Энн Перри - Находка на Калландер-сквер

— Я очень уважаю мисс Вагонер, — начала она, пытаясь скрыть нервозность и чувствуя, что во рту пересохло. — Мы с ней дружны, и мне не хотелось бы, чтобы кто-то ее обидел.

— Само собой, — согласился Брэнди. — Что заставляет вас думать, будто она в опасности и ее хотят обидеть? Она всегда выглядит необычайно приятно.

— Всегда? — быстро отреагировала Шарлотта.

— Ну, всегда, когда я вижу ее. — Он посуровел. — Чего вы боитесь, мисс Эллисон?

Увиливать не было смысла, к тому же Шарлотта и не умела этого делать. Ей хотелось бы, чтобы Эмили была здесь; сестра точно сумела бы изложить дело поделикатней, не столь прямолинейно. Она глубоко вздохнула:

— Вас, мистер Балантайн.

На его лице отразилось изумление. Можно было бы легко поверить, что он не понимает, о чем идет речь.

— Меня? — недоверчиво уточнил он.

Шарлотта медленно вдыхала и выдыхала, чтобы собраться с духом.

— Мне известно о ваших отношениях с леди Карлтон. Если это окажется в моих силах, я не позволю вам так же относиться и к мисс Вагонер. И не говорите мне, что вы не заглядываетесь на служанок. Мужчина, который соблазняет жену соседа, не пропустит и гувернантку. — Она не смотрела на него, но почувствовала странную пустоту, высказав все, что накопилось у нее внутри.

— Ради бога, не… Я имею в виду… пожалуйста… — Его голос звучал так настойчиво, что молодая женщина решилась поднять глаза, чтобы встретить его взгляд. Его беспокойство выглядело правдоподобным. — Послушайте… — Он беспомощно развел руками, будучи не в силах найти подходящее объяснение. — Вы не поймете!

Шарлотта старалась проявить твердость, хотя ей и хотелось поверить ему, смягчиться.

— Есть ли нечто еще, важное для понимания, помимо того, что вы находите ее привлекательной и воспользовались ее положением? — холодно отчеканила она.

— Да, здесь есть что понимать…

— Это меня не касается, но я не могу понять того, чего не знаю.

— А если вы не знаете, то поверите худшему и будете всем об этом рассказывать. — В его голосе послышались нотки отчаяния.

— Я не собираюсь никому ничего рассказывать, — рассердилась Шарлотта. Что за отвратительное предположение! — Но я хочу быть уверена, что вы не обидите Джемайму.

— Почему обижу? И при чем тут Джемайма?

— Не будьте наивным. Вы ей нравитесь, и она не в курсе, что вы… — Шарлотта не могла найти подходящего слова.

— Ну что ж… — Брэнди отвернулся. — Хотя сомневаюсь, что вы поверите мне.

Шарлотта ждала, рассматривая его темные волосы, освещенные слабым зимним светом из окна.

— Роберт Карлтон — приятный пожилой джентльмен, но очень замкнутый, он привык жить сам по себе…

— Это вас не извиняет.

— Не прерывайте, — резко сказал молодой человек. — Больше всего на свете Ефимия хочет иметь ребенка. Ей уже тридцать шесть лет, ее молодость не вечна. А Роберт обращается с женой очень вежливо, выполняет все ее желания, но то ли потому, что он смущается выражать эмоции, то ли потому, что он ошибочно полагает, будто это все, что ей нужно… В общем, все говорит о том, что детей у нее никогда не будет. Мы всегда были друзьями, и Ефимия мне нравилась. Она благородная женщина, умная и добрая. Я заметил, ее что-то гнетет, и однажды она наконец-то призналась мне. Мы пошли на этот шаг с одной лишь целью — и эти отношения будут продолжаться лишь до того момента, как будет зачат ребенок. Можете верить мне или не верить… Как хотите. Но это правда. И ради Ефимии… или Роберта Карлтона не рассказывайте об этом никому. — В первый раз он повернулся и посмотрел на нее. Его лицо было абсолютно серьезным. — Я вас прошу.

Все это звучало как-то несерьезно, но тем не менее Шарлотта поверила ему и сразу в этом призналась.

— Я надеюсь, что это именно так. Но, пожалуйста, не действуйте бездумно по отношению к мисс Вагонер. Очень больно любить человека и знать, что он не может ответить тебе тем же.

Брэндон посмотрел на нее более пристально, в карих глазах промелькнуло сочувствие.

— Сейчас этого нет, — быстро проговорила она. — Но в прошлом я это испытала. Он был мужем моей сестры. Я переросла свое чувство и посмотрела на него по-другому. Но временами рана еще побаливает.

Молодой человек расслабился.

— Пожалуйста, не говорите о Ефимии, — снова попросил он.

Шарлотта подумала о Питте, об убитых младенцах в саду.

— Обещаю не говорить. За исключением того случая, когда это будет в ее интересах, — торжественно произнесла она.

Брэнди такой уклончивый ответ не удовлетворил.

— Что вы имеете в виду?

Шарлотта ничего особенного не подразумевала, она просто хотела быть честной.

— Я подумала о полиции. Они знают, что Ефимия беременна и что ребенок ваш. Они могут заподозрить ее в причастности к убийствам младенцев.

Его лицо побелело от ужаса. Было трудно поверить, что раньше ему в голову не приходило подумать о подобном развитии событий.

— Скажите им правду, — как можно мягче предложила Шарлотта. — Возможно, это даже пойдет на пользу Ефимии. Вы так не думаете?

— Они не поверят. — Его губы были сжаты, а сам он пребывал в шоке.

— Возможно, поверят.

— Как… как они узнали… о ребенке? Обо мне… обо всем?

— Они достаточно умны и могут до всего докопаться.

— Полагаю, так и есть. Мама сказала, что этот Питт очень умен, а она редко ошибается. И мало найдется людей, чьи способности она оценивала столь высоко.

Шарлотта не хотела говорить ему о своих отношениях с Питтом. Ее интересовало только, не отразилось ли на ее лице то чувство гордости, которое бурлило у нее внутри.

— Вот это я и имела в виду, — она тщательно подбирала слова. — Думаю, нам надо прекратить дискуссию, пока не вернулся генерал. Что скажете?

— Да-да, хватит об этом. Вы же не будете…

— Конечно же, я не буду! Я только беспокоюсь о Джемайме.

Уголки губ молодого человека немного поползли вверх, он слегка улыбнулся.

— Вы знаете, мне нравится Джемайма. С одной стороны, она немного похожа на вас, а с другой стороны — вы немного похожи на мою маму…

Шарлотта застыла от изумления при таком сравнении, хотя, без сомнения, Брэнди намеревался сделать ей комплимент.

Его улыбка стала более открытой.

— Не будьте так шокированы. Мама — самый смелый человек из всех, которых я знаю. Она может сбить спесь с любого старого генерала из папиного клуба. Единственное, что она не умеет, — это флиртовать. Не знает, как это делается. Не овладела искусством притворства.

Шарлотта залилась румянцем. Конечно, в своих обвинениях она была довольно-таки резкой, не проявила никакой деликатности. Возможно, она больше похожа на леди Огасту, чем сама готова была признать. Шарлотта посмотрела на Брэнди, намереваясь извиниться и смягчить впечатление, но тут вошел генерал. Увидев сына, он посуровел.