Роберт Гулик - Убийство в Кантоне

— Меня зовут Цзяо.

— Ба, ну конечно! Полковник Цзяо Тай. Скажи мне, твой хозяин, его превосходительство Ди, он тоже здесь, в Кантоне?

— И что, если так? — поднял брови Цзяо Тай.

— Не стоит дерзить, приятель! — осадил его незнакомец. — Я должен его увидеть, срочно. Отведи меня к нему.

Цзяо Тай нахмурился. Бородач не выглядел проходимцем. А если и так, то тем хуже для него! Подумав, он сказал:

— Я как раз иду к своему хозяину, если хочешь, можешь прямо сейчас составить мне компанию.

Незнакомец бросил взгляд в сгустившуюся тьму.

— Ты идешь впереди, — произнес он приказным тоном. — Я за тобой. Не стоит, чтобы нас видели вместе.

— Как угодно, — кивнул Цзяо Тай и продолжил свой путь.

Теперь ему приходилось внимательно смотреть под ноги, так как мостовая здесь была вся изрыта глубокими ямами, а свет падал лишь из редких окошек. Вокруг не было ни души, и тишину нарушала только доносящаяся из-за спины тяжелая поступь незнакомца.

После очередного поворота Цзяо Тай оказался и вовсе в кромешной тьме. Он задрал голову и поискал глазами верхушку минарета, чтобы хоть как-то сориентироваться, но высокие дома по обе стороны улицы чуть ли не смыкались над его головой, так что он увидел лишь узкую полоску звездного неба. Он подождал своего спутника.

— Здесь вообще ни зги не видать. Лучше бы нам вернуться и поискать носилки. Еще по главной улице путь неблизкий.

— Спроси у людей вон в том доме, — хрипло произнес незнакомец.

Цзяо Тай пригляделся и заметил теперь в кромешной тьме какой-то проблеск.

— У старого хрыча, видно, сел голос, но глаза еще хоть куда! — пробормотал он, направляясь на тусклый свет.

Завернув за угол, он увидел слева от себя дешевую масляную лампу, поставленную высоко в нише глухой облупленной стены. Чуть дальше он увидел дверь, украшенную медным орнаментом. Над его головой нависал крытый переход, соединяющий вторые этажи противоположных домов. Цзяо Тай подошел к двери. Изо всех сил забарабанив по ставню смотрового окошка, он услышал, что незнакомец остановился. Цзяо Тай крикнул ему:

— Пока никто не отвечает, но я заставлю бездельников встать!

Он яростно стучал еще какое-то время, а затем прижался ухом к деревянному ставню. И ничего не услышал. Несколько раз пнув дверь ногой, он вновь принялся стучать по ставню, пока не отбил себе костяшки пальцев.

— Давай сюда! — в гневе закричал он своему спутнику. — Вышибем эту проклятую дверь! Должен же быть кто-нибудь дома, раз у них лампа горит.

Ответа не последовало.

Цзяо Тай обернулся. В переулке никого не было.

— Куда это он мог… — озадаченно начал он, но не договорил.

Он увидел на мостовой под самым переходом шапку незнакомца. Выругавшись, Цзяо Тай бросил свой узел и потянулся за стоящей в нише лампой. Шагнув вперед, чтобы рассмотреть шапку, он вдруг ощутил легкий толчок в плечо и резко развернулся. Сзади никого не было. Но потом он увидел прямо у своей головы пару грязных сапог.

Еще раз выругавшись, Цзяо Тай посмотрел вверх, подняв масляную лампу повыше. Его спутник болтался, подвешенный за шею на тонком шнурке, перекинутом через подоконник окна на другой стороне крытого перехода. Голова его была неестественно вывернута, руки безвольно висели вдоль тела.

Цзяо Тай повернулся к двери, находящейся прямо под проходом, и пнул ее что было мочи. Дверь поддалась и упала внутрь. Он молниеносно взобрался по узким каменным ступеням крутой лестницы и оказался в темном низком переходе через улицу. Подняв лампу, он увидел растянувшегося перед окном мужчину в длинной арабской рубахе. Тот лежал неподвижно, сжимая в правой руке короткое копье с длинным и острым, как игла, наконечником. Хватило одного взгляда на его раздувшееся лицо и вывалившийся язык, чтобы понять, что он мертв — задушен. Один из его выпученных глаз изрядно косил.

Цзяо Тай вытер пот со лба.

— Самое подходящее зрелище после веселой попойки! Трудно представить себе худший способ протрезветь! Это тот, которого я заметил в кабаке. А где же урод карлик?

Он направил лампу на противоположный конец перехода. Оттуда тоже спускалась лестница, но не доносилось ни звука. Он поставил лампу на пол, перешагнул через тело мертвого араба и принялся вытягивать тонкий шнур, привязанный к железному крюку над подоконником, медленно поднимая бородатого незнакомца. В окне появилось чудовищно перекошенное лицо, кровь сочилась из оскаленного в жуткой гримасе рта.

Цзяо Тай втащил еще теплое тело и положил на пол, рядом с арабом. Петля глубоко впилась в жилистое горло, шея, похоже, была сломана. Цзяо бросился вниз по лестнице в другом конце перехода. Пролетев с полдюжины ступенек, он увидел низкую дверь. Цзяо Тай бешено застучал по створке. Не дождавшись ответа, он обрушился на нее всем телом. Старые, изъеденные жучком доски затрещали, и, осыпаемый щепками, он ввалился в полутемную комнату под грохот горшков и мисок.

Он молниеносно вскочил на ноги. В центре маленькой комнаты съежилась старая арабка, в безмолвном ужасе разинувшая беззубый рот. Медная масляная лампа, свисавшая с почерневших от времени стропил, осветила молодую арабку, сидевшую в углу на корточках с младенцем у груди. С пронзительным визгом она прикрыла обнаженную грудь рваным покрывалом. Цзяо Тай уже открыл рот, чтобы потребовать у них ответа, но тут распахнулась дверь напротив и в комнату, размахивая кривыми кинжалами, ворвались два худых араба. Они остановились как вкопанные, как только Цзяо Тай, распахнув полы куртки, явил на свет золотой знак на груди.

Пока арабы мялись в нерешительности, третий, который был куда моложе, оттолкнул их и пошел на Цзяо Тая, вопрошая на ломаном китайском:

— Вы зачем, господин начальник, врываетесь на половину наших женщин?!

— Два человека убиты в этом переходе. Говори! Кто сделал это? — рявкнул Цзяо Тай.

Юноша окинул мрачным взглядом выбитую дверь.

— Что происходит в переходе через улицу, нас не касается.

— Он ведет в ваш дом, сукин ты сын! — взревел Цзяо Тай. — Там два трупа, ты что, не понял? Отвечай, не то я вас всех арестую и допрошу под пыткой!

— Если вы приглядитесь, господин, то увидите, что дверь, в которую вы вломились, не открывали годами.

Цзяо Тай обернулся. Деревяшки, о которые он споткнулся, оказались обломками высокого буфета. Хватило одного взгляда на пыль у зиявшего дверного проема и ржавый замок, который он только что выбил, чтобы понять, что парень прав. Дверью, ведущей в переход, давным-давно не пользовались.

— Если кого-то и убили в переходе над улицей, — продолжал юноша, — то сделать это мог любой прохожий. В него ведут лестницы с обеих сторон, а двери внизу, насколько мне известно, никогда не запирают.