Найо Марш - Пение под покровом ночи

— Ну как, все на своих местах? — сказал он, повинуясь необходимости хоть что-то сказать.

— Как птички в своих гнездышках, — отозвался Аллейн.

— Ну разве не радостно сознавать, что день ото дня становится все теплее и теплее? — заметил мистер Макангус, ободренный этим ласковым ответом.

— Очень радостно.

Мистер Макангус делал замысловатые па перед корзиной с гиацинтами.

— Какие опьяняющие, — сказал он. — Это мои любимые цветы.

— Да что вы говорите? — воскликнула миссис Диллинтон-Блик. — Тогда, прошу вас, возьмите их себе. Деннис отнесет их в вашу каюту. Мистер Макангус, будет просто прелестно, если вы их возьмете.

Он смотрел на нее в восхищенном недоумении.

— Я? Но почему? Простите, это слишком любезно с вашей стороны. Я не могу поверить, что вы это всерьез.

— Но ведь я говорю абсолютно серьезно. Пожалуйста, возьмите их.

— Я… я просто не нахожу слов благодарности, — мямлил мистер Макангус. — Я… о да, я так польщен. — Он хихикнул и дернул головой. — А вы знаете, мне впервые в жизни дарит цветы дама, причем по собственному желанию. К тому же мои любимые. Спасибо. Огромное вам спасибо.

Аллейн почувствовал, что миссис Диллинтон-Блик тронули его слова. Она искренне улыбнулась ему, а Джемайма весело рассмеялась.

— Я сам их донесу, — заявил мистер Макангус. — Я поставлю их на свой столик, и они будут отражаться в зеркале.

— Счастливчик! — сказал Аллейн.

— Да-да, вы правы. Так мне на самом деле можно их взять?

Миссис Диллинтон-Блик ободряюще кивнула. Мистер Макангус приблизился к столу и схватил своими красными ручищами корзинку с цветами. Аллейн отметил, что он очень тощ и гораздо старше, чем это можно сказать по его странным, орехового цвета волосам.

— Позвольте вам помочь, — вызвался Аллейн.

— Нет-нет, я ведь очень сильный. Жилистый.

Он поднял корзинку и, шатаясь от тяжести, направился на полусогнутых ногах к двери. Дойдя до нее, обернулся: чучело в упавшей на самый нос фетровой шляпе, отделенный от всего мира колышащимся морем гиацинтов.

— Я тоже придумаю вам подарок, — пообещал он миссис Диллинтон-Блик. — После Лac-Пальмаса. Ведь я должен вас отдарить.

Он нетвердой походкой вышел вон.

— Я бы посоветовала ему красить волосы анилиновой краской, — сказала миссис Диллинтон-Блик. — Он такой душка.

— Однако давайте подождем, чем он вас отдарит, — раздался откуда-то из-за обложки книги отнюдь не музыкальный голос мисс Эббот. — После Лас-Пальмаса.

Аллейн сидел в лоцманской рубке, задумчиво уставившись на папку с этим новым делом. Капитан Бэннерман расхаживал по мостику, через равные промежутки времени проходя мимо иллюминатора Аллейна. Предсказания мистера Макангуса сбывались — с каждым днем становилось все теплей и теплей. Через двое суток «Мысу Феревелл» предстояла встреча с Лас-Пальмасом. Судно слегка покачивало, пассажиров мучила зевота, некоторые буквально валились с ног от сонливости, что, вероятно, спасало их от морской болезни.

15 января, Хоплейн, Паддингтон, — читал Аллейн. — Берил Коэн. Еврейка. Торговала мелочами в собственной лавке, подрабатывала на панели. Яркая, красивая. Около 26-ти. Рост 5 футов 6 дюймов. Полная. Рыжие (крашеные) волосы. Черная юбка, красная шерстяная кофта, искусственные бусы (зеленое стекло). Обнаружена 16 января в 10 часов утра соседом. Установлено, что смерть наступила между 10 и 11 вечера предыдущего дня. Найдена на полу лицом вверх. Ожерелье разорвано. На лице и груди цветы (подснежники). Причина смерти: удушена с помощью рук, но, судя по всему, сперва в ход было пущено ожерелье. Сосед утверждает, что слышал, как около 10.45 вечера от нее выходил посетитель. Пение. «Ария Маргариты с жемчугом» из «Фауста» Гуно. Пел высокий мужской голос.

