Томас Хэнши - Человек из Скотланд-Ярда [litres]

– Вы когда-нибудь видели эту прикованную к постели женщину или эту калеку?

– Нет, сэр, никогда. Гарри и я были заняты большую часть дня, поэтому она всегда ходила одна.

– Она когда-нибудь просила миссис Бичман сопровождать ее?

– Нет, ни разу на моей памяти. Но это было бы бесполезно, если бы она и пригласила. Жена у меня очень скромная женщина; она редко куда-нибудь выходит.

– Ага! Все ясно! Итак, вы действительно не знаете, существовала ли на самом деле эта женщина или девушка вообще? Вам был известен адрес, где они жили?

– Да. Они снимали комнату на верхнем этаже дома, примыкающего к отелю «Океанский вал». По крайней мере, Реджи, это мой младший сын, мистер Клик, видел, как Грета вошла туда и посмотрела вниз из одного из окон верхнего этажа однажды, когда он возвращался из школы домой. Он говорил с ней об этом тем же вечером, и она сказала, что именно там жили ее «пенсионеры».

– Хороший район, клянусь всеми святыми, для людей, которых называют «пенсионерами»! – прокомментировал Клик. – Отель «Океанский вал» – это современное здание, в котором есть лифты, электрические фонари, обслуживающий персонал, гостиница для взыскательной и респектабельной публики.

– Да. Когда я был временно отстранен от должности, сэр, на время расследования, и этот дом был передан сэру Чарльзу, я взял туда миссис Бичман и Реджи, и с тех пор мы жили там, номинально под охраной. Видите ли, удобство и прямая линия телефона и телеграфа давали дополнительные преимущества в случае моего вызова сюда в любой момент.

– Гм! Да! Понятно! – протянул Клик, поглаживая подбородок. – По прямой линии отсюда, а? Дом по соседству, конечно, предагает те же преимущества; и из комнаты на верхнем этаже можно организовать связь. – Да, именно так! Думаю, ты, моя дорогая Софи, попалась, и я не удивлюсь, если мы натолкнулись на твой пункт связи!

– Связи, мистер Клик? Связи? – вставил сэр Чарльз. – Вы же не хотите сделать вывод, что женщина телеграфировала сообщения из того дома? Значит, вы забыли, что там нет ни аппарата, ни провода?

Клик приподнял брови. Он забыл об этом факте.

– Тем не менее по дому проходят провода, сэр Чарльз. И их можно использовать, имея переносной передатчик. Она дьявол изобретательности, эта Софи. Я бы не удивился, если она и ее дружки придумали какой-то передатчик, который женщина могла бы носить в косметичке и, при необходимости, присоединять к проволоке.

Сэр Чарльз почувствовал, что краснеет.

– Да, никто не подумал про переносные передатчики. Но не забывайте, мистер Клик, что таинственное сообщение было отправлено вчера вечером и что женщины тогда не было в этом доме…

СТРАННАЯ КРИВАЯ УЛЫБКА изогнула губы Клика.

– Вы в этом уверены, сэр Чарльз? – спокойно спросил он. – Уверены, что она не была здесь? Мне говорят, это правда, что она оставила записку о том, что собирается утонуть сама, и исчезла четыре ночи назад; но мне также сообщили, что с момента отстранения мистера Бичмана это место находилось под постоянной охраной днем и ночью, однако мне не сказали, что кто-то из охранников видел, как она покидала этот дом. Нет, нет и нет! Не спешите с выводами, господа. Она действительно сбежала отсюда… сбежала и никогда не вернется. Новость о перехваченном сообщении предупредит ее о том, что что-то не так, и она улетит отсюда быстрокрылой птахой. Вопрос в том, как и когда? Давайте позовем караульных и проясним этот вопрос.

Часовые были вызваны один за другим и допрошены. Ни разу с тех пор, как они впервые заступили на дежурство, как они заявили, – ни в какое время, ни днем, ни ночью ни одно живое существо не входило и не выходило из дома, кроме адмиральского суперинтенданта, его секретаря, аудитора и медсестры из ближайшей больницы, которая была вызвана, чтобы присматривать за потерявшей рассудок девушкой. Они готовы были в этом поклясться…

Есть старая французская пословица, которая гласит: «Тот, кто много говорит, истину не утаит». Это в полной мере относилось к последнему часовому.

– Нет, сэр, никто не проходил, ни внутрь, ни наружу, жизнью своей клянусь, – заявил он, всем своим видом демонстрируя, что сомнение в его высказывании было оскорблением его чести и преданности своему долгу. – Никто не скажет, что я бездельник, никто не скажет, что я не соблюдаю приказы; нет, сэр, – никто! Приказ сэра Чарльза звучал так: «Никто не входит и не выходит», и никто не входил и не выходил! Например, сэр, начальник дока сказал к вам никого не пущать, я и не пущаю. Я не пущал даже молодого Реджи прошлой ночью, когда он пришел, прося, чтобы его пропустили, чтобы получить школьные книги, которые он оставил…

– Когда он что? – почти взревел начальник дока, подпрыгнув. – Господи, Маршалл, вы сошли с ума? Вы хотите сказать, что видели моего мальчика здесь прошлой ночью?

– Конечно, сэр. Сразу после этого ужасного раската грома, скажем, через восемь или десять минут. Было темно, а ветер дул так, что я не видел и не слышал, как он подошел, пока не добрался до двери, и там был он… В светлых шортах и скомканной широкополой шляпе, как всегда, с поднятым воротником плаща и со сложенным мокрым зонтиком, словно поднимался по ступенькам, чтобы попытаться войти. «Кто там?» – спросил я, хотя мне это и не было нужно, потому что в свете, пробивающемся сквозь занавешенные окна, я разглядел, кто это был. «Это я, Реджи, Маршалл, – ответил он. – Я пришел за школьными учебниками. Я в спешке оставил их, но отец сказал, что уверен, что ты позволишь мне войти и забрать их». «Так и сказал? – удивился я. – Неужели он и вы, мистер Реджи, подумали, что я пойду против приказов? Мне было сказано, что никто не входит; и никто не войдет, даже сам король, пока приказ не отменят. Так что пустить я тебя не могу! Беги обратно к своему папе, – объявил я ему, – и поинтересуйся, какой сторож, по его мнению, Билл Маршалл!» Мальчишка в слезы и сопли, тогда я взял его за плечо и выпроводил его отсюда.

– Ай да Софи! – воскликнул Клик. – Боже! Что за бессовестная женщина, и какая актриса пропала в ее лице! Не нужно спрашивать вас, действительно ли ваш сын ходил сюда прошлой ночью, мистер Бичман. Ваше удивление и негодование ответили за вас.

– Я потрясен! – кричал начальник дока. – Каким дураком, каким феерическим простофилей нужно быть, Маршалл, чтобы поверить в такую вещь? Чтобы я мог позволить воспитанному пятнадцатилетнему мальчику выйти в чудовищный шторм, вроде того, что был прошлой ночью, тем более сказать ему, что он должен попросить часового от моего имени нарушить приказ! Боже! Господа, это просто чудовищно! Послушайте, сэр Чарльз, посмотрите сюда, мистер Клик! Даже если бы я был виновен в этом ужасном безобразии, и мальчик был бы готов принять участие в таком безумии, он не смог бы сделать этого, даже чтобы спасти свою жизнь. Вчера вечером мой мальчик получил травму и с тех пор лежит в постели. Он спускался по лестнице к обеду, когда раздался этот ужасный раскат грома. Ребенок был потрясен настолько, что в кромешной темноте упал с лестницы и сломал ключицу!