Филлис Джеймс - Смерть приходит в Пемберли

— Господа присяжные, вы терпеливо и внимательно выслушали свидетельские показания на этом долгом судебном процессе, и теперь пришел ваш черед обдумать эти показания и вынести свой вердикт. Обвиняемый был ранее профессиональным военным, проявил отменное мужество, за что награжден орденом, но это не должно повлиять на ваше решение — пусть оно исходит только из изложенных фактов. Ваша ответственность велика, но я знаю, что вы исполните свой долг справедливо и беспристрастно — в соответствии с законом.

Основной вопрос, если можно так сказать, заключается в том, почему капитан Денни побежал в лес, хотя мог оставаться в экипаже, где безопасно и уютно; ведь нападение на него не могло произойти в присутствии миссис Уикхем. Обвиняемый дал свое объяснение, почему капитан Денни остановил коляску, и вам судить, достаточно ли убедительно его объяснение. Капитан Денни уже ничего не расскажет, и никто, кроме мистера Уикхема, не может пролить свет на это событие. Как и многое в настоящем деле, это бездоказательно, а ваш вердикт должен уверенно исходить не из необоснованных заявлений, а из данных под присягой показаний, то есть обстоятельств, при которых поисковая группа обнаружила тело капитана Денни, и слов, произнесенных обвиняемым. Вы слышали его трактовку этих слов, и вам решать, верить ему или нет. Если вы безоговорочно уверены, что Джордж Уикхем виновен в убийстве капитана Денни, тогда ваш приговор: виновен; если этой уверенности у вас нет, то обвиняемый будет оправдан. А теперь оставляю вас наедине с вашими мыслями. Если вам нужно уединиться, чтобы обсудить ваше решение, отдельное помещение ждет вас.

К концу процесса Дарси чувствовал себя таким измочаленным, словно сам сидел на скамье подсудимых. Ему очень хотелось почерпнуть у Элвестона уверенность, но гордость и сознание того, что его надоедливость может не только вызвать у того раздражение, но и оказаться бессмысленной, заставляли Дарси молчать. Ничего не оставалось, кроме как ждать и надеяться. Присяжные предпочли уединиться для обдумывания решения, и в их отсутствие зал снова стал походить на клетку для попугаев: все наперебой обсуждали свидетельские показания и заключали пари на то, какой будет вердикт. Долго ждать не пришлось. Не прошло и десяти минут, как жюри возвратилось. Дарси слышал, как секретарь суда громким, властным голосом спрашивал у присяжных:

— Кто у вас старшина?

— Я, сэр. — Высокий смуглый мужчина, который часто поглядывал на Дарси во время процесса и был явным лидером в жюри, поднялся.

— Вы приняли решение?

— Приняли.

— Виновным или невиновным считаете вы обвиняемого?

Ответ последовал без колебания:

— Виновным.

— Решение принято единогласно?

— Да.

Дарси почувствовал, что задыхается. На своем плече он ощутил ободряющую руку Элвестона. Зал заполнили голоса — рокот недовольства, выкрики, выражение протеста, постоянно нараставшие, но неожиданно, словно по приказу, все смолкли и устремили взгляды на Уикхема. Дарси, захваченный общим настроением, закрыл глаза, но потом усилием воли заставил себя их открыть и посмотрел на осужденного. Неподвижное, мертвенно-бледное лицо Уикхема было подобием маски смерти. Он открыл было рот, чтобы заговорить, но не смог произнести ни звука, только еще сильнее вцепился в край скамьи, и Дарси, глядя, как он пытается справиться с услышанным и усилием воли заставляет себя подняться, почувствовал, как и у него напряглись мышцы. Глядя на судью, Уикхем заговорил — сначала хриплым голосом, потом громким и отчетливым:

— Милорд, я невиновен. Клянусь Богом, я невиновен! — Широко раскрытыми глазами он в отчаянии обвел взглядом зал, как бы ища дружеское лицо, голос, который подтвердил бы его невиновность. И повторил вновь — с еще большей силой: — Я невиновен, милорд, невиновен!

Дарси посмотрел в ту сторону, где прежде сидела скромно одетая и молчаливая миссис Янг в окружении шелка, муслина и колышущихся вееров. Она ушла. Должно быть, ушла, как только произнесли вердикт. Он знал, что ему нужно ее найти, нужно знать, какую роль она сыграла в трагической смерти Денни, выяснить, почему она пришла сюда и сидела, не сводя глаз с Уикхема, как будто могла передать ему силу и мужество.

Дарси отошел от Элвестона и протиснулся к дверям. Их плотно закрыли, сдерживая толпу, которая, судя по нарастающим крикам, требовала, чтобы всех выпустили. Шум в зале суда тоже возобновился, становясь все яростнее. Дарси казалось, он слышит голос судьи, грозящего вызвать полицию или армию, чтобы выставить на улицу смутьянов; кто-то рядом с ним говорил: «А где черная шапка [12] Черная шапка надевалась судьей при произнесении смертного приговора. ? Почему они не возьмут эту чертову шапку и не наденут ему на голову?» Раздался ликующий крик, и, обернувшись, Дарси увидел, как молодой человек, устроившись на плечах товарища, размахивает над толпой черным квадратом, и с содроганием догадался, что это и есть черная шапка.

Дарси старался, чтоб его не оттеснили от дверей, и когда толпа снаружи, надавив, открыла их, он протиснулся сквозь напирающих людей к выходу на улицу. Здесь тоже царила суматоха, какофония звуков, выкриков, неразборчивый гул, но здесь он больше выражал сочувствие, чем гнев. У здания суда стоял тяжелый экипаж, толпа пыталась стащить кучера с козел, а тот кричал:

— Я ни в чем не виноват. Вы видели, что леди сама бросилась под колеса!

Она лежала, раздавленная тяжелыми колесами, как бездомное животное, кровь струйкой сбегала под копыта лошадей. От запаха крови они ржали, становились на дыбы, и кучер с трудом справлялся с ними. Дарси отвернулся, чтобы не видеть это жуткое зрелище, и его вырвало в канаву. Казалось, весь воздух пропитан кисловатым запахом. Он услышал чей-то крик: «Где труповозка? Почему тело не увезут? Это непорядок».

Пассажир в карете хотел было выйти, но при виде толпы юркнул назад и опустил шторки на окнах, очевидно, решив дождаться приезда полиции, которая восстановит порядок. Народ прибывал, среди них были дети, которые, мало чего понимая, не могли отвести глаз от чудовищной картины, женщины с младенцами на руках — те, пугаясь шума, заливались плачем. Дарси уже ничем не мог помочь. Он испытывал потребность вернуться в зал, найти полковника и Элвестона в надежде, что те вновь вдохнут в него уверенность, хотя в глубине души он понимал, что это невозможно.

Вдруг он увидел ее шляпку, отделанную алыми и зелеными лентами. Соскользнув с головы, она катилась по тротуару, пока не остановилась у его ног. Он в трансе смотрел на нее. Пошатывающаяся женщина — орущий ребенок на одной руке, бутылка джина в другой — пробилась вперед, наклонилась и водрузила шляпку набекрень на голову. Улыбнувшись Дарси, сказала: «Ей она теперь ни к чему, верно ведь?» — и пропала в толпе.