Далее следовало детальное описание комнаты пострадавшей, которое Аллейн опустил.

25 января. Переулок от Ледисмит-Крещент, Фулхэм. Маргарет Слеттерс. Стокхаус-стрит, 36а, Фулхэм, Лондон. Цветочница. Порядочного поведения. Спокойная. 37 лет. 5 футов, 8 дюймов. Худощавая. Некрасивая. Темно-каштановые волосы. Нездоровый цвет лица. Коричневое платье, искусственный жемчуг, вставные зубы. Коричневый берет, перчатки и туфли. Возвращалась домой из церкви Святого Барнабаса. Обнаружена в 11.55 вечера Стэнли Уолкером, шофером. Установлено, что смерть наступила между 9 и 12 вечера. Найдена у порога пустого гаража. Лицом вверх. Удушена с помощью рук. На лице и груди цветы (гиацинты).

В последний раз живой ее видели без цветов. Альфред Бейтс, ночной сторож склада по соседству, говорит, что слышал, как примерно в 11.45 высокий мужской голос пел «Жимолость и пчела».

Аллейн вздохнул и поднял голову. Мимо иллюминатора подпрыгивающей походкой прошел капитан Бэннерман. Судно подбрасывало вверх-вниз. Горизонт кривился, поднимался, снова падал.

1 февраля. Проход между складами. Причал компании «Кейп» № 2, Ройял-Альберт-Доке. Корэли Краус. Стип-лейн, 16, Хэмпстед. Продавщица в «Зеленом овале». Найтсбридж, 18. Натурализованная австрийка. Подвижная. Хорошего поведения. 5 футов, 4 и 3/4 дюйма. Светлые волосы. Бледное лицо. Черное платье, перчатки и туфли. Без головного убора. Искусственные украшения из розовых камней (серьги, браслет, ожерелье, брошь). Несла корзину гиацинтов миссис Диллинтон-Блик, пассажирке «Мыса Феревелл». Обнаружена в 11.48 вечера офицером полиции Мартином Мэйром. Тело теплое. Установлено, что смерть наступила между 11.45 и 11.48 вечера. Найдена лицом вверх. Порван чулок. Ожерелье разорвано. Мочки ушей тоже. Удушена с помощью рук. В правой руке обрывок посадочного талона с «Мыса Феревелл». На лице и груди цветы (гиацинты). Матрос (вахтенный у трапа «Мыса Феревелл») слышал пение. Высокий мужской голос. По показаниям вышеназванного матроса, все пассажиры (мужчины), за исключением мистера Макангуса, который прибыл на судно последним, сходили на берег.

Аллейн тряхнул головой, придвинул наполовину исписанный лист и, задумавшись на минуту, принялся дописывать письмо жене.

…Итак, вместо того чтобы пережевывать эти отвратительные, приводящие в ярость скудные сведения, предлагаю их тебе, моя дорогая, вместе с описанием дальнейших событий, которые, как говорит любящий выражаться цветисто Фокс, будут обрастать наподобие снежного кома. Вот они, перед тобой. Ты впервые в жизни будешь иметь удовольствие (да поможет тебе сам Бог) идти прямо по горячим следам. В первую очередь, мне кажется, следует установить: что общего у этих трех несчастных женщин? Ответ напрашивается сам собой: абсолютно ничего, если не принимать во внимание тот факт, что все трое, впрочем как и девяносто процентов женщин, носили искусственные украшения. Что же касается их физических особенностей, национальности или же норм поведения, трудно найти трех других более ярко выраженных антиподов. Однако все три погибли при одних и тех же обстоятельствах: всех трех нашли с разорванными ожерельями и этой ужасной данью из цветов на груди. Постой-ка, я, кажется, обнаружил еще одно сходство, которое не сразу бросается в глаза. Интересно, а ты его заметила?..