Найо Марш - Смерть в овечьей шерсти

По мере приближения к перевалу горы становились все внушительнее, хотя их вершины скрывала тяжелая пелена облаков, которые все ниже нависали над землей. Перевал, казалось, уходил в небеса. Заморосил дождь.

— Въезжаем в плохую погоду? — предположил сидевший впереди пассажир.

— Вернее, выезжаем из нее, — возразил водитель.

— Разве?

— А вы взгляните на небо, сэр.

Опустив стекло, пассажир высунулся из окна.

— Черным-черно, и тучи низкие, — сообщил он. — Но пахнет свежестью.

— Посмотрите вперед.

Пассажир послушно посмотрел на залитое дождем переднее стекло, но не увидел за ним ничего, что подтверждало бы правоту водителя, — лишь черные конусы гор, занавешенные тучами. Вершина перевала терялась в струях дождя. Дорога шла над ущельем, по дну которого мчался горный поток, но шум его сюда не доходил. Водитель переключил передачу, и двигатель, жалобно взвыв, заревел. В днище машины застучала щебенка.

— Ого! Вот мы и наверху! — оживился пассажир. — Боже, какая красота!

Вершины гор расступились. Над перевалом пронзительной голубизной сиял чистый квадрат неба, словно вдруг раздвинулся занавес. Тучи уплыли куда-то вниз, открыв глазам совершенно новый пейзаж.

Это было огромное плато, довольно высокое и окруженное горами в венцах из вечных снегов. На нем искрилось кружево рек, спускавшихся с ледников, и поблескивали три озера с необычной молочно-зеленой водой. Под ярким, как мантия паладина, небом простиралась золотисто-желтая голая равнина. Горы, лишенные леса, густо заросли гигантскими пучками травы. И только вдали виднелись куртины сосен и пирамидальных тополей, выдававшие присутствие одиноких ферм. Воздух был неправдоподобно чист и прозрачен, словно он только что излился из голубого небесного кубка.

Пассажир снова опустил стекло, все еще мокрое и слегка дымящееся на солнце. Он посмотрел назад. Завеса облаков, окончательно отступив, чуть виднелась за цепью гор.

— Мир в его первозданном виде, — произнес он.

Водитель протянул руку к отделению на приборной панели, где россыпью лежали сигареты. Его кожаное пальто противно пахло рыбьим жиром. Пассажир с нетерпением ждал момента, когда они окажутся в этом неизведанном мире, который пока лишь маячил вдали. Он взглянул на горы, полумесяцем обступившие плато.

— Где здесь находится Маунт-Мун? — спросил он.

Водитель махнул рукой куда-то влево:

— Они встретят вас у развилки.

Дорога бледной полоской пересекала плато, раздваиваясь у подножия гор. Пассажир заметил крохотный автомобиль, стоявший у развилки.

— Это, должно быть, машина мистера Лосса, — сообщил водитель.

Пассажир вспомнил о письме, лежавшем в его бумажнике. В памяти всплыли строчки: «…Ситуация становится похожей на русскую рулетку или, выражаясь менее фигурально, приобретает отчетливый криминальный характер… Мы здесь находимся в постоянном нервном напряжении. Казалось бы, со временем оно должно уйти, но нет… а ведь прошло уже больше года… Я не осмелился бы злоупотреблять вашим временем, если бы не абсурдное подозрение в шпионаже… Больше не желаю подвергаться этой изощренной пытке…» И угловатая нервная подпись: «Фабиан Лосс».

Машина съехала вниз и покатила по плато, поднимая клубы пыли. Сверкающие горные пики пронзали облака, казалось, доставая до самого неба. Но когда тучи наконец рассеялись, взору открылся самый величественный из них — сияющий пик Аоранги [1] Гора Кука. На языке маори — Аоранги (Сияющее Белое Облако). — Здесь и далее примеч. пер. . Пассажир был столь поглощен разворачивающейся картиной, что не следил за дорогой и не заметил, как машина подъехала к развилке. Дорожный знак с двумя расходящимися стрелками вернул его к действительности. Когда машина остановилась у столба, он увидел указатели: «Главная дорога — юг» и «Маунт-Мун».

Вокруг стрекотали кузнечики. Воздух был упоительно свеж. Из-за машины вышел высокий молодой человек в коричневой куртке и серых брюках.

— Мистер Аллейн? Я Фабиан Лосс.

Он забрал у водителя мешок с почтой. Тот уже начал выгружать багаж Аллейна и большую коробку с продуктами для Маунт-Мун. После чего почтовая машина отбыла в южном направлении в неизменном сопровождении пыли. А Аллейн с Лоссом отправились в Маунт-Мун.

— Какое счастье, что вы приехали, — заговорил Лосс после того, как они несколько минут ехали молча. — Надеюсь, я не слишком озадачил вас своими туманными намеками на шпионаж. Они основаны лишь на предположениях. Лично я считаю эту историю со шпионажем довольно нелепой и никогда в нее не верил. Прочтите, что я использовал ее как наживку.

— А кто-нибудь другой в нее верит?

— Дуглас Грейс — племянник моей усопшей тетушки. Он настаивает на ней с завидным упорством и хотел вас встретить, чтобы лоббировать эту идею, но, мне кажется, первым должен быть я. В конце концов, это я написал вам, а вовсе не Дуглас.

Дорога, по которой они ехали, представляла собой две колеи, разделенные полосой жесткой травы. Она вела к подножию восточных отрогов, плавно огибая их. Далеко на западе, где-то посередине плато, все еще была видна почтовая машина, вернее, комочек клубящейся пыли, двигающийся на юг.

— Не ожидал, что вы приедете, — произнес Фабиан Лосс.

— Не ожидали?

— Нет. Откровенно говоря, я про вас ничего не знал, пока Флосси мне не рассказала. Парадоксально, не так ли? Даже немного жутко. Вы ведь познакомились незадолго до того, как все случилось? Она вернулась с парламентских слушаний (вы ведь знаете — она была членом парламента) под впечатлением от встречи с вами и от всех тех слухов, которые ходили относительно вашей миссии у нас стране. «Разумеется, я умолчу о том, что тебе не положено знать, но не думай, что в нашей стране нет пятой колонны…» Мне кажется, она ждала, что ее посвятят в некие тайны, но, насколько я знаю, этого не произошло. Она приглашала вас в Маунт-Мун?

— Да. Очень любезно с ее стороны. Но к сожалению, в тот момент…

— Знаю-знаю. Более важные дела. Мы представляли вас в накладной бороде, рыскающим вокруг газовых колонок.

— В плане бороды вынужден вас разочаровать, — усмехнулся Аллейн.

— А как насчет газовых колонок? Флосси наверняка бы сказала, что любопытство — самое действенное оружие в арсенале пятой колонны. Знаете, она не была мне теткой по крови, — неожиданно заявил Фабиан. — Это ее муж, многострадальный Артур, был моим родным дядей. Он пережил ее всего на три месяца. Любопытно, правда? Несмотря на хронический эндокардит у дяди, Флосси при жизни не наносила большого ущерба его здоровью, но своей смертью его доконала. Надеюсь, вы не сочтете меня бессердечным.

— Интересно, а смерть миссис Рубрик огорчила только ее мужа?