Томас Хэнши - Загадка ледяного пламени [litres]

Огни манили его, так как их тайна могла дать разгадку таинственного исчезновения Дакра Уинна. А по ночам Мерритону становилось еще хуже. Когда темнело, он садился к окну и вечер за вечером вглядывался в таинственные световые узоры на болоте. Сидел и часами наблюдал, а иногда даже начинал с ними разговаривать.

Он сходил с ума? Или во всем этом и таилась извращенная месть Уинна за то, что Найджел забрал сердце его возлюбленной? И, даже умерев, если он умер, он сделал так, чтобы дух его не оставлял в покое старого приятеля?..

Перемены в «Башнях Мерритонов» были определенно к лучшему – по крайней мере, с точки зрения строителей. Белая краска отчасти рассеяла мрачный облик здания, хотя некоторые постройки до сих пор выглядели полуразрушенными. Однако теперь все окна стали хорошо открываться и металлические части фурнитуры блестели.

Боркинс внимательно следил за всеми усовершенствованиями. Он был одним из тех, кто верил, что все вещи должны оставаться такими, как есть, и любое новшество – само по себе преступление, а в современности нет ничего, кроме безумия. По его мнению, с этими изменениями пропала часть очарования дома. А когда согласно распоряжению Найджела в доме появились другие слуги, дворецкий чуть ли не взвыл от отчаяния. При нем здесь никогда не было женщин-служанок – он относился к ним с невероятным высокомерием.

Но если появление девиц всего лишь раздражало Боркинса, то его терпение, казалось, достигло предела, когда Мерритон, которому для этого пришлось съездить в город, вернулся с невысоким полным человеком, который говорил с акцентом кокни [6] Кокни – пренебрежительно-насмешливое прозвище уроженца Лондона из средних и низших слоев населения; истинный кокни – это житель Лондона, родившийся в пределах слышимости звона колоколов церкви Сент-Мэри-ле-Боу. . И Найджел представил этого человека как «денщика».

– Что это может означать? – удивлялся Боркинс. Джеймс Коллинз – так звали «денщика» Найджела – вскоре стал важной деталью жизни дома, небольшим винтиком, который лишь подтолкнул колесо неотвратимо надвигающейся большой трагедии.

Целую неделю Мерритон безвылазно находился в доме, переделывая то одно, то другое. Коллинз фактически был совершенным «слугой джентльмена». За это время он и Боркинс сказали своему хозяину много хорошего и плохого, но Коллинз неизменно одерживал верх. Другие слуги сэра Найджела полюбили кокни и доверяли ему. Одного вида его честного, вечно раскрасневшегося лица и рыжих бровей было достаточно, чтобы Боркинс сразу начинал хмуриться, напоминая грозовую тучу.

Кульминационный момент наступил как-то вечером, когда вечерние газеты не доставили вовремя. Коллинз поинтересовался, где почта и почему никто до сих пор не сбегал за ней на станцию, а потом с пренебрежением отнесся к тому, что дворецкий сослался на свои болячки.

– Офел бы я знафь, почему факая задегха с вечегхними газефами? – поинтересовался он, даже не пытаясь скрыть отвратительный акцент кокни. – Сфагхая пегхечница, ты чфо, фыкинул их в помойное федгхо? Совсем из ума фыжил!

– Не спешите с выводами, господин Коллинз, – парировал Боркинс. – Когда вы станете говорить с сэром Найджелом, не забудьте напомнить ему об отсутствии газет. Тогда я непременно скажу, что обо всем этом думаю. Если газеты запаздывают, то это вам нужно отправиться на станцию и сказать два-три «добрых» слова тем, кто отвечает за доставку корреспонденции.

– Огхошо, сфагхый пегхдун, – парировал Коллинз с добродушной усмешкой. – Можешь об этом не волновафься. Сходил бы сам, пгхофягся. Офя, судя по фсему, это выше досфоинсфа вашего высочесфва. Фак что фы згхя фегхяешь вгхемя. Уже полвосьмого. – И он покачал своей головой, по форме напоминавшей пулю. – Я, конечно, сделаю, как фы просишь. Офя я в этих кгхаях человек новенький. Так какой догхогой ближе всего добгхафся до сфанции?

Боркинс уныло посмотрел на «денщика». Лицо его стало кирпичного цвета. А потом, совершенно неожиданно, дворецкий саркастически усмехнулся.

– Думаю, вы не настолько храбры, чтобы отправиться короткой дорогой. Она идет прямиком через болота, – объяснил дворецкий. – Только теперь там эти огни, Джеймс Коллинз. Нет, не стоит туда идти. Но та дорога длиной всего в милю, а не в три. Это самый короткий путь, только я не рекомендую вам туда идти. Лучше я расскажу сэру Найджелу Мерритону, куда вы ушли и почему так получилось.

– Фочно! Догхога чегхез болофа самая когхофкая! Вегхно вы говогхифе! Огхошо, я пойду сбегаю до сфанции, узнаю, в чем фам дело… А чфо до огней, то я их не боюсь. Без сомнения, эфи косфы жгуф какие-нибудь бездельники-двогхняги. А Джеймс Коллинз не боифся бгходяг. Быстгхенько сбегаю…

Боркинс долго стоял у окна в столовой и смотрел вслед Коллинзу, пока его фигура не исчезла во тьме. Губы дворецкого шевелились, словно он читал молитву.

– Нет, я буду проклят, если так ничего и не сделаю, – неожиданно сказал он. – Если он не знает ничего, то… Хотя я его предупреждал. А теперь «ледяное пламя» сделает остальное, – и он засмеялся.

Джеймс Коллинз не вернулся вовремя, а газеты прибыли. Их принес сын начальника станции Джекобса. И, по его словам, никакой «денщик» Мерритона на станции не появлялся. Прошло несколько часов, а Коллинз так и не вернулся.

В одиннадцать часов Боркинс удалился в спальню, так и не сказав хозяину об исчезновении «денщика». Наверное, поэтому сэр Найджел в ту ночь спал хорошо. Впервые он узнал об отсутствии Коллинза, когда дворецкий утром появился в его спальне.

– А где мой «денщик»? – раздраженно спросил Мерритон. Он не любил Боркинса, и тот знал об этом.

– Нигде не могу найти его, сэр, – смело ответил Боркинс. – Не видел со вчерашнего вечера.

– Со вчерашнего вечера? – Мерритон так и застыл, сидя на кровати и вытянувшись в струнку, словно кол проглотил. – Что, черт побери, вы имеете в виду?

– Коллинз вышел вчера вечером, чтобы принести ваши газеты со станции. По крайней мере, так он сказал мне, – терпеливо объяснил Боркинс. – И, насколько мне известно, так и не вернулся. Я уж не знаю, может, он отправился на станцию короткой дорогой через болото? По крайней мере, мне он об этом не сообщил. Но он до сих пор не вернулся, сэр!

Мерритон беспокойно огляделся. Коллинз очень нравился ему. И, естественно, он не хотел, чтобы что-то случилось с его «денщиком».

– Вы хотите сказать, что вчера вечером Коллинс вышел, чтобы принести мои газеты, – резко проговорил он. – И что этот дурак, скорее всего, отправился напрямую, через болота…