Неизвестен - Кинжал-предатель: Из секретной книги Джона Вильсона

— Но я вас все-таки попрошу при ваших розысках оставить племянника моего без внимания, — сказала графиня. — Артур Керро очень набожный и хороший человек, помогавший нам в дни нашего несчастья и разделявший его с нами. Ведь по его настоянию мы перебрались в башню, откуда ему легче было следить за приближением наших врагов и где он делал попытку отчаянно сопротивляться, когда полагал, что вы явились сюда с недобрыми намерениями.

— А если, сударыня, все это только план действия, если он своим страхом думал вас еще более запугать, если он…

Графиня быстро поднялась и холодно ответила:

— Ну хорошо, мистер Вильсон, я знаю, что вы, согласно своему призванию, ставите иногда самые невероятные умозаключения. Через полчаса я вас и брата вашего буду ждать к обеду.

Она вышла вместе с контесс из комнаты. Контесс, однако, успела еще шепнуть Вильсону:

— Мистер Вильсон, не обижайтесь на мою мать. Она очень религиозная особа и считает Керро, своего духовника, своего рода святым. Я же не доверяю ему нисколько.

Когда дверь за дамами закрылась, сыщики посмотрели друг на друга.

— Несчастная женщина, сказал Джон тихо, — ей придется испытать горькое разочарование.

— Вне сомнения придется, прибавил Фред, — мне необходимо сообщить все, что произошло за время твоего отсутствия, и ты убедишься, что за ужасный дурак этот Керро.

После этого разговора сыщики отправились наверх в отведенные им комнаты и, проходя мимо комнаты патера, услышали, что он страшно взволнованно ходил по своей комнате взад и вперед.

Они передали вкратце друг другу происшествия, имевшие место у каждого, и Фред показал записку, составленную им в Saloon Вильяма Бэкера со странными словами, произнесенными патером у телефона.

Джон Вильсон подошел к окну и стал внимательно просматривать записку. Через несколько минут он сказал:

— Дело очень просто. К каждому слогу прибавлено несколько лишних букв, и смысл фразы вот какой. «Будь осторожен, он человек опасный, его надо убить».

— Правда, — решил Фред, — дело очень просто.

— И прежде всего это доказывает нам, что Керро кому-то по телефону сообщил, что прибыл какой-то опасный человек, которого надо убить. Я, кажется, не ошибусь, если скажу, что человек, с которым патер говорил по телефону, не кто иной, как служитель дома для умалишенных — Гриффон.

Через полчаса они сошли вниз. Патер все еще продолжал ходить по комнате.

В столовой уже находились графиня с дочерью, и все тотчас уселись за стол.

Над столом висела тяжелая люстра, ярко освещенная множеством зажженных свечей. Графиня не выказывала прежнего недовольствия, а относилась к сыщикам с изысканной любезностью.

Когда Катрина подала суп, графиня спросила:

— А где же мистер Артур?

— Он сказал, что сейчас придет.

— Пусть поторопится. Да, мистер Вильсон, духовная пища моему племяннику гораздо приятнее физической. Эгоизм ему совершенно чужд.

Сыщик кивнул головой. Ему не хотелось говорить без доказательств, и он предпочел доказать графине правдивость своих слов на деле. Он и не подозревал, что это случится сейчас же.

Катрина уже унесла тарелки из-под супа и суп и только что вышла, как в комнату вошел патер.

— Я не имею ни малейшего аппетита и чувствую себя так плохо, что вообще не хотел выходить из своей комнаты, — сказал он.

— Тогда ложись в постель, Артур, — сказала тетя, — у тебя действительно вид больного.

— Ты права, тетя, — сказал патер, — я пойду лягу, может быть к утру я поправлюсь.

Он повернулся и вышел. При этом он сильно стукнул дверью, и в ту же минуту над столом раздалось громкое шипенье.

В ужасе все взглянули вверх.

И в один голос у всех вырвался крик испуга. Все сидели, как вкопанные, только Джон Вильсон вскочил и вынул револьвер. Фред последовал примеру, но раздался треск и с потолка на стол обрушилась вся люстра. Графиня без памяти опустилась на кресло. С люстры на собравшихся в столовой спускались четыре ядовитые змеи-кобры. Но братья-сыщики не потеряли присутствия духа. Один за другим выпустили они пять-шесть пуль и змеи обвивали люстры, но уже с раздробленными головами.

Все это произошло, конечно, скорее, чем это можно передать.

Лишь только графиню уложили, как в комнату влетел патер и бросился с плачем к тете:

— Дорогая тетушка, дорогая Эдит. Что случилось? Откуда этот ужасный шум? что это за выстрелы и крики? Может быть, эти сыщики Вам причинили какое-нибудь зло? — Тут патер почувствовал, что его кто-то схватил и поднял. В Джоне закипела злоба, он схватил патера за грудь и потряс его с такой силой, что тот едва дышал.

Он открыл дверь и выбросил в коридор дрожащего от страха патера.

Вильсон бросился наверх в комнату, лежавшую над столовой. На полу в середине, под откинутым теперь ковром, было вырезано большое четырехугольное отверстие, которое при-

ходилось как раз над люстрой.

Над этим отверстием помещалась железная клетка, открытая к низу. В этой клетке находились змеи, проникшие через дыру на люстру.

Когда они уже висели на люстре, наверху была отвинчена гайка с люстры, и эта всей своей тяжестью рухнула вниз.

Человек, орудовавший здесь, исчез, но Вильсон догадывался, что это не кто иной, как преступный служитель Гриффон.

Вильсон обдумывал план дальнейшего действия. Он решил сделать так, как думал поступить, когда вынимал из рамы портрет Джузеппе Керро, брата графини, находившегося в Риме.

Но чтобы выполнить свой план, ему следовало умереть, то есть только казаться мертвым. Он сейчас же посвятил в свой план брата своего и помощника.

Когда прибыл врач, приглашенный к графине, Джон Вильсон лежал на диване, еле-еле дыша; у него был вид опасно больного и Фред обратился к врачу с мольбой:

— Спасите, доктор, моего брата. Ради Бога, спасите его: несчастного укусила змея.

Врач вошел в комнату, где на диване лежал Джон и отчаянно стонал. Когда врач нагнулся к нему, сыщик прошептал:

— Я сыщик Джон Вильсон из Чикаго. Я принял вид больного по известным соображениям. Отправьте меня к себе на квартиру и объясните это тем, что я должен находиться под постоянным Вашим наблюдением. Подробности я расскажу Вам у Вас дома.

Врач, очень умный человек и горячий поклонник Вильсона, охотно согласился с его предложением. Он прописал мнимобольному какое-то лекарство, за которым была послана Катрина, и отправился к графине. Доктор внимательно осмотрел ее, лежавшую совсем апатично, и сказал, что надежды на ее жизнь очень мало.

Стоны Вильсона все усиливались. Его лицо приняло страшно страдальческий вид.

Вдруг дверь отворилась и в комнату вошел патер. Он подошел к больному, насилу сдерживая свою радость по поводу страшных мук Вильсона.