подобное вмешательство в личную жизнь было всегда самой неприятной частью его работы, а сегодня он ощущал это особенно остро.

– Миссис Арледж, мы должны осмотреть вещи вашего мужа. Возможно, они помогут выяснить, существовала ли какая-либо связь между ним и капитаном Уинтропом. Я осознаю, насколько неприятна для вас эта процедура, и весьма сожалею, что вынужден на этом настаивать, но это необходимо. У меня нет альтернативы.

– Разумеется, – быстро согласилась вдова. – Я вас понимаю. – Тем не менее она нахмурилась, и по ее лицу словно пробежала тень. – Разве не маньяк случайно выбрал жертвами их двоих? Этот человек безумен.

– Мы еще не знаем этого, миссис Арледж. Сейчас мы проверяем все версии.

– Я понимаю. – Она посмотрела на вазу с нарциссами, дурманящий запах которых достигал даже дальнего конца гостиной, где они сидели. – Конечно, вы должны. С чего бы вы хотели начать? Ваш человек, я не помню его фамилию, уже осматривал дом; возможно, он что-то упустил…