Агата Кристи - Прилив

Главный констебль и коронер вскоре удалились. Пуаро и Спенс остались вдвоем.

– Вам не нравится это дело? – с сочувствием осведомился Пуаро.

– Меня беспокоит этот молодой человек, – сказал Спенс. – С такими, как он, ничего не знаешь наперед. Они могут вести себя крайне подозрительно, будучи абсолютно невиновными, и, наоборот, выглядеть сущими ангелами, в действительности являясь виновными.

– По-вашему, он виновен?

– А по-вашему?

Пуаро снова развел руками:

– Я бы хотел знать, сколько у вас фактов, говорящих против него.

– Вы имеете в виду не доказательства в юридическом смысле слова, а подозрительные обстоятельства?

Пуаро кивнул.

– Ну, во-первых, зажигалка, – сказал Спенс.

– Где вы ее нашли?

– Под трупом.

– На ней были отпечатки пальцев?

– Никаких.

– А-а! – протянул Пуаро.

– Мне самому это не слишком нравится, – вздохнул Спенс. – Далее часы убитого, остановившиеся на десяти минутах десятого. Это соответствует медицинскому заключению и заявлению Роули Клоуда, что Андерхей ожидал «клиента» в любую минуту.

– Да, все сходится, – согласился Пуаро.

– К тому же, мсье Пуаро, никуда не денешься от того, что только у Хантера (точнее, у него и у его сестры) имеется хотя бы подобие мотива. Либо Дэвид Хантер убил Андерхея, либо это дело рук какого-то постороннего, который последовал сюда за Андерхеем по неизвестной нам причине. Последнее выглядит крайне маловероятным.

– Согласен с вами.

– Понимаете, в Уормсли-Вейл нет ни одного человека, у которого мог бы быть мотив, – разве только кто-то из местных жителей (помимо Хантеров) был связан с Андерхеем в прошлом. Я никогда не исключаю совпадений, но в данном случае нет и намека на что-нибудь подобное. Этот человек был посторонним для всех, кроме брата и сестры.

Пуаро кивнул.

– Семья Клоуд должна была бы беречь Андерхея как зеницу ока, – продолжал суперинтендент. – Ведь живой и невредимый Роберт Андерхей гарантировал бы им огромное состояние.

– И снова, mon ami, [20]я полностью с вами согласен. Живой и невредимый Роберт Андерхей – именно то, что нужно семье Клоуд.

– Таким образом, мы возвращаемся к тому, что мотив есть только у Розалин и Дэвида Хантера. Розалин Клоуд была в Лондоне. Но мы знаем, что Дэвид в тот день был в Уормсли-Вейл. Он прибыл на станцию Уормсли-Хит поездом в семнадцать тридцать.

– Итак, мы имеем Мотив с большой буквы и тот факт, что с половины шестого до неопределенного времени Дэвид Хантер находился здесь.

– Вот именно. Теперь возьмем рассказ Беатрис Липпинкотт. Лично я ей верю. Она сообщила то, что слышала, хотя, возможно, немного свой рассказ приукрасила, что свойственно человеческой натуре.

– Безусловно.

– Помимо того, что я знаю Беатрис, я верю, что она не могла такое выдумать. Например, Беатрис никогда не слышала о Роберте Андерхее. Поэтому мне кажется, что разговор между двоими мужчинами проходил именно таким образом, а не так, как утверждает Дэвид Хантер.

– Мне тоже, – сказал Пуаро. – Она производит впечатление вполне надежного свидетеля.

– У нас есть подтверждение ее показаниям. Как вы думаете, почему брат и сестра уехали в Лондон?

– Это один из наиболее интересующих меня вопросов.

– Их финансовое положение выглядит следующим образом. Розалин пожизненно распоряжается только процентами с капитала Гордона Клоуда – сам капитал она не может трогать, за исключением, кажется, тысячи фунтов. Но драгоценности и тому подобное принадлежат ей полностью. Первое, что сделала Розалин, прибыв в город, – отнесла самые ценные вещи на Бонд-стрит и продала их. Ей быстро требовалась крупная сумма наличными – иными словами, она должна была заплатить шантажисту.

– Вы называете это доказательством против Дэвида Хантера?

– А вы – нет?

Пуаро покачал головой:

– Доказательством, что имел место шантаж, – да. Но доказательством намерения совершить убийство – нет. Это не может доказывать и то и другое, mon cher. Молодой человек собирался либо заплатить, либо убить. Вы предъявили доказательство первого.

– Возможно, вы правы. Но он мог изменить намерения.

Пуаро пожал плечами.

– Я знаю людей такого типа, – задумчиво продолжал суперинтендент. – Они хороши на войне – у них более чем достаточно чисто физической смелости, дерзости и пренебрежения личной безопасностью. Такие нередко получают крест Виктории – хотя, уверяю вас, большей частью посмертно. Да, в военное время они герои. Но в мирное такие люди обычно заканчивают тюрьмой. Они не могут обходиться без возбуждения, не любят идти прямой дорогой, им наплевать на общество и в конечном счете на человеческую жизнь.

Детектив молча кивнул.

Последовала длительная пауза.

– Eh bien, – заговорил наконец Пуаро. – Мы согласились, что перед нами тип убийцы. Но это все – это никуда нас не приведет.

Спенс с любопытством посмотрел на него:

– Вас очень интересует это дело, мсье Пуаро?

– Да.

– Могу я спросить, почему?

– Откровенно говоря, я и сам не знаю, – развел руками детектив. – Возможно, потому, что когда я два года назад сидел в курительной клуба моего друга, ощущая неприятное чувство вот здесь, – он выразительно указал на живот, – ибо я не люблю воздушные налеты и не блистаю смелостью, хотя стараюсь это скрыть… Так вот, когда я сидел там, клубный зануда, славный майор Портер, рассказывал длинную историю, которую не слушал никто, кроме меня, так как я старался отвлечься от бомб и так как факты, о которых он повествовал, казались мне любопытными и поучительными. Я подумал, что в один прекрасный день из этих фактов может что-то выйти. И теперь это случилось.

– Выходит, произошло неожиданное?

– Напротив, – поправил его Пуаро. – Произошло как раз вполне ожидаемое, что само по себе замечательно.

– Вы ожидали убийства? – скептически уточнил Спенс.

– Нет-нет! Но вдова выходит замуж вторично. Возможно, первый муж еще жив? Оказывается, жив! Он может объявиться? И объявляется! Вероятен шантаж? Так и происходит! Следовательно, шантажиста могут заставить замолчать? Ma foi, и это случилось!

– Ну, – Спенс с сомнением посмотрел на Пуаро, – по-моему, все достаточно типично. Шантаж приводит к убийству – в таком преступлении нет ничего необычного.

– Да, как правило, подобные преступления не представляют особого интереса. Но этот случай любопытен потому, что здесь все не так.

– Все не так? Что вы имеете в виду?

– Все имеет, так сказать, неправильную форму.

Спенс уставился на него.

– Старший инспектор Джепп всегда говорил, что у вас извилистый ум, – заметил он. – Приведите мне пример того, что здесь, по-вашему, «не так».

– Ну, хотя бы сам убитый.

Спенс молча покачал головой.