Агата Кристи - Кукла в примерочной

Кукла лежала на большом, обитом бархатом кресле. В комнате царил полумрак — лондонское небо хмурилось. В мягком серовато-зеленом сумраке расплывались зеленоватые пятна чехлов, занавесей и ковров, сливаясь в одно целое. Сливалась с ними и кукла. Она лежала в неуклюжей позе, безвольно раскинув руки и ноги, — безжизненное нарисованное личико, бархатная шапочка, платье зеленого бархата. Ее взяли из кукольного театра по прихоти какой-то богатой дамы, чтобы посадить рядом с телефоном или оставить валяться среди диванных подушек. И вот она лежала, развалясь, навеки обмякшая и все-таки странно живая. Она казалась декадентским порождением двадцатого века.

Сибилла Фокс быстрым шагом вошла в комнату, держа в руках образцы узоров и какой-то набросок, и взглянула на куклу — с неясным чувством недоумения и замешательства. Однако что именно ее смутило, она не поняла. Вместо этого ей вдруг подумалось: «А куда все-таки подевался образец узора для синего бархата? Где я его могла оставить? Уверена, он только что был где-то здесь». Она прошла на лестницу и крикнула, обращаясь к работнице в мастерской наверху:

— Элспет, Элспет, у тебя там нет синего узора? Миссис Феллоуз-Браун придет с минуты на минуту.

Затем вернулась, зажгла свет и снова бросила взгляд на куклу. «И где же все-таки… ах, вот он». Она подняла узор с пола — как раз там, где тот выскользнул у нее из рук. С лестничной площадки донесся привычный шум останавливающегося лифта, и через минуту-другую в комнату в сопровождении песика пекинеса, громко отдуваясь, вошла миссис Феллоуз-Браун, словно пригородный поезд, шумно прибывающий на небольшую станцию.

— Собирается дождь, — проговорила посетительница. — Будет настоящий ливень!

Она швырнула в сторону меховую горжетку и перчатки. Вошла Алисия Кумби. Теперь она участвовала в процедуре примерки нечасто, лишь когда появлялись особые клиенты, и миссис Феллоуз-Браун являлась одной из них.

Элспет, как старшая по мастерской, принесла платье, и Сибилла надела его на миссис Феллоуз-Браун.

— Ну что же, — проговорила та. — Пожалуй, неплохо. И даже очень хорошо.

Миссис Феллоуз-Браун повернулась боком к зеркалу и посмотрелась в него.

— Должна признаться, ваши платья положительно делают что-то с тем, что у меня сзади.

— Вы сильно постройнели в сравнении с тем, что было три месяца назад, — уверила ее Сибилла.

— На самом деле нет, — вздохнула миссис Феллоуз-Браун, — однако, признаюсь, в этом платье я выгляжу так, будто это правда. В том, как вы кроите, действительно есть что-то такое, что уменьшает объем задней части. Возникает такое ощущение, что ее у меня больше не… То есть, я хочу сказать, она есть, но в том виде, в каком бывает у большинства людей. — Она снова вздохнула и тем движением, каким обычно подбадривают беговую лошадь, похлопала себя по месту, вызывающему такое беспокойство. — Для меня это всегда было сущим наказанием, — пожаловалась она. — Конечно, в течение многих лет мне удавалось втягивать ее в себя, знаете ли, выпячивая переднюю часть. Но я больше не могу этого делать, потому что у меня теперь то, что спереди, не меньше того, что сзади. И я хочу сказать… одним словом, нельзя же втягивать сразу с двух сторон, правда?

— Вы посмотрели бы на некоторых других клиентов! — утешила ее Алисия Кумби.

Миссис Феллоуз-Браун попробовала пройтись взад и вперед.

— Спереди хуже, чем сзади, — посетовала она. — Живот всегда лучше виден. Или, может быть, всегда просто так кажется, потому что, когда вы говорите с людьми, вы стоите к ним передом, и в этот момент они вас не могут видеть сзади, но зато могут заметить живот. Как бы там ни было, я взяла за правило втягивать живот, и пусть то, что сзади, заботится о себе само. — Она еще больше повернула голову, слегка наклонив ее, и затем вдруг сказала: — Ах эта ваша кукла! От нее у меня прямо мурашки, будто от змеи. Как давно уже она у вас?

Сибилла бросила неуверенный взгляд на Алисию Кумби, которая выглядела смущенной и слегка расстроенной.

— Не знаю точно… некоторое время; никогда не помнила таких вещей, а теперь и подавно — просто не могу вспомнить. Сибилла, сколько она у нас?

— Не знаю, — ответила та кратко.

— Послушайте, — проговорила миссис Феллоуз-Браун, — от нее у меня точно мурашки ползут. Жуть! У нее, знаете ли, такой вид, словно она все время смотрит на всех нас и, наверно, смеется в свой бархатный рукав. На вашем бы месте я бы от нее избавилась. — При этих словах ее слегка передернуло, а затем она углубилась в обсуждение деталей будущего платья. Стоит или нет сделать рукава на дюйм короче? А как насчет длины? Когда все эти важные вопросы были благополучно решены, миссис Феллоуз-Браун облачилась в свою прежнюю одежду и направилась к двери. Проходя мимо куклы, она вновь посмотрела на нее.

— Нет, — процедила она, — мне эта кукла не нравится . Она словно является принадлежностью этой комнаты. Это выглядит противоестественно.

— Что она хотела этим сказать? — раздраженно спросила Сибилла, как только миссис Феллоуз-Браун спустилась по лестнице.

Но прежде чем Алисия Кумби смогла ответить, возвратившаяся миссис Феллоуз-Браун просунула голову в дверь.

— Боже мой, я совсем забыла о Фу-Линге. Где ты, крошка? Ну надо же!

Она застыла, глядя на него в изумлении, и обе хозяйки тоже.

Пекинес сидел у зеленого бархатного кресла, уставившись на куклу, сидевшую на нем с раскинутыми руками и ногами. Его маленькая мордочка с глазами навыкате не выражала ни удовольствия, ни возмущения, никаких чувств вообще. Он просто смотрел.

— Пойдем, мамочкин карапузик, — засюсюкала миссис Феллоуз-Браун.

Мамочкин карапузик не обратил на ее слова никакого внимания.

— С каждым днем он становится все непослушней, — произнесла миссис Феллоуз-Браун тоном составителя каталога добродетелей, вдруг обнаружившего еще одну, до сих пор неизвестную. — Ну пойдем же, Фу-Линг. Тю-тю-тю. Дома холосенькая петёнотька.

Фу-Линг слегка повернул голову и посмотрел искоса на хозяйку надменным взглядом, после чего возобновил созерцание куклы.

— Она явно произвела на него впечатление, — удивилась миссис Феллоуз-Браун. — Кажется, раньше он ее даже не замечал. Я тоже ее не замечала. Интересно, была она здесь, когда я приходила в прошлый раз?

Теперь две другие женщины переглянулись. Сибилла нахмурилась, тогда как Алисия Кумби сказала, наморщив лоб:

— Я же вам говорила… теперь у меня совсем плохо с головой, ничего не помню. Сколько уже она у нас, Сибилла?

— Откуда она взялась? — решительным тоном спросила миссис Феллоуз-Браун. — Вы ее купили?

— О нет, — почему-то Алисию Кумби такое предположение покоробило. — О, нет . Наверно… Наверно, мне ее кто-то принес. — Она встряхнула головой. — С ума сойти! — воскликнула она. — Просто с ума можно сойти, когда все улетучивается из памяти в следующий же момент.