Лео Брюс - Дело без трупа

— Да. Они сообщили Стьюту об этом в рапорте. Но, когда я говорил про грязные дела, я имел в виду не это.

— Тогда что?

Мне показалось, что к нетерпению в её голосе примешивалось презрение.

— Вы не будете на меня сердиться, если я скажу?

— На вас? Нет. С чего это?

Я вынужден признать, что это прозвучало так, как если бы она не считала, что я вообще достоин её гнева. Но я продолжал.

— Ну, полиция Буэнос-Айреса собиралась арестовать Роджерса, когда он появится там вновь. За контрабанду наркотиков.

Мгновение Молли смотрела прямо на меня. Затем она вспыхнула.

— Конечно, это полная ерунда! — кратко сказала она.

Я покачал головой.

— Ради вас, мне жаль, что это не так. Кажется, для вас очень важно обелить имя этого парня. Но есть все доказательства. У Стьюта даже есть подтверждение от стюарда на том же судне, где работал Роджерс. В этом не может быть сомнений.

Она молчала, опустив голову, а когда вновь подняла глаза, я увидел, что в них стоят слёзы, готовые упасть.

— В чём ещё вы и вам подобные готовы его обвинить? — сказала она наконец глубоким низким голосом. — Сначала убийство, а теперь контрабанда наркотиков. Вы не имеете ни малейшего представления, каким он был!

— А каким он был? — Я спросил в основном просто, чтобы поддержать разговор и как-то выйти самому из этого затруднительного положения да ещё на людях.

— У Алана было много недостатков, — сказала она, — вспыльчивый характер — один из них. Иногда он слишком много пил и, полагаю, время от времени влезал в долги. Но в нём не было ничего низкого.

— Вы не можете поверить, что он провозил кокаин в страну?

— Нет. Не могу. Он никогда такого не делал. Это совершенно не в его характере.

— То есть, если он всё-таки это делал, вы думаете, что он не знал, что провозит. Так?

Она посмотрела на меня чуть менее холодно:

— Да! Должно быть, это было так. Если он это делал.

— И теперь скажите мне ещё кое-что, мисс Катлер. Можете ли вы, если честно, представить, как молодой Роджерс убивает кого-нибудь?

Некоторое время она молчала. Затем резко взглянула на меня:

— Вы пытаетесь меня поймать?

— Поймать вас? Конечно нет. Я… хорошо, сказать по правде, я почти начал смотреть на этого человека вашими глазами. И я хотел бы знать…

— Ну, тогда — да, я могу представить, как Алан кого-то убивает. Он был человеком довольно жестокого типа. Но я не верю, что он мог совершить предумышленное убийство. Сомневаюсь, что он когда-либо даже думал об этом. Если бы кто-то напал на него или спровоцировал, он был способен на что угодно. Но он был прямым человеком без какого-либо коварства.

— Да, здесь я вам верю, — сказал я. — Полагаю, когда мы раскроем правду, вы окажетесь правы. Но если дело было так, — мой неискушённый ум неожиданно насторожился — зачем ему совершать самоубийство? Он терял всё. Он был помолвлен с вами, и у него была хорошая работа. Конечно, если бы речь шла о драке, у него был бы шанс получить формулировку «непредумышленное убийство». Как вы можете объяснить, почему он принял яд?

— У него бывали ужасные припадки раскаяния почти по поводу всего, что он совершал. Просто этот был сильнее прочих, вот и всё.

Я попытался соотнести её мнение о молодом Роджерсе с фактами, которые имелись в распоряжении Стьюта и Бифа. Подсознательно, я желал, чтобы у неё на душе стало легче. И внезапно у меня появилась идея.

— Предположим, — сказал я, — что его заставили думать, что он совершил убийство. Предположим, что некоторая заинтересованная сторона смогла убедить его, что именно он виновен в этом деянии, которое в действительности совершил кто-то другой. Это бы всё объяснило, правда?

Мгновение она смотрела на меня, словно не видя.

— О Боже! — наконец воскликнула она, и я заметил, что она побледнела, — именно так всё и должно было происходить! Как ужасно! Кто мог это сделать? Заставить его подумать, что он виновен!

— Есть люди, которые ни на секунду не задумаются, чтобы совершить подобное, — заметил я, стараясь говорить самым обыденным тоном.

— Как ужасно! Таким образом, Алан отравил себя, поскольку думал, что совершил преступление, которое на самом деле… о, это — самая ужасная вещь на свете!

— Но, мисс Катлер, это было всего лишь моё предположение. Возможно, это не имеет ничего общего с действительностью.

— Имеет! Всё это правда! Теперь я это понимаю! О, если бы только мы встретились тем вечером. А как, вы предполагаете, они это сделали, то есть, я имею в виду, как они смогли его убедить?

— Не знаю. Я рассматривал это только как возможность. Я не детектив, а если бы был, то, вероятно, вообще не должен был принимать в расчёт такую теорию. В конце концов, имеется нож — его нож. Как вы объясните это? На нём было пятно крови. Имелась кровь на манжете его рубашки и на рукаве. Даже если он фактически не убил человека, то он должен был…

— О, не надо… — попросила она.

— Я очень сожалею. Возможно, мне не стоило вообще упоминать об этой версии. Нет ничего хуже, когда люди, подобные мне, суют нос в такие дела.

Я увидел, что её губы задрожали. Бедная девушка, эти дни, должно быть, были для неё ужасными. Происшествие само по себе, дознание, люди в городке.

— Мисс Катлер, — сказал я, стараясь, чтобы мои слова звучали убедительно, — почему бы вам не уехать на некоторое время, пока идёт следствие. Ваше пребывание здесь не принесёт пользы никому. Вы ещё больше расстроитесь.

Она покачала головой.

— Нет — сказала она, — я хочу остаться и видеть, что происходит. Я хочу знать правду. Осталось так немного, что я могу сделать для него теперь, но это я могу. И сделаю!

— Я думаю, вы очень храбрая и преданная, — сказал я тихо.

К моему удивлению и удовольствию, мои слова пришлись ей по душе. Она даже немного улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она. А теперь…

Её перебил голос позади моего стула.

— Молли! Право, как это безрассудно! Я искала тебя по всему городу.

Я поднялся и очутился перед сверхопрятной и недовольной матерью Молли.

— Не присядете к нам? — предложил я.

— Полагаю, что теперь просто вынуждена это сделать, раз моя дочь заставила меня сюда прийти. Просто, чтобы не вызывать ещё больше перетолков. Но мне не очень-то приятно находиться в этом месте, где все нас разглядывают.

Молли вздохнула, и впервые я услышал, как она возразила матери.

— Какое имеет значение, смотрят ли они или нет? — устало спросила она.

— Для тебя, возможно, и не имеет, — ответила её мать. — Ты можешь не обращать внимания на подобные вещи. Но мне не всё равно. Я никогда за всю жизнь не дала повода другим обсуждать мои дела, я к этому не привыкла. Да, пожалуйста, чашку кофе. Да, и, возможно, будет выглядеть более естественно, если у меня будет пирожное. Спасибо, одно из тех безе вполне подойдёт.