Рекс Стаут - Трое на один стул [litres]

– Предпочту умолчать об этом. Я повел себя тогда совершенно неправильно. В отчете секретарю штата эту деталь я опустил. Полагаю, в ходе собеседования мистер Хайат будет настаивать на том, чтобы я рассказал об этом, но материалы разбирательства вряд ли будут преданы гласности. Здесь же я не собираюсь оглашать свою промашку. Кстати, я не договорил: лучше я себя почувствовал после того, как узнал, что не меня одного одурачили.

– Да, это утешает. Мы все заслужили дурацкий колпак. – Вулф отпил немного пива и провел языком по губам. – Чем все закончилось? Вы сами разоблачили его или он по собственной инициативе отменил прослушивание, как в случае с мисс Боннер и мистером Керром?

– Предпочту умолчать. – Судя по выражению костистого, длинноносого лица Айда, он с удовольствием обсудил бы лучше погоду или что-то столь же безобидное. – Скажу лишь вот что: прослушивание отменили через десять дней, и на этом мои отношения с тем человеком закончились. Подобно вам, мисс Боннер и мистеру Керру, я больше никогда не видел его вплоть до сегодняшнего дня, и на момент этой встречи он был трупом.

– И вы опознали тело?

– Да. Не было никакого… Было бы верхом глупости поступить иначе.

– Вы назвали полиции то имя, которым этот человек представился вам?

– Разумеется.

– И что это за имя?

Айд покачал головой:

– Это имя уважаемого и законопослушного гражданина. Я увиделся с ним и рассказал ему о прослушивании его телефона, и он был настолько великодушен, что принял мои извинения. Это прекрасный человек, и я надеюсь, что его имя не будет упомянуто в деле об убийстве. Во всяком случае, не мной.

– Но вы же назвали его полиции.

– Нет, еще не назвал. Думаю, меня в конце концов заставят это сделать. Я не могу допустить, чтобы у меня отобрали лицензию, ведь это будет означать конец моей карьеры.

Вулф обвел всех взглядом.

– Предлагаю оставить открытым вопрос о том, внес ли мистер Айд свой вклад в общую копилку информации, по крайней мере пока мы не выслушаем мистера Амселя. – Его взгляд остановился на Стиве. – Итак, сэр?

– Если я откажусь играть в вашу игру, то я убийца, – повторил свои слова Амсель. – Так?

– Боюсь, не все так однозначно, – возразил Вулф. – Но нас вы слышали, теперь ваша очередь.

– Кто последний, тот проиграл, – объявил Керр.

– Фигня! С чего это я последний? – У Амселя еще оставалось на полпальца бурбона, и он допил его, поднялся со своего места, чтобы поставить стакан на комод, достал сигарету и закурил, а потом развернулся, чтобы опереться о комод спиной. – Вот что я вам скажу. Мое положение, вообще-то, отличается от вашего. Во-первых, болван я был, что опознал того жмурика, но сразу-то, когда меня привели к нему, мне было не сообразить, а в таких делах тормозить нельзя, надо быстро говорить «да» или «нет». И я сказал «да». Ну и вот. Мисс Боннер сказала, что нам ничто не мешает рассказать друг другу то, что мы уже рассказали полиции, и я-то согласен, да только моя проблема не та, что у вас. Понимаете, в том жмурике я узнал типа, с которым в свое время общался, а звали его Билл Донахью.

На него и так смотрело шесть пар глаз, а последняя фраза особенно удалась Амселю. Он ухмыльнулся:

– Я же говорил, у меня все не так, как у вас. В общем, с этим я влип. Ну и насчет того, что я сказал копам. А сказал я им, что видел его несколько раз прошлой весной, но ничего определенного. Толком так и не вспомнил ничего, кроме того, что однажды он пришел ко мне и попросил устроить для него прослушку, да я отказал ему. Они хотели знать, чей телефон он хотел прослушивать, и я изо всех сил пытался вспомнить, но не смог. Сказал только, что не уверен даже, что он вообще как-то назвался. Вот что я сказал копам, и вот что говорю вам. – Он вернулся к своему стулу и сел.

Все по-прежнему смотрели на него, в том числе Вулф – из-под полуопущенных век.

– Я рискну предположить, мистер Амсель, что со времени вашей беседы с полицейскими вам удалось освежить память. Возможно, вы сможете сказать нам что-то более определенное о тех случаях, когда вы виделись с Донахью прошлой весной.

– Ничего не помогает. Все как в тумане.

– А может, припомнили имя человека, чью линию нужно было прослушать?

– Не-а. Уж извините.

– Мне пришла в голову одна мысль. Мистер Керр сказал, что, говоря его словами, «двое спецов по прослушиванию сливают инфу полиции». Предположим, ваша память подвела вас в отношении еще одной детали. Предположим, вы все-таки согласились организовать прослушивание и сделали это, а потом случайно забыли об этом. Это всего лишь мое предположение. И в таком случае не окажется ли ваша позиция невыгодной, если техники, в отличие от вас, все помнят?

– Всего лишь предположение?

– Конечно.

– Ну, я слышал, что раньше техников было пруд пруди. Сейчас-то их по пальцам сосчитать. А если предположить, что те, кто сливают инфу, не из числах тех, к кому я обращался? Если предположить, что те, к кому я обращался, держат рот на замке?

– Да, – кивнул Вулф, – если я могу строить предположения, то вы тоже можете это делать. Я понимаю ваше нежелание делиться с нами теми сведениями, которые вы не раскрыли полиции, но тогда позвольте спросить вас вот о чем: вы упомянули этот инцидент в вашем отчете администрации штата?

– Какой инцидент?

– Ваш отказ на просьбу Донахью организовать прослушивание.

– Зачем мне его упоминать? От нас требовалось сообщить обо всех случаях прослушки. Нас не просили сообщать об отказах ее устанавливать.

– Вы абсолютно правы. Вы вообще упоминали имя Донахью в отчете?

– Нет. С какой стати?

– Именно так. Вы опять правы, конечно же. Я уверен, вы согласитесь, мистер Амсель, что ваш вклад еще меньше, чем мистера Айда. Не знаю…

Зазвонил телефон, и я снял трубку. Это был Лон Коэн. Пока я говорил с ним, а точнее – слушал его, Вулф откупорил вторую бутылку и налил себе пива. Наши гости учтиво молчали, как и раньше. Выложив все, что знал, Лон опять захотел «горяченького», и я пообещал снабдить его темой на восемь колонок, как только она у нас появится. Я попросил его пока не вешать трубку и сказал Вулфу:

– Алан Сэмюэлс – брокер на пенсии. Работал на Уолл-стрит. Мог бы жить на Парк-авеню, но предпочитает Бронкс. Его жена умерла четыре года назад. У него два сына и две дочери, у всех свои семьи. Дает деньги на добрые дела, но ничего экстравагантного. Член клуба «Гарвард». Директор Общества этической культуры. Год назад губернатор назначил его членом Комитета по изучению деятельности благотворительных фондов. Есть еще кое-что, менее интересное. Конечно, вы отметили пункт, который заслуживает внимания.

– Да. Он еще на связи? Пусть найдет имена других членов того комитета.

– Понятно.