Эрл Гарднер - Дело о краже на дороге

– Другими словами, когда одна девушка выбывает из игры, на ее место приходит другая, которая начинает работать под ее именем и пользоваться ее популярностью?

– Ну, не совсем так, но если кто-то из девушек уходит, то… может, через несколько месяцев или уже через несколько недель ее место займет другая, которая станет работать под тем же самым именем, чтобы не пришлось начинать совсем уж с нуля. Ведь тут если не все, то очень многое решает мнение наших посетителей. Подобного рода негласная реклама имеет для «хозяйки» очень большое значение. Например, человек услышал от знакомых о достоинствах девушки, запомнил ее имя и потом уже сам спросил о ней…

От былого самообладания Марты Лавины не осталось и следа.

– Значит, вы хотите сказать, – уточнил Мейсон, – что для девушки, внешне похожей на другую девушку, которая работала «хозяйкой» до нее, считается в порядке вещей брать себе имя предшественницы?

Колебание свидетельницы наглядно свидетельствовало о том, что вопрос поставил ее в тупик.

Гарри Фритч вскочил на ноги, торопясь прийти ей на помощь.

– Ваша честь, – заявил он, – я протестую! Я терпеливо воздерживался от протестов, пока вопросы защиты сводились к обсуждению молодой женщины, которая подвозила миссис Лавину, забрав ее с места преступления. Пусть защита задает любые вопросы о мисс Кейлор, о том, был ли у нее двойник или еще кто-то, но теперь, когда речь заходит уже о выяснении подробностей личной жизни всех восемнадцати «хозяек», я вынужден заявить протест. Мы и за полгода не управимся, если станем так распыляться.

– Протест принимается, – буркнул судья Иган. – Суд просит защиту ограничить круг вопросов личностью одной особы, которая, по словам свидетельницы, увезла ее с места происшествия.

– И у которой одолжила портсигар, – добавил Мейсон.

– Суд не возражает, – согласился Иган.

– Ваша честь, тот факт, что портсигар был одолжен, на мой взгляд, является крайне важным и…

– Мистер Мейсон, относительно вопросов, касающихся непосредственно мисс Кейлор, вас никто ни в чем не ограничивает. Продолжайте перекрестный допрос свидетельницы.

– Скажите, миссис Лавина, в вечер ограбления вы одалживали серебряный портсигар у мисс Кейлор?

– Я… точно не могу сказать.

– Другими словами, когда вы покупали пачку «Лаки страйк», в вашей сумочке мог находиться пустой портсигар?

– Ну… если бы он не был пустым, то вряд ли я стала бы покупать новую пачку, правда?

– Я задал вам вопрос.

– Гм… возможно, и так.

– Так все же: да или нет?

– Скорее нет, чем да.

– Но ведь если у вас действительно был при себе пустой портсигар, то вы, наверное, сразу же переложили бы в него сигареты из только что купленной вами пачки, разве нет?

– Да.

– И если вы в тот вечер и одалживали у кого-то портсигар, то брали его именно у Инес Кейлор?

– Да, сэр.

– И все-таки не могли бы вы сказать однозначно, брали или нет?

– Я сильно сомневаюсь в том, что именно в тот вечер одалживала портсигар у Инес, поэтому точнее сказать не могу.

– Ответьте, – продолжил Мейсон, – вы поддерживаете дружеские отношения с работающими у вас «хозяйками»?

– В общем, да. Я стараюсь с ними ладить.

– Вы с ними справедливы?

– Да уж пытаюсь.

– А жалованье вы им платите своевременно?

– То вознаграждение, которое они получают за свои труды, вряд ли можно считать жалованьем, мистер Мейсон.

– Но вы аккуратно выплачиваете им сполна все, что им причитается?

– Да.

– А в настоящее время вы ничего не должны мисс Кейлор?

– Нет, я ей ничего не должна.

– Вы считаете, что ей заплачено сполна?

– Да.

– И никто из вас ничего друг другу не должен?

– Нет.

– И вы не должны ей ни цента?

– Нет.

– А вы вернули ей деньги за портсигар?

– За портсигар?

– Ну да.

– Нет.

– Но ведь если ее портсигар, тот самый, который вы одолжили у нее, во время нападения находился в вашей сумочке, то вы не могли вернуть ей его и, следовательно, должны были бы каким-то образом компенсировать его утрату, не так ли?

– Ну, в общем-то… так-то оно так…

– Да или нет? – настаивал Мейсон.

– Да, я должна была это сделать.

– Но вы так и не вернули Кейлор деньги за портсигар?

– Я… нет.

– И тем не менее считаете, что ничего ей не должны?

– Нет.

– Выходит, что во время нападения ее портсигар не мог находиться в вашей сумочке?

– Да, очевидно, его там не было.

– Что ж, очень хорошо, – сказал Мейсон. – По поводу портсигара у меня к вам больше вопросов нет. Можете убрать его обратно в сумочку, миссис Лавина.

Она снова отвернулась от Мейсона, заслоняя от него сумочку, открыла ее, сунула в нее портсигар со встроенной зажигалкой и тут же захлопнула, громко щелкнув замочком. Только потом опять обернулась к адвокату.

– Похоже, за минувшие выходные вы сумели вспомнить довольно много подробностей нападения, о которых не обмолвились ни словом во время дачи показаний вечером в пятницу?

– Ну, в общем, не так уж и много, но кое-что да, припомнила.

– И сделали это самостоятельно, без какой-либо помощи со стороны мистера Арчера?

– Я не разговаривала с мистером Арчером, мистер Мейсон. И хочу, чтобы вы уяснили это себе раз и навсегда. С раннего утра пятницы и вплоть до начала сегодняшнего заседания мы с ним ни единым словом не перемолвились.

Немного помедлив, Мейсон перевел взгляд на Игана.

– Ваша честь, прошу суд меня извинить, это ненадолго, – проговорил он и, отвернувшись от свидетельницы, подошел к барьеру, отделявшему столы адвокатов от той части зала, где находились зрители. Он поймал взгляд Пола Дрейка и знаком попросил его подойти.

Дрейк приблизился к барьеру. Зрители с любопытством наблюдали за этой сценой. Гарри Фритч устало опустил веки, а Марта Лавина, увидев, с кем о чем-то шепотом переговаривается Мейсон, впервые за все время начала выказывать признаки явного беспокойства.

Судья Иган неодобрительно взглянул на часы, а затем с явным неудовольствием посмотрел на адвоката и нахмурился…

– В чем дело, Перри? – прошептал Дрейк.

– Еще не знаю, – ответил Мейсон. – Я просто пытаюсь тянуть время.

– Если будешь слишком часто проделывать этот фокус, то тебе за это точно достанется. Старик и так уже, похоже, начинает выходить из себя.

– Вижу, – ответил Мейсон. – Послушай, Пол. В сумочке у этой Марты Лавины находится нечто такое, что она забыла выложить, отправляясь в суд. Очевидно, считала, что этой вещи там нет, и вспомнила о ней лишь сейчас, когда раскрыла сумочку, чтобы достать портсигар. Но мне все-таки удалось мельком заглянуть вовнутрь. Там виднелось что-то желтое.

– Что это было?

– Думаю, лист бумаги, вырванный из большого желтого блокнота, какие раскладываются на столах в суде для удобства ведения записей адвокатами. Возможно, это записка, которую передал ей Гарри Фритч. Или же послание от Родни Арчера. Заметь, когда я спрашивал, общалась ли она с Арчером, Лавина с негодованием заявила: «Я не разговаривала с Родни Арчером с самого начала процесса».